Лана Тихомирова - Легенда о Красном Снеге
— Что он тебе сказал?
— Он спросил, жива ли Жозефа, и сказал, что если она жива, я должен передать ей, что он любил ее, но не мог с ней быть…
Жорес надолго замолчал.
— Он хотел еще что-то сказать, но я не вытерпел… — хрипло закончил он, — а теперь оставь меня, брат.
Таверна постепенно наполнялась солдатами, которые рыскали в поисках выпивки, чтобы заглушить терзающую их совесть.
Сергиас оглянулся вокруг и вернулся в Ратушу, где, в его ожидании, отдыхали от пыток слуги. Главный вопрос, который волновал сейчас Сергиаса — местонахождение герцога Эолисского Сорокамоса. Уж очень хотелось Сергиасу показать Сорокамосу, во что превратился прекрасный город Эолис.
Глава шестая. Цена свободы
Павлес нервно расхаживал по кабинету, несколько раз останавливался, открывал кулон с портретом Фелии, нежно смотрел на него, закрывал, и снова начинал ходить. Наконец, к нему явился Сериохус.
— Ну же? — кинулся к нему Павлес.
— Мессиры Джуриусс и Карикас уже здесь, мессир Микаэлос будет через три минуты.
Павлес выдохнул.
— Можешь идти отдыхать, Сериохус.
В кабинет следом за слугой вошли Джуриусс и Карикас, они поклонились и сели в кресла. Молча, они ждали, когда в кабинет вошел Владыка Эолиса — Микаэлос. Он был болезненно бледен, под пышной одеждой скрывалась забинтованная рана.
— Прошу простить меня, Сир, что не могу поклониться. Мой лекарь говорит, что мне еще нельзя ходить, однако, я не мог не стать инициатором этого собрания.
— Садитесь, Владыка, — Павлес жестом указал Микаэлосу место.
— Благодарю. Ваше величество, я имею кое-что сказать вам о взятии Эолиса.
— Эолис пал, это я знаю, — спокойно ответил Павлес, — рассказывайте, все, что вам известно.
Микаэлос рассказал все, что знал сам, отметив про себя, что Павлес непривычно холоден с ним.
"Возможно, потеря родителей и похищение жены, так на нем сказалась! Славно, что это так, он не раскис — умница!" — так рассудил про себя Микаэлос.
— Все ваши сведения крайне интересны, — сказал Павлес, — спасибо Вам, Владыка, что сообщили местонахождение моей жены, но совсем недавно я получил вот это письмо.
Павлес взял бумагу и передал Микаэлосу, тот внимательно ее прочитал:
"Ваше величество! Сообщаем вам, что славный город Эолис пал под натиском объединенных сил вашей армии. Разбойники наголову разбиты, мятежники и предатели убиты. Главный зачинщик заговора Владыка Эолиса Микаэлос казнен лично старшим графом Дорес, все жители Эолиса, как пособники мятежа, так же казнены. Город находится на военном положении, под правлением графов Дорес, о чем они просили уведомить ваше величество. Так же они скорбят о судьбе его светлости герцога Эолисского, который в Эолисе отсутствует, и скорее всего, убит Владыкой. Правители просят передать вашему величеству, что ваша королева скорбит в разлуке с вами и ждет скорейшей встречи с вами, которая возможна лишь на определенных правителями Эолиса условиях".
— Написано рукой моего секретаря, — сказал Микаэлос, — вас смущает, что меня казнили?
Павлес усмехнулся.
— Знаете ли, Владыка, ваша казнь несколько не предполагает ваше присутствие здесь.
— Я понимаю, — улыбнулся Микаэлос, — я могу все объяснить. Это долгая история.
— У нас есть время, Владыка.
— Вы помните, мадемуазель Жозефу?
— Дочурку графа Дорес? — уточнил Джуриусс, так как другие мужчины ничего не знали.
— Она самая. Милая была девчушка, но очень романтичная. Десять лет на Востоке, знаете ли, всю романтическую чушь из головы вышибают напрочь. И потом я женат, на местной женщине, она отказалась уехать со мной, — Микаэлос вздохнул, — не об этом речь. Меня тогда вызывали к вашему батюшке, якобы я ездил по городам и весям Лирании, очень отдаленным кстати, и собирал там взятки за какие-то проверки, на которые даже не был уполномочен. Оправдаться тогда не составило труда, и почерк не мой, да и свидетели нашлись, так вот, меня смутил один факт. Все пострадавшие опознавали меня без всяких проблем. Это было странно. Последней каплей стала совсем уже странная история. Я уезжал из Лебедь-града, когда меня нагнали в дороге два всадника. Жорес Дорес и его дочь. Граф набросился на меня с обвинениями, дескать, я, прошу прощения, переспал с его дочкой и сбежал. Учитывая, что его дочь сама "маменькин птенец", обвинения его были сами по себе очень странными. Я всю ту ночь провел в собственной постели один, и малышку Жозефу я всегда старался избегать. В моем сердце живет одна любовь, я пытался объяснить ей это, но девочка ничего не хотела понимать. Жозефа закатила мне целый спектакль, позже я понял, что все было вполне искренне. Я вернулся с графом и ее дочерью в Лебедь-град. Мы провели расследование, оно не дало особых результатов… для графа. Я же провел собственное доследование, расспросил нужных людей, пошел по следу, как когда-то меня учил мой дядя, я пошел и нашел, нашел, то чего и желать не смел, поймал за руку на окраине Лебедь-града себя самого. Паренька звали Вишаис Мака — он как две капли воды был похож на меня. Потом оказалось, что уже и не так — то похож, лишь внешне. Мошенник решил заработать моим именем деньги. Я не выдал виновника моих неприятностей и забрал к себе, связав клятвой верности, обучил быть похожим на себя, в общем завел очень качественную копию, он очень много раз спасал мне жизнь. Я пытался устроить судьбу этого мальчика с Жозефой, но Вашаис сам отказался, так как знал, она любит меня, именно под моим именем ему удалось ее соблазнить. Жозефа к тому времени уехала в монастырь, а Вашаис дал еще одну клятву верности ей, и дал мне обещание кровью отплатить за ее обиду. Вашаис, кажется, по настоящему ее полюбил, иногда ночь страсти связывает крепче долгих лет жизни.
Когда под Эолисскими стенами я увидел Жореса, я понял, что пора спасать свою шкуру, город спасти было уже нельзя. Я пошел к Вашаису и рассказал все, что происходит под стенами. Его глаза загорелись, он предложил мне жестокий план, но план, который исчерпывал все его обязательства перед всеми на этой земле. Мы поменялись местами с ним, я проинструктировал его напоследок и поджидал момента, когда смогу бежать. Я понимаю, что это всего лишь слова, что мои речи бездоказательны. При дворе меня не любят, я знаю, но это чистая, правда.
Микаэлос откинулся в кресло, он устал от долгой речи, рана болела, голова кружилась, на лице проступил пот.
Тишина в кабинете звенела.
— Я верю вам, — прогремел в тишине голос Павлеса, так показалось Микаэлосу, который терял сознание.
— Спасибо, ваше величество, — прошевелил губами Владыка.
