Кэролайн Стивермер - Академия магии
— Встаньте вон там, все трое. Так лучше. Зима только началась, а мне уже до смерти надоели сквозняки.
Менари нехотя отошла назад и встала между Фэрис и Одиль. Рядом с элегантной Менари Одиль смотрелась просто нищенкой, но, казалось, этого не замечала. Она стояла, так же гордо выпрямившись, как и богачка в бархате. Фэрис сознавала, что в сравнении с ними выглядит неуклюжей. Более того, она понимала, что рядом с решительной Менари и одержимой Одиль она сама — просто притворщица.
Преподаватель вздохнула.
— Вы знаете, что осталось только одно свободное место, не так ли? Официально прием закончился в Мартынов день, одиннадцатого ноября.
— Я боялась, что опоздаю, — с облегчением произнесла Менари. — Ветры не благоприятствовали плаванию, и нас задержал шторм. Мы причалили в Сен-Мало только сегодня утром.
Преподаватель чуть шире открыла глаза, и Менари замолчала.
— Я сказала, что у нас только одно место. — Ее тон был вежливым, но усталые глаза смотрели на золотоволосую девушку без интереса. — Вы умеете считать, правда?
— Моя семья договорилась о моем обучении в Гринло, когда мне было четыре года, — заявила Менари.
Фэрис узнала интонацию, с которой были произнесены слова «моя семья». Таким тоном говорила она сама, когда возникала необходимость упомянуть дядю Бринкера. Герцогиня смотрела на педагога с радостным ожиданием. Если осталось только одно место, разумеется, чей-нибудь престиж окажется недостаточно весомым: или дядюшкин, или семейства Паганель. В любом случае ситуация обещала быть забавной.
— Поэтому, если бы я попросила вас рекомендовать кого-нибудь на это единственное место, вы бы выбрали себя, — с некоторым ехидством заметила преподаватель.
— Ну конечно. — Менари бросила взгляд на Одиль, потом на Фэрис, потом снова на женщину. Ее красивые серые глаза, точно под цвет бархатного платья, сощурились. — Если это не какой-то подвох.
Преподаватель подавила вздох и обратилась к Одиль:
— А вы, Одиль Пассерье?
Глаза Одиль широко раскрылись.
— Откуда вы знаете мое имя?
— Мы вас уже давно ожидаем.
Одиль опустила глаза.
— Я знала, что опаздываю, но ничего не могла поделать. Моя семья во мне нуждалась.
Преподаватель милостиво наклонила голову.
— Одно место, Одиль. Кому, по-твоему, мы должны его отдать?
Одиль посмотрела женщине в глаза.
— Выберите меня. — Она говорила тихо, но горячо. — О, пожалуйста, выберите меня.
Фэрис сменила позу, и теперь кончик левой туфельки виднелся из-под платья. Она долгое мгновение смотрела на него, пока тишина в комнате не подсказала ей, что преподаватель отвела взгляд от Одиль и теперь пристально смотрит на нее.
— Ну, Фэрис Налланин? — Голос женщины звучал очень устало. — Что вы можете сказать?
— Добрый день. Не расслышала ваше имя.
Преподаватель хмыкнула.
— У нас одно свободное место. Как бы вы хотели, чтобы мы им распорядились?
Фэрис глубоко вздохнула.
— Выберите Менари Паганель. Позвольте Одиль остаться здесь, и пусть она моет полы или еще что-нибудь делает, пока Менари не потеряет интерес и не уедет домой, чтобы выйти замуж за кого-нибудь, кто одет лучше, чем она. Тогда вы позволите Одиль занять освободившееся место. — Она выдохнула остаток воздуха и снова стала смотреть на носок своей туфли.
— А что будете делать вы?
— Я уеду домой. — Фэрис по-прежнему рассматривала носок своей поношенной туфельки. — И буду спасать урожай от сорняков.
— От каких?
Что-то в тоне преподавателя заставило Фэрис быстро поднять голову.
— От любых. Единственное, что в моих силах делать здесь, я могу с тем же успехом делать дома, в Галазоне, — становиться старше.
Женщина рассмеялась.
— Я здесь не останусь, сколько бы он вам ни заплатил, чтобы вы меня приняли.
— Кажется, ему следовало заплатить вам. — Преподаватель стала серьезной.
— Он пытался, — презрительно бросила Фэрис.
Сотрудница колледжа не старалась скрыть насмешку.
— Менари получит это место, что вы на это скажете?
Глаза Фэрис широко раскрылись, мысли стремительно проносились в голове. Если бы Гэврена удалось убедить и он поверил бы в ее провал, не поговорив с преподавателями, она могла бы уехать утром и вернуться домой до Нового года. Она перевела взгляд с женщины на Менари, не скрывающую торжества, потом на Одиль, отчаяние которой выдавали только крепко стиснутые пальцы.
— Вы последуете моему совету насчет Одиль? — спросила она у преподавателя. — Даже мыть полы лучше, чем зимой идти домой босиком. Если вы ее прогоните, ее оставят дома, только пока овцы ягнятся, или для какой-нибудь другой случайной работы. Позвольте ей занять следующее свободное место.
— Что скажете, Одиль? — спросила преподаватель.
Девушка разжала руки и сделала шаг к инкрустированному столику.
— Прекрасная идея. Но важно, что скажете вы. Фэрис принята?
Преподаватель снова усмехнулась.
— Несмотря на все усилия ее дядюшки — да.
— Погодите… — Фэрис переводила взгляд с Одиль на женщину и обратно. — Я принята? А как же ты?
— А как же я? — Менари бросила на Фэрис взгляд, полный ненависти.
— О, не волнуйтесь, — сказала преподаватель. — Вы обе приняты. Вместе с ученицами, которые приехали вовремя. Позвольте мне представить вам Одиль Пассерье еще раз. Она студентка третьего курса.
— Рада, что все улажено, — с облегчением проговорила Менари.
Фэрис холодно посмотрела на Одиль и произнесла с расстановкой:
— О, пожалуйста, выберите меня.
— Ты меня презираешь? — беззлобно спросила Одиль. — Но я действительно пришла сюда пешком, два года назад.
— Тебя заставили мыть полы?
— Меня заставили носить туфли. — Она выдернула из волос ленту, тряхнула головой и позволила волосам свободно рассыпаться по плечам. — Я к ним приспособилась. Ты тоже сможешь к ним приспособиться.
— Тебя вынуждают снова переживать тяжелое прошлое ради каждой соискательницы?
Одиль покачала головой.
— Я сама вызвалась. Твой дядя так добивался твоего поступления, что заранее создал тебе не слишком хорошую репутацию. И потом твое прибытие подтвердило это впечатление, ваша светлость.
— Я так и думала, что вы будете завидовать.
— Ты вела себя ужасно глупо.
Менари стояла со скучающим видом.
Фэрис мрачно произнесла:
— Это очень порадует моего дядю.
— И неудивительно, — заметила преподаватель. — Он избавился от источника мелких неприятностей на три года.
