Путешествие в Алмазные горы - Багнюк Михаил Петрович
— Да, точно можем опоздать, но потом во всех подробностях, обещаешь?
— Обещаю! — пообещала я и вытолкала подругу в коридор.
Через минуту Юстинна принесла мне форму, а еще через две мы со всех ног бежали к Главной площади монастыря, боясь опоздать. По дороге я лихорадочно соображала, что могло стать причиной данного построения. Может быть, меня все-таки заметили, ведь среди старейшин есть специалисты по оборотням, и они могут чувствовать природную магию и Источник ее потребления. Тогда нужно перекидываться и улетать прямо сейчас, но как одолеть щит, ведь у меня нет маленького серебряного колечка, как у Нерканна. Стоп! Может, это Нерканна заметили, поймать не смогли, а сейчас будут выяснять, кто из послушников причастен к проникновению постороннего на территорию. Главное, чтобы не устроили поголовное считывание памяти. Закрыться от считывания преподавателей, когда не знаешь домашнего задания, это одно, а закрыться от настоятельницы или настоятеля — совсем другое. От старейшин послушник вообще закрыться не может, не тот уровень знаний и умений. И старейшин как назло сейчас полным-полно! А может, я зря волнуюсь, и построение вызвано будущей войной. Как жаль, что я не услышала, чем закончился Совет. Пока есть шанс остаться неразоблаченной, паниковать рано. Нужно встать в строй и узнать, что же случилось.
Пока мельтешили мысли в голове, мы с Юстинной добежали до места построения и успели занять последний ряд в группе нашего курса.
На возвышение в начале площади, которое служило и трибуной, и эшафотом, и сценой — в зависимости от требований конкретного мероприятия, поднялся сам настоятель. За его спиной маячили настоятельница, старшие магистры-преподаватели и несколько старейшин. Рассветное солнце коснулось только шпилей башен, медленно выплывало из-за горизонта и не торопилось порадовать послушников своим присутствием. На левой стороне площади построили все курсы послушниц, то есть нас, а напротив нас построили послушников. Жизнь в монастыре во всех отношениях была поделена пополам: женская и мужская. Женской управляла настоятельница, мужской — настоятель. Сплетники говорили, что они муж и жена, некоторые считали их любовниками, преподаватели по истории рассказывали, что они дают обет безбрачия, вступая в должность, но в это никто не верил. Глобальные вопросы обеих половин монастыря решал настоятель, по магической силе он также превосходил настоятельницу. Его основной стихией был огонь, у нее — земля. Послушников мы видели очень редко: на вот таких, как сейчас, общих проверках; на празднике Летнего Солнцестояния — под бдительным контролем магистров и обоих настоятелей; во время выездов на практику, но там мальчикам было не до девочек и девочкам не до мальчиков. Главной заботой было сохранение собственных жизней, конечностей и уничтожение тварей, которые на все это с голодухи покушались. Некоторые послушники и послушницы все же умудрялись устраивать свидания, но при поимке их могли отлучить от монастыря или устроить внеплановую вылазку на Старые урочища без защиты магистра, все зависело от того, за каким занятием застукали влюбленных. Одних даже вывезли в Живий лес на ночь. Настоятельница так и сказала:
— Раз вам так хочется настоящей жизни, Живий лес для вас самое место.
Мальчик вернулся оттуда евнухом, девочке всего лишь отгрызли уши и четыре пальца на руке, которой она пыталась делать пассы, чтобы защититься. В это время магистр сжалился и порталом выдернул их оттуда. Поэтому охотников до свиданий было мало.
Некоторое время настоятель молча смотрел на нас, видимо, оценивая построения, затем начал свою обвинительную речь. Голос его загремел над площадью, подобно громовым раскатам: даже если заткнешь уши, все равно будет слышно:
— Сегодня ночью произошло событие, равных которому не происходило уже более двухсот лет. Тем более в нашем монастыре. Это случай вопиющего нарушения дисциплины, естественно, он не останется безнаказанным, но я смягчу наказание и даже не буду называть имя послушника, который это совершил, если в течение пяти минут он сам подойдет к главному магистру своего курса и признается в содеянном. — Настоятель сделал внушительную паузу, чтобы виновник, то есть я, мог подумать и добровольно сдаться. — Если же виновный сам не признается, — продолжил он после паузы, — то будет проведено общее сканирование на обнаружение остаточных магических следов произведенного деяния. Для этого нужны трое старейшин, и они любезно согласились оказать нам такую услугу. Наказанием будет прилюдная порка на этом самом месте, где я сейчас стою, с обязательным присутствием всех послушников и оглашением имени виновника и деяния им совершенного. — От этих слов мне захотелось стать маленькой, незаметной, а лучше невидимой. Порка обычно назначалась с одиннадцати утра до четырех часов дня. Мало того что пороли лозой, смоченной в отваре черносмерча, чтобы усиливал боль, да еще все послушники проклинали провинившегося за пятичасовое пребывание на палящем солнце по стойке смирно под услаждающие слух вопли самого наказуемого. Не говоря уже о возвращении к обыденной жизни и тыкании всеми по поводу и без повода и без того настрадавшегося послушника. Может, сдаться? По крайней мере обо мне никто не узнает, отбуду честно наказание, настоятель ведь обещал, что смягчит его, покаюсь, скажу, что все получилось случайно. Может, простят и позволят учиться дальше?! Но голос разума вопил: «Ага, как же! Позволят оборотню! Для них это будет подарок судьбы, Звероводы давно мечтают оборотня для опытов отловить — все никак не получается».
А настоятель во время моих душевных сомнений продолжал речь:
— Вы были избраны благодаря своему магическому дару. Его нужно совершенствовать и учиться управлять им. Не растрачивайте время, выделенное вам судьбой для учебы, на всякие глупости и баловство! Выйдя за эти стены, вы попадете во взрослую и жестокую жизнь, и она не простит вам ошибок! Нарушая дисциплину сейчас, вы закрываете себе дорогу в будущее. В вашей душе горит магический огонь стихий, на вас будет лежать ответственность за жизни тысяч людей! Совершенствуйтесь, пока вам дается эта возможность. Пока мы с вами общались, — (мне лично это показалось монологом, а не общением), — время на добровольную сдачу провинившегося истекло! — Наставник поднял голову и посмотрел на освещенные рассветным солнцем куранты Звездной башни. — Магистры курсов, у вас есть что мне сказать? — Он спустился с трибуны и обратился к ждавшим его магистрам.
Подошли настоятельница и два магистра с женских курсов, разглядеть издалека, кто именно, у нас не получилось. Я начала продумывать план побега. Можно попробовать прикинуться больной, отпроситься за настоем на факультет целителей, пока будут сканировать младшие курсы. В спальных корпусах сейчас никого нет, можно быстро трансформироваться и спрятаться в зале информации, если повезет и никто меня не заметит. Дождаться ночью Нерканна и попросить его о помощи. Ничего лучше я придумать так и не смогла. Магистры уже о чем-то поговорили с настоятелем, после чего он вернулся на трибуну. И мы вновь услышали раскаты его голоса:
— Виновник признался, и я, как обещал, оглашу лишь его деяние. Этой ночью на территории монастыря был вызван дух из параллельного мира. — Мне Нерканн показался очень даже живым, насколько это приемлемо для вампира. — Данную разновидность духов все вы хорошо знаете и изучаете эти существа на втором курсе обучения. Это суккубы и инкубы. — По рядам послушников прокатился с трудом сдерживаемый смех, а у меня получился глубокий вздох облегчения. — Для удовлетворения каких потребностей служат эти существа, вы все тоже хорошо знаете. Послушница, вызвавшая инкуба, будет строго наказана, но отлучена от монастыря не будет, учитывая ее раскаяние и чистосердечное признание… — Если бы эта послушница знала, как я ей сейчас благодарна!
На обратном пути к учебному корпусу меня догнала Юстинна. Уровень ее любопытства ничем не уступал моему, поэтому о моем обещании рассказать ей подробно о моих ночных приключениях она, конечно, не забыла.
