Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – фрейграф
– Спасибо, – сказал я с неловкостью. – Честно говоря, прибыл, чтобы освободить герцога, но даже не пообщался с ним как следует.
– Суровая жизнь, – с сочувствием сказал сэр Ульрих, – суровые нравы. Путь мужчин!
– Да, – согласился я, – путь мужчин.
Глава 2
Они ушли, я поглядывал на небо, прикидывая, успеют ли за ночь дороги подсохнуть. Не люблю, когда копыта скользят в грязи и разбрызгивают жижу, отвык в сухом и солнечном Сен-Мари. Вечерний воздух застыл, как темная вода в лесном озере, туча темнеет уже далеко на востоке, там тускло и зловеще вспыхивает призрачно-красный свет.
За спиной скрипнула дверь, я не обернулся, здесь все свои, к тому же сразу ощутил по каким-то признакам появление герцога Готфрида Валленштейна Брабантского. Он встал рядом, статный и строгий, с запавшими глазами воина, суровое мужественное лицо с тяжелой нижней челюстью, глубокие складки у рта и на обеих щеках, седеющие волосы. Но если при первой встрече показался сорокалетним матерым волком, то сейчас уже знаю, сорок лет – не старость…
– Ричард, – произнес он, глядя, как и я, вдаль, – я так и не поблагодарил вас за все, что вы сделали.
– Разве я мог иначе? – ответил я. – Других дорог просто нет.
– Для рыцаря, – уточнил он, глаза его странно мерцали. – Но вы сейчас уже правитель, дорогой сын, а для них законы другие. Заботы о своих подданных приоритетнее, чем личные… если правитель хорош.
Я ощутил неловкость, развел руками.
– А еще лучше тот, который не затыкает собой все дырки.
– Вы это делаете?
– Постоянно, – признался я. – Мечусь по стране, пытаясь решить все вопросы лично. Я все еще не умею руководить, хотя у меня прекрасная команда!
– Команда, – повторил он знакомое слово в незнакомом контексте. – И все знают, что делать?
– Все не знаю даже я сам, – сказал я невесело. – Однако как-то тянем этот воз. Сообща. И если один на время отпускает оглобли, чтобы перевести дух и поплевать на ладони, остальные не винят, что отлынивает.
Он внимательно всматривался в меня, взгляд из теплого стал настолько растроганным, что мне стало неловко.
– Вы возмужали, Ричард, – произнес он строго и одновременно тепло, я бы так не смог, не умею. – Вы очень быстро мужаете.
– Я бы и рад походить в коротких штанишках, – сказал я, – да не дают, сволочи!
– Кто не дает?
– Все, – ответил я. – Жизнь не дает… Я вот все хочу сказать, но никак не решаюсь… Словом, прошу вашего разрешения забрать Дженнифер в столицу. Там во дворце самые знатные и лучшие рыцари, там владетельные лорды, там самые благородные леди…
Он смотрел испытующе, я сбился под его взглядом и умолк. Он рассеянно погладил выбежавшего из здания Бобика, лицо помрачнело, а глаза медленно погасли.
– Там слишком вольные нравы, – обронил он.
– Она будет под моим присмотром, – заверил я.
– Дело не в Геннегау? – спросил он. – Дело в… Брабанте?
Повисла неловкая пауза, мы оба отводили взгляды, мне очень не по себе, что сразу все понял, а ему неловко, что не смог оградить дочь от любимой жены, что наверстывает упущенные годы.
– Да, – ответил я, все еще глядя в сторону, – да. Но в любом случае, юной и такой красивой леди нужно вращаться в высшем свете, чтобы… словом, там можно присмотреть себе как друзей, так и будущего мужа… И вообще, столица – это столица.
Он кивнул:
– Да, конечно. Заберете ее сразу же?
Я огляделся по сторонам, понизил голос:
– Хотел бы, но…
Он посерьезнел:
– Что-то еще?
Я сказал тихо:
– Марка Гандерсгейм, пожалованная мне императором Германом Третьим, целиком и полностью под властью захвативших ее варваров. Как отвоевывать, еще не знаю. Потому сперва посмотрю, как там насчет дорог, водоемов, переправ… Не хочу, чтобы войско застряло, как стадо баранов, перед первым же серьезным препятствием.
Он отшатнулся, лицо окаменело.
– Это безумие! Если нужно узнать про земли вторжения, следует заслать несколько десятков лазутчиков. Задолго до начала операции. Благородные люди никогда не опускаются до того, чтобы лично…
Я сказал торопливо:
– Да-да, это я как раз имел в виду. Я пошлю людей, чтобы разузнали и сообщили. А я составлю карту.
– Такие люди есть?
– Есть-есть!
– Если надо, – сказал он, – могу предложить своих. Мы все-таки на границе с Гандерсгеймом. Что-то даже знаем, хоть и с самого краю.
– У меня есть такие люди, – повторил я как можно увереннее. – Они там… уже на границе с Гандерсгеймом.
Я беззастенчиво врал и при этом смотрел ему в лицо честными глазами благородного человека. Умение, которым в этом мире мало кто обладает, но в моем прошлом это норма, это именуется искусством добрососедского общения.
Он вздохнул и положил ладонь мне на плечо.
– Тяжкую ношу вы избрали, Ричард. Но… это дорога настоящего мужчины.
– Спасибо, – ответил я. – Постараюсь не уронить честь рода Валленштейнов!
Ночью снова обрушился короткий ливень с громом и молнией, кричали испуганные птицы, грозно склонялись и трещали ветки деревьев, но утром ласковое умытое солнышко заглянуло в покои и напомнило, что валяться подолгу в постели имеют право только женщины и дети.
Облака медленно уходят к горизонту, со двора донесся говор. Все еще сонный, я подошел к окну. Внизу во дворе слуги и конюхи седлают коней, те фыркают и потряхивают гривами, звенят удилами. Рыцари переговариваются друг с другом, оруженосцы затягивают на них последние ремни.
Герцог подошел к уже оседланному коню, прямой, словно статуя из блестящего металла, с нетерпением оглянулся.
– Все готовы?.. Сэр Ричард, при замке я обнаружил церковь. Там, в конце заднего двора. Может быть, нам стоит помолиться перед дорогой?
– Да, конечно, – ответил я. – А как же! Несомненно. Еще бы!.. Ну да, сразу же, я так почти и планировал, хоть и подзабыл малость. Пусть Господь будет нашим заступником в пути обратно, как был во всех наших делах.
Сэр Клавдий сказал в недоумении:
– Я видел ту церковь. Она заброшена! И почти разорена. Где возьмем священника?
– Священник необходим в цивилизованных местах, – ответил герцог строго. – А в диких краях Господь услышит наши молитвы и без посредников.
Сэр Клавдий вздохнул и убрал ладони с седла своего укрытого попоной коня.
Рыцари, оставив животных на попечение слуг, обошли замок, в заброшенной части двора сиротливо смотрит цветными витражными окнами скромная церковь из серого камня, уже изгрызенного временем.
Двери нет, в проеме ядовито-желтые потеки от поржавевших петель, под ногами хрустят мелкие веточки и листья, которые ветер занес в заброшенное здание.
Сэр Клавдий проворчал:
