Сергей Чехин - Эльфовладелец
Услышав шаги, эльфийка выпрямилась и отпрыгнула к стене. Локоны упали на лицо, руки спрятались за спиной. Казалось, девчушка и не дышит вовсе. Я подошел к ней и сказал:
— Доброе утро.
Эльфийка как‑то странно мотнула головой. Будто услышала эти слова впервые из моих уст. Что же, очень даже может быть.
— Добро утро, хозяин, — едва слышно ответила она.
— Как тебя зовут? — я решил, что этот вопрос не вызовет подозрений. Хозяин не обязан знать всех рабов поименно.
— Триэль.
— Ты разговариваешь со мной или с ковром? — с напускной сердитостью уточнил я.
Триэль подняла голову. Узкое милое личико, вздернутый носик и слегка раскосые карие глаза. На переносице бледные крохотные веснушки. Но смотрела она все равно не на меня, а куда‑то за спину.
— Ты хорошо справляешься с уборкой. Молодец.
— Спасибо, хозяин.
Я надеялся, что бедняжка обрадуется похвале, но она даже не улыбнулась. Видимо, необычное (пусть и доброе) поведение хозяина пугало ее сильнее наказаний. Оставив Триэль в покое, я спустился на первый этаж.
Мама дорогая, вот это хата. Прямо посреди широченного холла — круглый бассейн с золотыми поручнями. От него идет красная ковровая дорожка ко входу с застекленными раздвижными дверями. Снаружи, на высоких крыльцах маячит пара широкоплечих эльфов. На бедрах висят кожаные кобуры. Ясно — охранники.
Интересно, почему они просто не замочат неугодного рабовладельца? Ведь оружие есть, а я всего один. Вот вам еще одна загадочка. Как говорится, становится все интереснее и интереснее.
Одна стена рядом с бассейном занята длинным высоким шкафом. Пока что мне нет до него дела. Сначала прогуляюсь по особняку, а уж потом можно и на улицу. Напротив входа — три двери. Две закрыты, центральная нараспашку. Оттуда доносится шворчание, звон посуды и тихие певучие голоса. Ага, вот и наша кухня.
Сразу за дверью начинается просторное помещение с диванами у стен. Между ними — невысокие, до колен, длинные столики. Из посуды на них только вазочки с незнакомыми желтыми цветами и курительные трубки на резных подставках.
Здесь остро пахнет специями и жареным мясом. Одной яичницы моему жирному телу явно недостаточно: желудок урчит, слюнки текут рекой. Пожалуй, стоит перекусить перед прогулкой, раз уж зашел.
Я вошел на кухню. В углах — две каменные печи. Есть открытый огонь, есть духовка, даже для коптильни место нашлось. Посреди комнаты — широкий стол, рядом — спуск в подвал. Холодильников тут, очевидно, еще не изобрели, так что приходится хранить продукты по старинке.
На кухне трудятся три эльфийки. Одну я узнал — блондиночка, соседка рыженькой по кровати. Вторая — русая, с большущими голубыми глазами и строгим лицом. Третья — совсем еще юная брюнетка с собранными в хвостик волосами. Все трое носят зеленые платья, а поверх — забрызганные маслом фартуки.
Поварихи заметили меня не сразу. Голубоглазая нарезала разноцветные овощи, которых мне не доводилось видеть прежде. Один, правда, походил на морковь, только белого цвета. Эльфийка мастерски управлялась с ножом, овощи почти мгновенно превращались в мелко нашинкованную стружку.
Блондинка помешивала какое‑то варево большим половником, а «хвостик» водила над огнем сковородой. Они так увлеклись процессом, что заметили меня не сразу. Скорее всего, голубоглазая увидела отражение в ноже. Тут же что‑то крикнула, девушки разом обернулись и отвесили низкие поклоны.
Могли бы и подождать, раз еда на плите. Стоило «хвостику» оставить сковороду, как из нее повалил густой белый дым, послышалось шипение масла.
— Эй, подгорает! — крикнул я сугубо из благих намерений.
Но голубоглазая расценила это как замечание. Ее лицо стало еще строже. Эльфийка подхватила сковородку, вытряхнула содержимое на пол и ударила «хвостика» по рукам. Раскаленным, мать его, днищем.
Девчонка взвыла как раненая олениха, но рук не убрала. А мучительница уже занесла посуду для очередного удара.
— Хватит! — рявкнул я, хлопнув ладонями по столу. — Отставить, кому сказал! Ты — как зовут?
— Лунэль, — всхлипнув, ответила «хвостик».
— Идем за мной.
Мы вышли в холл. Девушка тихо постанывала и прижимала запястье ко рту. Я позвал Ромэля. Очевидно, он здесь за дворецкого и должен во всем разбираться. Не прошло и пары секунд, как эльф примчался со второго этажа.
— Неси мазь от ожогов или что‑нибудь такое.
— Вы обожглись? — в глазах дворецкого читался неподдельный ужас.
— Не я. Она, — я кивнул на Лунэль.
— И что? — спокойно спросил Ромэль.
У меня аж брови на лоб поползли.
— В смысле «и что»?
— Она же раб, зачем тратить на нее лекарства?
Хороший вопрос. Но белобрысый хлыщ определенно не в том положении, чтобы его задавать.
— Ты с кем спорить вздумал? — наехал я на него.
— Прошу прощения, господин, — Ромэль бухнулся на колени. Хорошо хоть не стал биться лбом в пол. Впрочем, ему не помешает.
— Встал и пошел за мазью. Мои рабы должны быть самыми здоровыми и красивыми.
Парочка удалилась. Я упер кулаки в бока и покачал головой. Краем глаза заметил Триэль. Рыженькая отвлеклась от уборки и внимательно наблюдала за спором. Поняв, что ее заметили, эльфийка юркнула за балюстраду. Вскоре с лестницы донеслось привычное шорканье веника.
2
Как только я подошел к двери, охранники раздвинули створки. Как оказалось, поместье стояло на довольно высоком холме. Никакого двора не было — от ступеней сразу начиналась плантация. Поле разделял на две половинки дощатый помост, но рабы по нему не ходили. Видимо, помост только для хозяина — чтобы не замочил ножки, болезный.
Солнце близилось к зениту, набежали светло — серые тучки. Скоро пойдет дождь, вон ветер какой поднялся. Я пошевелил пальцами — в тапках будет холодновато. Придется переобуваться.
— Триэль, иди сюда! — позвал я с крыльца.
За спиной раздался топот. Девушка остановилась передо мной, привычно наклонила голову и спрятала руки.
— Будь добра — принеси из моей комнаты носки и найди сапоги.
— Носки? — удивилась рабыня.
— Колготки, — в памяти всплыло нужное слово.
— Сию минуту.
Эльфийка убежала, но вещи принес Ромэль. Я не стал интересоваться, чего это он чужие приказы исполняет. Натянул длинные ботфорты с подвернутыми голенищами и спустился к помосту. Дворецкий тихо брел позади.
— Господин, разрешите обратиться.
— Валяй, — буркнул я.
— Хочу напомнить, что среди людей доброе отношение к эльфам крайне не одобряется. Снисхождение может стоить вам поместья и даже жизни.
