Виктор Яковлев - Тень императора
— Держи, — епископ подошел ко мне и вручил небольшую икону, размером с ладонь и показал на одну из моих стен, — сможешь нарисовать?
Я удивился, всю жизнь со мной боролись родные не давая рисовать, а тут впервые мне разрешили рисовать в открытую, да еще и на глазах у отца.
— Я раньше никогда не рисовал святых, — я робко пожал плечами, посмотрев на священника, — а если не получится?
— Значит я поддержу твоих родителей, — категорично ответил он, — если твой талант от Бога и богоугоден, то ты сможешь, если нет, то наложу епитимью.
Я понял, что от того, как я сейчас нарисую святого зависела моя дальнейшая судьба, оглянулся чтобы посмотреть на родных, а также найти взглядом любимую. Отец хмурился и кусал губы, мама заинтересованно смотрела, что будет дальше. Ида бросила мне ободряющий взгляд, который придал мне смелости и сил. Подхватив краску и кисти, я внимательно посмотрел на икону, впитывая всю её в себя. Это оказалось легче, чем я думал, довольно грубые черты и мазки было легко запомнить, так что я вернул удивившемуся епископу икону и приступил.
Стоило мне сделать несколько набросков, как волна вдохновения нахлынула на меня и я отключился от всего, в комнате остались только я, стена и святой Аврелий. Я потерял счет времени, стараясь работать быстро. Мне показалось странным, что художник изобразил его слишком сосредоточенным, поэтому парой мазков я сделал его улыбку очень мудрой и спокойной.
Когда я закончил, то отошел от стены и посмотрел на свой рисунок. Мне он понравился, святой смотрел на меня успокаивающе и словно поддерживал меня. Я посмотрел на падре, только ему решать, что со мной сейчас будет. Епископ стоял с ошарашенным видом, переводя взгляд то на икону, то на стену. Различия были видны, но я тогда не знал, что внесение художником изменений в образ святых было категорически запрещено. Хотя как знать, возможно, тогда мое незнание и спасло меня.
— Граф, можно с вами поговорить? — епископ внезапно обратился к отцу, — хочу чтобы присутствовали только мы и ваша супруга.
Отец повел только бровью, как помещение тут же очистилось. Отец подал руку маме, усаживая её на один из стульев. На меня никто не обращал внимания, поэтому я остался стоять.
— Вы наверно знаете, — падре присел рядом с ними, — почему не открыт наш новый собор?
— Я слышала, что мы ждем мастера, который сможет его украсить, — мама была в курсе всех городских новостей.
— Он не приедет, вчера прибыли купцы, рассказали, что нашли тележку и его самого, ограбленного и убитого, в придорожной канаве.
Мама ахнула и всплеснула руками.
— Как же так?! Ведь у нас на дорогах спокойно!
— Я не могу допустить, чтобы собор, который мы строили три года стоял не открытым, старый храм не может вмещать сразу всех желающих и приходится проводить по три-четыре службы подряд.
— Что вы хотите? Чтобы Анри работал в храме? — удивился отец, — дворянин запятнал себя работой?
— Граф дю Валей! — тон епископа стал подобен зимней стужи, — архиепископ Тернский уже неоднократно интересовался у меня об открытии собора и необходимости его приезда на освещение, что вы прикажите мне ему ответить? У мальчика настоящий талант! Вы посмотрите на его картину, святой Аврелий готов защищать и указывать путь!
Я готов взять на себя ответственность и рискнуть, допустив мальчика к собору. Вы же говорите абсолютно недопустимые вещи! Он не будет работать, он просто будет заниматься тем, что ему нравится. Вы только представьте собственный авторитет, когда в городе узнают, кто украшает новый собор? Как на это посмотрят другие дворяне?
Отец распрямил плечи, видимо ему из всей речи священника запомнилось только последнее предложение.
— Дарек, — мама положила руку на ладонь отца, — думаю, стоит приглушаться к словам святого отца. Наш мальчик ведь не будет рабочим, платить ему не будут, он просто будет занят.
— Хм, — отец задумался, — если только так. А если он не справится? Если все испортит?
— Заново отштукатурим стены и будем ждать подходящего мастера, — епископ пожал плечами.
Я тихо стоял в сторонке, похоже моего мнения никто не спрашивал, но мне было это и безразлично, если отец разрешит мне рисовать, все равно где это будет.
— Сколько займет по времени? — поинтересовался он.
— Ну обычно на такие проекты уходит от года до двух.
— Я соглашусь только с одним условием, — отец посмотрел сначала на епископа, затем на меня, — если он пообещает каждый день по четыре часа заниматься с оружием.
Хочет заниматься мазней — хорошо, но дворянина я из него все равно сделаю, хоть и худого.
У меня от таких новостей сердце едва не выпрыгнуло из груди, я был готов пообещать все что угодно, лишь бы мне разрешили.
— Даю слово отец, — я прижал руку к сердцу.
— Отлично, когда вы хотите начать? — он потерял ко мне интерес и обратился к падре.
— Думаю чем раньше, тем лучше, — епископ повернулся ко мне, — готов начать завтра?
— Конечно! — лучших новостей я не слышал давно.
— Тогда как соберешься, приезжай ко мне.
Заснул я с трудом и с первыми лучами солнца подскочил с кровати, позволил себя умыть, одеть и подхватив сумку с едой, побежал на конюшню. Я хотел начать немедленно.
Я давно не был в городе, мне было не интересно сюда ездить, поэтому новый собор я увидел впервые. Впечатляющее здание с множеством высоких шпилей, возносившихся на многие десятки метров вверх. Забитую дверь входа открыли специально для нас двое дюжих монахов, которые дежурили постоянно рядом.
— Как тебе? — шедший рядом со мной епископ был доволен эффектом, который произвел на меня храм. Это и не удивительно, ведь я исповедовался и молился в замковой часовне, куда больше четырех человек одновременно не помещалось.
— У меня нет слов, — я покачал головой, которая немного закружилась стоило мне только взглянуть под купол собора. Он был где-то далеко-далеко вверху и все вокруг сияло чистотой и белизной.
— Я принес тебе несколько образцов, — он деловито вручил мне десяток полотен, с изображенными на них внутренними убранствами других соборов, — мастера обычно рисуют эскизы и показывают их прежде чем начинать украшать сам собор. Ты так сможешь?
— Попробую, — я был рад самим фактом того, что буду заниматься любимым делом без всяческих запретов.
— Тогда как закончишь, приходи ко мне, — он обернулся и позвал, — Жеррар!
К нам подошел монах очень маленького роста и такой сухой, что казалось его кожа состоит целиком из пергамента.
— Жеррар наш архитектор, он спроектировал и построил собор, так что сначала посоветуйся с ним о будущем рисунке. Договорились?
