Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – паладин Господа
В глубине зала на троне я увидел роскошную белую пену, выступающую из пурпурного плаща, и лишь потом вычленил из этого великолепия бледное худое лицо короля. Седые волосы падают на глаза, опускаются пышными прядями на плечи, а усы и борода полностью скрывают не только нижнюю часть лица, но и всю грудь.
За спинкой кресла и чуть справа монах, я узнал отца Гарпага, а перед троном высится сверкающая серебром статуя из металла. Шарлегайл говорил слабым прерывающимся голосом, статуя почтительно слушала. На широкой перевязи длинный рыцарский меч с позолоченной рукоятью, уже по нему я узнал бы сэра Ланселота. Меч Ланселота и его серебряные доспехи известны всему Зорру.
Ланселот не обернулся, хотя явно ощутил открывшуюся за его спиной дверь. Шарлегайл сделал слабый жест высохшей дланью:
– Сэр Ричард… подойди поближе.
Я приблизился, надо бы опуститься на одно колено и ждать, пока король изволит позволить встать, но Ланселот уже стоит, да и король у нас – настоящий король, ему дешевые церемонии по фигу, я лишь поклонился и уставился на него в ожидании.
Ланселот нахмурился, что-то проворчал, а Гарпаг суетливо перекрестился. Оба чувствительны к нарушению этикета. Шарлегайл сказал слабым прерывающимся голосом:
– Еще ближе… оба…
Я с глубоким сочувствием смотрел в изможденное лицо, подумал внезапно, что король не так уж и стар, это жизнь, как говорят, состарила раньше, чем пришла старость.
– Сэр Ланселот, – проговорил Шарлегайл. Он остановился, перевел дыхание, сказал снова: – Сэр Ланселот… На тебя возлагаю великую задачу. Надлежит тебе отправиться в королевство Алемандрию. В славный город Конрабург к славному и почтенному королю Конраду. Поздравь с великой победой над собой, что есть самая великая из побед, кою может одержать человече. Поговори, очаруй, ты это умеешь. Покажи свою удаль на турнире, в поединках, на скачке, в метании молота… Это первое. Второе – хорошо бы склонить его оказать нам помощь своими людьми. У него целая армия томится без дела!..
Ланселот с достоинством поклонился.
– Все сделаю, Ваше Величество.
– Отправляйся немедленно, – велел король. – Сегодня отдохни, а завтра с утра в путь. Да, еще… тебя будет сопровождать отряд рыцарей, как и надлежит послу. Сам отберешь, кого считаешь достойным такой чести. Но одного я тебе сам посоветую.
Ланселот смотрел прямо в глаза Шарлегайла.
– Слушаю, Ваше Величество.
– Обязательно возьми с собой Ричарда, – сказал король. – Ричарда Длинные Руки.
Я поклонился, лучше молчать и кланяться. Ланселот тоже поклонился, но я видел в его серых глазах недоумение.
– Ваше Величество… я понимаю, вы только что посвятили его в рыцари… и все еще помните… это… этого человека. Но не будет ли Конрад оскорблен? Ведь Дик единственный, у кого нет поместья, у кого нет земель, крестьян… Еще вчера он был простолюдином… Такой человек в посольстве вызовет ненужные вопросы. А то и подозрения.
Гарпаг выступил из-за трона, встал рядом, его худое лицо было неподвижно, но в глазах я прочел тщательно упрятанную неприязнь.
– Хуже того, – сказал он внятно. – Хуже того…
Шарлегайл попросил слабым голосом:
– Отец Гарпаг, нить ваших мыслей от меня ускользает.
– Хуже того, – повторил Гарпаг, – это вызовет насмешки.
Король покачал головой.
– Конрад – воин. Ему важнее, кто как держит меч. А Ричард уже успел показать себя умелым и отважным воином. Но еще важнее другое…
Он вздохнул, покосился на священника. Гарпаг нахмурился, что-то зашептал ему на ухо. Король отмахнулся.
– Видишь, сэр Ланселот, отец Гарпаг настоятельно не советует посылать туда Ричарда. Почему? Да потому, что церковь ему не доверяет. Не осудила, но и не оправдала. Инквизиция все еще решает, на каком огне его сжечь: быстром или медленном… Однако что плохо для нас, может быть хорошо для Конрада. Он не в ладах со святой церковью, хотя не в ладах и с армией Тьмы. А Ричард как раз тот, у кого на поясе боевой молот язычников. У него на шее амулет, который носили идолопоклонники… Королю Конраду такой человек ближе и понятнее! Пусть он думает, что мы все такие, как сэр Ричард… ну, пусть не все, но в наших рядах рыцарства есть такие, кто вольно трактует Святое Писание, пропускает службы в церкви, общается с нечистыми созданиями леса, как-то эльфы и гномы…
Гарпаг начал усиленно креститься, бормотал молитвы, на меня смотрел с ужасом и отвращением, даже попытался брызнуть святой водой, но, похоже, фляга пуста. Или в ней не вода. Ланселот тоже хмурился, с каждым словом посматривал в мою сторону все неприязненнее.
– Ваше Величество, – сказал он почтительно, когда король умолк, – а не слишком ли уж паршивую овцу мы запустили в свое христианское стадо?.. Стараясь показать королю Конраду, что мы все такие… запятнанные, не нанесем ли урон своей чести, имени, достоинству?
Король вздохнул.
– Это… политика. Нельзя перейти болото, не испачкав ноги. Кто боится испачкаться – остается на том берегу. Мы же перейдем, там очистимся… молитвами, епитимией. Принесем жертвы, в смысле воскурим ладан и пожертвуем на церковь что-то из найденного, и… пойдем дальше. Идите, мои друзья. Я – сказал!
Мы вышли с Ланселотом вроде бы вместе, но в то же время и врозь, а от ворот замка сразу пошли в разные стороны. Я, понятно, в полной готовности отторчать и эту ночь перед домом леди Лавинии. Днем вроде бы само собой, но зачем-то и ночью. Что за дурь, никогда она не выйдет гулять так поздно, здесь женщины даже днем не появляются в одиночку, но когда однажды на втором этаже на фоне занавески мелькнул женский силуэт, из меня от ликования брызнули золотыми фонтанами бенгальские искры, и я сидел там, затаившись в тени, до утра…
Сейчас я замедлил шаг, уже забыв о посольстве к жестокому королю, смотрел на окна, на ворота, что вдруг заскрипели, словно повинуясь давлению моего тяжелого взгляда, медленно стали распахиваться. По двору к воротам ехала на гнедой лошадке женщина в голубом платье, впереди шел слуга и вел коня на коротком поводе.
Сердце мое всхлипнуло и застыло, а потом, убедившись, что не глюки, застучало часто и взахлеб. На леди Лавинии обычный головной убор женщины знатного происхождения: на голове очень высокий шпиль, похожий на верх Спасской башни, с кончика на спину падает нечто длинное и полупрозрачное голубого цвета. Шелковый платок укрывает голову так, что оставляет на виду только лицо, даже шея укутана. С плеч ниспадает легкий плащ, он положен по рангу знатным особам, но абсолютно нелеп в этот теплый солнечный день.
Гнедая лошадка, невысокая, как пони, но очень грациозная, словно выточена из дерева и покрыта лаком, гордясь такой всадницей, помахивала гривой, нервно переступала с ноги на ногу, косила на всех огненным глазом: оценили, какое сокровище она везет? На этот раз леди Лавиния сменила запыленный дорожный костюм из грубого полотна на нечто легкое, но тоже непривычно простое, без уже привычных глазу безобразных рюшек и финтифлюшек, все-таки дают себя знать прирожденный вкус и такт.
