Николай Метельский - Клан у пропасти
— Ждем, когда ты умрешь, — теперь уже он пожал плечами.
— Оу. Ну да. Умер, — что–то я еще не готов об этом думать. — Предположим, это случилось. Какой дальнейший план?
— К моему прискорбию, я не могу отправить тебя в любое время по своему усмотрению. Максимальная дальность — сорок лет от момента моего выхода за пределы мира.
И сказал он это так… так… так небрежно, что у меня тут же появился вопрос:
— И почему ты не сделал этого сразу, как только почуял керосин? Мне почему–то кажется, что ты смог бы закинуть человека во времена до уничтожения деревни Узумаки, — молчит. — Тогда и объяснять пришлось бы меньше, — все еще молчит. — И вся эта эпопея с мангой была бы не нужна, — ну точно, его косяк. Очередной. — Да и шансов на спасение клана было бы больше.
— Видишь ли, — начал он осторожно. — Я ведь уже говорил, что течение времени я воспринимаю несколько иначе, чем смертные…
— Вот ты косячище бессмертное.
— Бессмертия не существует, — вздохнул он, отведя взгляд. — Да, я наделал много ошибок. Но что ты понимаешь в том, каково это: перестроить большую часть своего восприятия на человеческий лад? Да я первое время словно младенец был!
Не то чтобы он воскликнул последнюю фразу, но экспрессии в ней было больше, чем во всех его словах до этого.
— То есть ты тупо упустил момент.
— Да. Решил посмотреть, чем кончится история с Мадарой.
— И как? — полюбопытствовал я.
— Убили, — махнул он рукой. — А толку? Лично мне от этого ни тепло, ни холодно.
А ведь его речь меняется. Подстраивается под меня, чертяга.
— Значит, мне так или иначе придется занять место Наруто?
— Нет, — отрезал он. — Я могу вселить твою душу лишь в пустующую оболочку, а Наруто на момент моего ухода был еще жив. Но это не важно — есть гораздо более удачный вариант.
Глава 1
Очнулся я от того, что мне не хватало воздуха. Распахнув глаза, я попытался вздохнуть, и у меня даже что–то получилось, да вот беда — этот небольшой глоток воздуха вызвал резкую боль в груди, из–за чего я его тут же и выкашлял.
— Кха–кха… кха.. Хо–о–о… — еще одна попытка вздохнуть, — кха… кха… — и тут же мгновенная расплата.
Поборовшись за воздух еще пару секунд, вроде, начал побеждать, но вместе с воздухом пришла и боль по всему телу. Лежал я на животе. Правая рука, левая нога и пара ребер были сломаны точно. Лицо — одна сплошная боль, но нос, вроде бы, цел. Кожа на правой ноге — сплошь лоскуты, что с левой рукой, непонятно, вроде целая, но болит. Синяки и царапины на фоне всего этого я просто не ощущал.
Давно мне не приходилось чувствовать подобного. Очень давно. Контроль тела подразумевал и контроль боли, а это чуть ли не первое, чему обучают ведьмаков. И если быть совсем откровенным, в настолько плачевном положении я никогда и не был. Если не считать последние минуты жизни. А ведь у тельца есть и внутренние повреждения. Наверняка есть.
Чего–то подобного я и ожидал, когда Шин рассказывал о том, в кого и при каких обстоятельствах я попаду, а вот о том, насколько резким будет переход, он сообщить подзабыл.
Как обычно, сука.
И стоило только подумать о том, где этот блядский спасатель, вы уж простите меня за мой высокий слог, как меня аккуратно перевернули на спину. Что ж, тут все по плану — спасает меня полностью седой старик. Я в его годы за собой лучше следил. Хотя о чем я, какая у «абсолюта» седина? Да и вопрос о том, сколько ему лет, остается открытым — все–таки это чистокровный Узумаки, которые славились долгожительством. Младше он меня прежнего или нет, я знать не знаю. Умер я, к слову, в возрасте ста пятидесяти четырех лет. Если бы не засранец Маклауд, продолжавший здравствовать, мог бы стать самым старым ведьмаком. Причина смерти — взрыв американского корвета, не давший двум звездно–полосатым «абсолютам» добить бедного меня. Если не считать самой ситуации, которая привела меня на тот корабль, сработал я, более чем грамотно. Задание в итоге выполнено, один янки точно мертв, не успел бы он уйти, после моих–то тумаков, второй… может, и мертв, но я сомневаюсь. Единственное, что угнетает, причем больше смерти, что я полностью просрал оперативную игру, позволив заманить себя в ловушку. Не помогает даже осознание того, что в ничью я все же сыграл.
Да и бог с ним. Теперь–то что? Начальник оперативного штаба корпуса ведьмаков, полковник Волков Сергей Викторович, мертв, а вот что там со Стилягой, это надо еще посмотреть. Не одним ведьмачеством живы. Да и невозможно это теперь. Как объяснил Шин, ведьмак — это прежде всего «эталонный», если так можно выразиться, человек, а закидывать меня будут в мир, где у абсолютно всех есть система циркуляции чакры, отсутствующая у обычных людей другого мира. В частности, моего. Плюс сама чакра, которая тоже присутствует у всех. Даже у самого убогого бездомного. Вот количество оной — это да, различия колоссальны, от полного ноля до человек–биджу. Сколько чакры будет у меня, неизвестно, ибо парень должен был сегодня умереть, но точно немало. Еще один чистокровный Узумаки, как ни крути. Говорить, что мне повезло в него попасть, не стоит, ведь в этом и был план. Заслать меня в тело, умершего за минуту до этого, представителя линии Кано — одной из четырех главных ветвей клана Узумаки. Подлечить тушку ровно настолько, чтобы не помер до подхода помощи. Сама помощь, в лице деда тушки. Ну и язык, общий для этого континента. Остальное — крутись, как можешь.
Ах да, какая–то метка на ауре, дабы местный, а лучше сказать сегодняшний шинигами знал, кто я такой и с чем пришел в его мир. Туда же можно отнести многолетнее знакомство с самим Шином. То есть, простите, шинигами. Но этот пункт весьма спорен.
Стоит сразу объяснить — шинигами, который превратил себя в человека — это не человек. И уже не шинигами. То ли сумасшедший человек, то ли бракованный шинигами. Порой его мысль понять было очень сложно, но чаще я ее так и не понимал. Он мог спокойно общаться, а потом взмахом руки развоплотить дерево, которое в моем внутреннем мире символизировало концентрацию во время медитации. Вы представляете степень моей радости? Я то дерево восемь лет растил. Восемь лет кропотливой работы. И ночью, когда спал, и днем, когда выдавалась возможность. Одним взмахом руки. Как мы выяснили в первый год знакомства, Шин действительно не мог ничего создать или уничтожить в моем мире, а вот вернуть в изначальное состояние — это запросто. Восемь лет… И знаете, что он ответил, когда я успокоился и все же спросил: «Какого дьявола?» Никогда не догадаетесь. Оказывается, Южный крест сегодня злой. Почему злой, в чем это выражается или, хотя бы, что это значит, я от него так и не добился. При этом он не отмалчивался, а честно пытался объяснить, но это был разговор слепого с глухим.
