Станция - Плешь Ведьмы (СИ) - Минин Андрей

От старого хозяина осталось много вещей. Их я тоже перебрал. Откровенный хлам — сжег. Ковры выхлопал. Казалось, я ничем значительным не занимался, но в итоге потратил на приведение дома в условно жилой вид все утро до самого обеда. Нагрел воды в тазу, вымыл окна, хоть они и заколочены, помыл полы, разложил по местам уже свои вещи, а потом подхватил старенькую лопату, что стояла за дверью, и пошел расчищать снег как вокруг дома, так и рядом с железнодорожными путями. Это моя прямая обязанность. Одна из многих.

Деревенские, так и не показались. До ближайшего дома пятьдесят метров по снегу, который еще нужно убрать. Следов нет. Так что они сюда не ходят и поездом не пользуются. Глухой уголок эта деревня и неудивительно. Кто захочет здесь жить? Только преступники, которых обязывают селиться в таких местах, после того как их отпустят из тюрем.

Снег я чистил в охотку. Разминка была в радость. Мышцы прогрелись, а от одежды пошел пар.

Два года в государственной школе для магов мы только тем и занимались, что чистили снег на городских улицах, таскали лес на пилораму и работали грузчиками, в чем меня не раз упрекнул проводник поезда. Физические тренировки и голод — вот лучший способ раскрыть дар для тех, у кого нет денег, знаний и связей. Это был главный этап отсева. Отбраковки. Или дар раскроется и заработает на полную мощь, поддерживая жизнь в хилом, голодном теле, или потухнет. Отсев был таким, что две трети ребят не выдержали. Заболели и слегли в больницу. Дар оказался слишком слаб и потух, словно огонек свечи. Их в итоге выгнали. Магами им больше не стать.

— У-у-у-у, — услышал я вой и вздрогнул, оглянувшись на лес. Волки кажись.

Встряхнувшись, я продолжил работу, но нет-нет, да и оглядывался на лес.

Уф-ф-ф. Все. Площадка вокруг дома была очищена.

Под снегом я нашел колодец. Откопал сарай, со своей небольшой печкой, по-видимому, тут, когда-то содержали кур, и наткнулся на погреб. Лезть в него я не стал, так как лестница давно сгнила. Потом.

Тем временем транзитные поезда шли один за другим и только приветствовали меня гудком, проносясь мимо на полной скорости. Я вывесил зеленый флажок, оповещая машиниста и начальника поезда о том, что на станции все хорошо и помощь не требуется.

Начало вечереть и я закончил все работы, поспешив в дом. Закрыл дверь на замок и покушал. Навалилась усталость, так что я отправился спать, предварительно подкинув в печь пару толстых поленьев, потрухлявей. Пусть тлеют, а не горят.

Потушив керосиновую лампу, я не забыл прихватить топор, оставив его рядом с кроватью. Револьвер что мне презентовали сослуживцы отца, и мамы на моё восемнадцатилетие, я спрятал под подушку и только потом прилег, расслабившись, вслушиваясь в тишину станции, которую разрывали только треск дерева в печи и ветер, бьющийся в стены снаружи.

Сам не заметил, как заснул.

Проснулся рывком. Открыл глаза и осмотрелся, но ничего не увидел. Темно. Механические часы — будильник, которые я нашел уже здесь, валяющимися в грязи и которые я отмыл и смазал, поставив рядом с кроватью, показывали четыре часа утра. Стрелки у них светились, немного разгоняя мрак. Дорогие часы. Видимо прошлый смотритель станции был не так беден, как я или как то умудрялся зарабатывать даже здесь, в деревне. Стоимость таких часов это три моих зарплаты смотрителя.

Я уже думал снова лечь спать, как входная дверь скрипнула. Кто-то навалился на нее с внешней стороны (с улицы) и попытался открыть. Я сразу покрылся потом и мурашками. Замер, не зная, что делать. Потом с трудом нащупал потной ладошкой револьвер под подушкой, спустил ноги с кровати и встал, вглядываясь в темноту.

Звук повторился. Кто-то снова навалился на дверь, отчего она жалобно скрипнула, но устояла. Правда, треск мне не понравился.

Страшно. Нутро аж заледенело. Я боялся даже дышать, не то что голос подать и спросить — кто там? — но все же руку с револьвером я направил в сторону двери, хоть она и ходила ходуном, и стал ждать.

Кто бы ни стоял за дверью, он перестал ее дергать и ушел. Снег под его ногами захрустел.

Заснуть я больше не смог. Нашел лампу, поджег фитиль, осветив дом, и с нетерпением стал ждать рассвета. Сумбурные, мрачные мысли так и метались в голове.

Прего, тварь! Все из-за него… Ну, ничего. Еще свидимся, пообещал я себе.

Глава первая, в которой Кая находят проблемы

Рассвело. Подождав для верности еще час, я вышел на улицу. У-у-у, холодрыга. Я поежился, переступил с ноги на ногу, но скорее не из-за холода, а из-за натянутых как струна нервов. Ночка не спокойная.

В одной руке у меня был заряженный револьвер, а в другой топор. С осторожностью я начал осматриваться. Обошел по кругу здание станции и мой дом на ближайшие десять лет по совместительству. Заглянул в сарай. Проверил следы на снегу и ничего не понял. Нет следов! Только мои, вчерашние. Новых тропинок от леса или от деревни не проложено. Наст снега не тронут. Все это только еще больше меня насторожило. Кто бы ни приходил ко мне ночью, добра от того кто не оставляет следов на снегу не жди.

Помянув недобрым словом ведьм и сплюнув три раза через плечо, я хмуро посмотрел на вывешенный мной вчера зеленый флажок рядом с путями, а потом я развернулся и вернулся в дом, зарекшись появляться на улице без револьвера.

Ладно. Что там у меня по плану на сегодня?

Первым делом я не торопясь позавтракал — урезав свою порцию вдвое от вчерашней. Лучшего способа продолжать укреплять свой хилый дар, как держать себя в черном теле я не знал.

После завтрака пришло время размять кости. Я взял револьвер (приходилось постоянно напоминать себе об этом, чтобы не забывать, но ничего, привыкну). Засунув его запазуху, я вышел на улицу. Огляделся. Никого. Ну что ж? Лопату в руку и меня снова ждет снег.

За работу!

Прошло полчаса, и я порядком упрел. Остановившись перевести дух, я стер ладонью пот со лба, поправил на голове шапку, уехавшую в район затылка, и осмотрелся. Над Плешью Ведьмы, стоял дым — это чадили печи в деревне. На душе стало чуть легче. Я боялся, что там все вымерли, но нет, печи дымят, слышен лай собак, крики петухов и чьи-то пьяные выкрики. Живет деревня. Здравствует.

Ладно. Это потом.

Я посмотрел себе под ноги и носком валенка ковырнул снег. Выходит не показалось.

Под одним из сугробов рядом с путями, я нашел много писем и посылок, вмерзших в лед. Пришлось постараться, чтобы извлечь их не повредив еще сильней. Все найденное я занес в дом. Буду разбираться с корреспонденцией позже. Мда-а-а. Дела.

Странно все это. Да, прежний станционный смотритель умер уже несколько месяцев как, но жизнь то продолжается, так ведь? Почему жители деревни сами не расчистили дорогу до станции и не собрали свою почту? Бросили все. Странно это. Не безрукие же они?

Закончив с этим делом, я снова взялся за работу, которая сама себя не выполнит. Вокруг дома уже наведен образцовый порядок, теперь пора проложить себе путь от станции, что стоит рядом с путями до деревни в отдалении и мелькающих там меж домами людей. Не смотря на то, что живот начало сводить от голода — очень уж хотелось кушать, я не стал прерываться на перерыв и вгрызся в сугроб, прокладывая четкую дорожку метр шириной.

Уф-ф-ф. Да-а-а-а, снова утер я пот со лба. Сложно, но это и хорошо. Дар ярче раскрывается, горит в груди, даря тепло, и подпитывает мои силы, не давая опускать руки. Морозец не чувствуется. Солнце светит. День хороший. Значительный контраст с ночью. Может все не так и плохо в моей жизни?

Четыре часа махал лопатой, запыхался, устал, но это была хорошая, добрая усталость. Дорожка по итогу готова. Смотреть приятно. Ровненько, чисто, опрятно. Старый сторож в нашей школе бы оценил. Как он там интересно? Вспоминает меня? Эх, дед. Спасибо тебе за советы.

Докопался в итоге до первого домика с краю деревни, где меня кстати заметили. Занавеси на окнах избы колыхнулись, но на улицу никто не вышел. Говорю же, странные люди.