Не своя война (СИ) - Морох Ольга

Сначала большинством голосов они изменили Статос. Все статьи, касаемые Жертвенных, вынесли в отдельную главу и признали ее утратившей силу. Асатров лишили всех привилегий. Запретили носить кимейры в общественных местах, лишили содержания и возможности голоса в совете. Потом взялись за тех, кто еще остался на острове. Ллойву, несмотря на усилия Роштара Вайзе и Советника Кримма, исключили из совета преподавателей в Инститосе, отказали во всех абонементах. Но это можно было пережить. Затем его студенты один за другим отказались от патроната, предпочитая других профессоров, ссылаясь на его долгое отсутствие. Следом Мастера Гильдий, что еще недавно вежливо просили о визите, перестали даже здороваться при встрече. Можно было бы подумать, что это происки Советника, но о нем уже год не было вестей. Поэтому, когда Дженве появился на пороге с напоминанием об обещании, Ллойву не колебался. Эпоха Жертвенных ушла. И не было никого, кто бы жалел о ней. Они быстро собрались в дорогу и отправились в путь.

Аст’Эллот остался на севере, теперь уже далекий, неприютный, но все еще родной. Душа тянулась туда, но там его не ждали.

Однако, Дженве задерживался. Ллойву, не придумав ничего лучше, накинул плащ и пошел вниз, в темный двор. Дженве он нашел в сарае, где людь держала своих верховых. Кродов пришлось убрать в отдельные стойла. Братец при свете чадящих факелов чистил шкуру уже второго крода. Ластва, встряхнулась при виде хозяина и протяжно застрекотала, потянувшись за лакомством.

— Что ты делаешь? — Ллойву опёрся спиной о косяк в проеме.

— Черныш укусил местного…конюшего, — Дженве погладил носовую пластину крода, получив в ответ шумный выдох в лицо. — Они тоже устали, и хотят отдыхать и покушать. Ластву я уже почистил.

— Прости… — Ллойву виновато улыбнулся. — Я так был занят собой…Я должен был помочь тебе.

— В другой раз ты их почистишь, — невозмутимо кивнул Дженве.

— Надеюсь, от немытой люди у Черныша не будет несварения утром, — Ллойву приметил походные вещи у дверей, накинул лямки тяжелых мешков с пожитками на плечо и понес наверх.

Дженве тоже пострадал в этой не объявленной войне. От Генерала Серебряного легиона его разжаловали до кабистера городской стражи. Что может быть унизительнее, чем ходить в подчиненных у бывшего своего страта? Но Дженве молчит об этом. Еще он молчит, когда из-за Ллойву они движутся слишком медленно. Или устраивают привалы чаще, чем ему бы хотелось. Молчит о своей жене, что погибла на водах Илемити вскоре после возвращения Аст’Эллота. Она долго болела. В доме Лир, да и в любом другом об этом не принято было говорить. Только успех и сила. Изменения климата сказались на ней худшим образом. Изольтар списал ее так же, как и Ллойву. Для нее не было билета в лучшей мир.

Ллойву поднялся в отведённые им каморки и скинул мешки прямо на пол. Вытянул из своего спальник из толстого слоя шерсти и хлопка, расстелил на кровати и достал из бокового отделения томик с пустыми страницами, что Советник Изольтар подарил ему в попытке задеть больнее. В результате, Ллойву получил прекрасный блокнот для путешествия, чтобы записывать в него свои заметки. Из внутреннего кармана туники Ллойву извлек футляр с самым бесценным своим сокровищем. Два небольших выпуклых стёклышка, заправленных в тонкую изящную оправу. Окуляры, что позволяли ему читать. Блага цеха стеклодувов теперь недоступны, а в этой варварской стране вряд ли кто-то изготовит новые, если повредятся эти. Поэтому он берег их как зеницу ока.

Дженве застал его делающим заметки угольным стилом при свете лучины, что Ллойву нашел тут же, в каморке.

— Я покурю? — получив утвердительный ответ, Дженве достал трубку и кисет. Присел на край кровати.

— Что ты пишешь? — поинтересовался он, раскуривая трубку.

— Делаю заметки о путешествии.

— Надеешься издать книгу по возвращении? — усмехнулся Дженве.

— А мы вернемся? — Ллойву поднял на него глаза. Окуляры тускло блеснули в свете лучины.

— Может быть, — Дженве выпустил клуб дыма. — Думаю, надо найти этот отцовский курорт. По отцу я не скучаю, а вот Милле я бы обнял.

— Странно, что они не объявились до сих пор.

— Странно, — кивнул Дженве. — Думаю, эта земля еще преподнесет нам сюрпризы. Как ты?

Ллойву поднял голову от книги.

— Что?

— Сегодня мы весь день были в пути. Я опасался за тебя. Как ты?

— Со мной все в порядке.

— Просто я заметил…

— Я понял. Все в порядке, Джев, я не так безнадежен, — Ллойву снова погрузился в свои записи. Дженве усмехнулся. Помолчали. Ллойву закрыл блокнот, аккуратно спрятал его обратно в мешок, а окуляры в футляр.

— Как тебе хозяин? — Дженве посмотрел на брата, разлегшегося уже на кровати, вытянув ноги.

— По мне, они все варвары, — отозвался Ллойву. — Но себе на уме.

— Он нам не доверяет.

— Я ему тоже…Надеюсь, они не решат, что могут поживиться с наших вещей, — Ллойву вытянул из-за спины кимейры и положил их в изголовье.

— Тоже надеюсь, — Дженве встал и ушел за загородку. Ллойву слышал, как он устраивался на своей скрипучей койке, слышал крепкий табачный запах. Щели в досках крыши давали достаточно морозного свежего воздуха, чтобы не задыхаться в дыму.

День выдался насыщенным. Утром на рассвете на них напали бандиты. Супостатов было около дюжины, четверо держали на привязи огромных гавкающих псов. Дурно пахнущая и шумная компания. Дженве сразу включился в ситуацию, а вот Ллойву замешкался, и это стоило им обоим съестных припасов, которые псы растащили по опушке. Но, в итоге, псы разбежались, а бандиты напитали землю кровью. Она была алая, как и одеяние их главаря. Дженве в сердцах за потерянную провизию насадил труп главаря на сук старого дуба. А потом была дорога. Весь день в седле. За последние дни едва ли они ехали так долго. Дженве часто устраивал привалы, давая брату размять ноги и отдохнуть. Ллойву не возражал. Слишком тяжела была для него дорога несмотря на всю прелесть путешествия.

Ллойву не заметил, как задремал. Во сне лаяли собаки и грязно ругались люди за стеной.

Асатр вздрогнул, просыпаясь. В глуби комнаты, у самой лестницы, стояло Оно. Существо, человек, иллой в невзрачном сером одеянии до самого пола. Если смотреть на него в упор, то никак нельзя разглядеть его. Взгляд постоянно соскальзывал на что угодно, но не задерживался ни на одной черточке лица. Если оно у него было. Если же отвернуть взгляд чуть, и казалось, что лицо это он уже где-то видел. Оно определенно было иллойское. Ллойву спустил ноги с кровати, не отрывая взгляда от существа. Поднялся. Рука сама нащупала рукоять кимейра в изголовье. Медленно подошел. Существо не двигалось, терпеливо поджидая асатра. И вот Ллойву встал перед ним, держа в правой руке кимейр. Непременно надо узнать, что же скрывается за маской. Он протянул руку, и существо растворилось в воздухе, открывая вид на дверь за собой. Оказывается, здесь была створка. Она здесь была и раньше? Ллойву медленно потянул на себя старую ржавую ручку. Створка заскрипела, открываясь. За ней открылся вид на коридор его собственного дома на Астэллоте. Как такое возможно? Илой шагнул вперед. Несколько шагов и направо будет гостиная, а налево кухня. Он прошел это расстояние с замиранием сердца. Неужели все так просто? Всего-то надо открыть дверь и вернуться домой. Гостиная пуста, как и кухня. Ну, разумеется, весь дом законсервирован до его приезда. Вдруг входная дверь распахнулась, и вошел Советник. Отчего-то внутри стало гадко и захотелось помыть руки.

— Ллойву? — Советник по-деловому оглядел сына. — Ты отвратительно выглядишь. Переоденься.

— Зачем? — слова сложились сами собой. Разве не было бегства Жертвенных с Аст’Эллота? Или, быть может, все это ему привиделось? А на самом деле он лежит сейчас в отделении Спасения Душ, и доктор Урт пишет ему назначения? И отец прав, он просто упрямый безумец.

— В таком виде нельзя быть представленным Окто.

— Окто? Разве…он не растворился?

— Ах, да, — Советник скривился в улыбке превосходства. — Ты решил, что сможешь победить? Мальчишка! Ты ищешь славы? Ты ее не найдешь! Даже свою победу ты не смог удержать! Слабак! И всегда им останешься.