Алекс Орлов - Его сиятельство Каспар Фрай
– И все же я обращусь к ним. Если мои слова пробудят совесть хотя бы у пяти тысяч человек, это будет весомая поддержка для моей армии.
Де Кримон сдержал вздох, герцог был весь во власти своих мальчишеских мечтаний. Если появится хотя бы сотня добровольцев, это уже можно будет считать большой удачей.
– Ваша светлость, я предлагаю поберечь ваше красноречие и попросту согнать эту чернь в кучу и отобрать нужное нам количество людей. Это будет проще и надежнее.
– Я думал об этом, - признался герцог, - но сейчас нам это не подходит.
– Почему?
– Если бы битва происходила под стенами Ливена, тогда да, мы бы так и поступили, но нам придется двое, а то и трое суток идти к границам - они разбегутся.
– Мы можем связать их, ваша светлость, заковать в кандалы, а потом поставим в первых рядах, не снимая цепей - королевские кавалеристы и не разглядят сразу. Пока они станут рубить ливенцев, мы… -…можем провести фланговый маневр, - закончил герцог, покусывая перстень на указательном пальце.
Де Кримон спохватился - уж не дал ли он герцогу слишком хороший совет? Но потом успокоился: если его светлость пойдет на эту авантюру и добьется небольшого успеха, услуга, которую де Кримон собирался оказать Филиппу Бесстрашному, покажется тому еще значительнее.
4
Уже на другой день с самого утра глашатаи отправились на Рыночную площадь, где давно не велось торговли, и принялись бить в барабаны, созывая людей для встречи с герцогом. Стражники бегали по улицам и тоже скликали горожан, люди осторожно выглядывали из окон, не зная, чего ожидать от этого представления.
Никто из них ни разу не видел нового герцога, который не в пример прежнему - Фердинанду - предпочитал в Ливене не показываться.
Стражники покричали и ушли, больше не навязывая своей воли, и горожане из любопытства потянулись на Рыночную площадь, на ходу обсуждая возможные причины сбора.
– Сказывают, на реке чудо случилось, вода столбом встала! - говорила какая-то женщина, кутаясь в побитую молью шаль.
– И чего с ней? - спросили у нее.
– Дык ничего! Встала и стоит! Вот и зовет нас херцок, чтобы ему помогли воду снова по реке пустить.
– Врешь, баба! - погрозил ей кулаком нетрезвый с ночи лодочник. - Я только с реки - течет она и никаким столбом не стоит!
– А можа снова кого вешать будут? - будничным тоном поинтересовалась кухарка бургомистра.
– Да кого теперь этим удивишь-то? - отмахнулась баба в шали. - Каждую неделю вешают, а у меня третьего дня кошку украли с котятами.
– И что?
– И нету. Везде искала - прямо с лукошком утащили.
– Это к засухе! - объявил лодочник.
– Почему к засухе? - переспросили его.
– Было уже такое - какой-то год у всех кошки пропадали, а потом засуха наступила и зима со снегом - все озерные упыри и передохли.
– Да, я это помню, - согласился с ним каретный мастер, известный также и тем, что добавлял в пиво березовый деготь - для крепости. - Тому минуло уже лет десять или более. Исчезли водяные все как один.
– А с кошками-то что? - не унималась баба в дырявой шали.
– А вот про кошек не помню, я тогда еще малой был.
Народу на площади собиралось все больше, но те, кто ожидал внеочередной казни, ошиблись. Виселица оказалась снята и уложена вдоль стен ратуши, остался только помост, на котором был расстелен ковер и стояли двое стражников в начищенных по такому случаю кирасах и шлемах.
Глашатаи уже ушли, поэтому все пребывали в неведении - что же тут будет. Примерно через четверть часа показалось около полусотни иноземных солдат герцога верхом на лошадках невиданной здесь имуксенской породы, за ними ехали два десятка гвардейцев.
Солдаты в шляпах и серых мундирах оказались арбалетчиками. Четверо из них заняли позиции на помосте, остальные разбежались по окрестным домам и вскоре появились у раскрытых окон и на скатах крыш.
Наблюдая эти странные приготовления, толпа начала роптать. Гвардейцы выстроились перед помостом и стали теснить людей, приговаривая:
– Подайсь назад! Назад подайсь, морда!
Оттеснив толпу на несколько шагов, они остались в оцеплении, люди робко переговаривались, но с площади никто не уходил - наоборот, любопытные все прибывали.
Вскоре послышался стук копыт и грохот железных ободьев, стражники бросились разгонять стоявших на Цветочной улице зевак, но те и сами стали прижиматься к стенам, давая дорогу карете герцога и его свите.
Заметно было, что и здесь молодой герцог отдал предпочтение гизгальдским солдатам, карету окружали всадники в серых мундирах и широкополых шляпах, а гвардейцы оставались только для вида - как носители герба герцогов Ангулемских.
– Ура герцогу! Ура герцогу! - первым закричал бургомистр, стоя у порожка висельного помоста. Сдернув шляпу, он махнул ею и зацепил пуговкой свой новый парик. Тот слетел на мостовую, явив горожанам голую, как деревянная бита, голову главы города. В толпе засмеялись, бургомистр торопливо поднял парик и скрылся за спинами советников, чтобы привести себя в порядок.
Карета остановилась, и герцог Бриан сбежал по ступеням на мостовую. Несколько человек крикнули «ура», их поддержали гвардейцы, стражники и гизгальдцы, однако последние даже это короткое слово ухитрялись произносить с акцентом.
Следом за герцогом из кареты неуклюже выбрался де Кримон, он старался не отставать от его светлости и вместе с ним поднялся на помост.
Разговоры стихли, все взоры были прикованы к фигуре герцога, которого здесь видели впервые.
– Что-то не шибко он на Фердинанда похож…
– Ножны-то - чистое золото!
– А кудри - завитые, небось парикмахер постарался.
– У нас на Угольной банщик хорошо стрижет и берет недорого.
– Да тихо вы, его светлость речь говорить будет! - прикрикнул на всех мельник с северной окраины.
– А ты почем знаешь, червяк мучной?
Ответить мельник не успел, герцог раскинул руки, словно собираясь обнять собравшихся на площади, и произнес:
– Милейшие и добрейшие мои подданные, сограждане, земляки! Король Филипп Рембург вознамерился пойти на нас войной, чтобы отобрать наши земли, дома, луга и рощи! Его солдаты станут вас избивать, казнить и уводить в плен, ваших жен обесчестят, детей сделают рабами. Скот изведут на шлизтвиг… - поняв, что применил гизгальдское слово, герцог повернулся за подсказкой к де Кримону, тот лишь пожал плечами, а стоявший неподалеку гвардеец прошипел:
– Холодец, ваша светлость…
– Да, ваш скот изведут на холодец и вкусный бульон с картошкой и перцами. Э-э… перцем, кажется.
Герцог сделал паузу, прикидывая, достаточно ли ужасов оккупации он описал, и, решив, что достаточно, выхватил из ножен узкий дуэльный меч и крикнул:
