Александр Сивинских - Золото Нижнего мира
Других отшельников, сектантов или просто мужских шовинистов, прячущихся от власти женщин, в пещерах обнаружить не удалось. Это немного расстроило Хино, которая мечтала подискутировать со схизматиками о природе первородного мужского греха с точки зрения Ллот, а затем оскопить тех, кто чересчур упорствует в заблуждениях.
Вскоре после обеда войско выступило в дальнейший путь. Ночевка намечалась в Бюр-Хомаше, и следовало спешить. Пусть в Подтеменье нет смены дня и ночи, однако ночные хищники имеются. Обороняться в чистом поле от диких зверей и ядовитых насекомых не хотелось никому.
* * *Даже скромные деревушки темных эльфов разительно отличались от привычных гоблинских хуторов. Каменные дома в Бюр-Хомаше располагались правильными концентрическими кругами с площадью в центре. На площади имелась сельская ратуша, храм Паучьей Королевы и пара питейных заведений – словом, костяк провинциальной культуры. Фуражные сараи и продуктовые склады окружали Бюр-Хомаш самым большим наружным кольцом. За ними на тысячи локтей тянулись делянки черных лопухов, колонии грибов, гряды валунов, густо поросших бродильной плесенью. Мелкие искусственные озерца были заполнены полупрозрачными рачками, бледной рыбой или пиявками для соусов. На огороженных пастбищах бродили пятнистые короткорылые свиньи и низкорослые молочные козы.
– Богато живет народ драу под покровительством богини Ллот, – горделиво сказала Фундис, приблизившись к черепахе комдива.
Местные жители, все пятьсот бюричей-эльфов, высыпали встречать воинство. Дети, особенно девчонки, стали хватить рапторов за лапы, демонстрируя храбрость. Кое-кто вскарабкался на червей.
– Где остановимся? – спросил Федр у подруги.
Фундис спешилась и передала поводья своего скакуна одному из выжлятников. Те начали сгонять ездовых и тягловых тварей в отдельный открытый загон, где их расседлают и зададут корм. Куда денутся ночующие там свиньи, никого в армии не интересовало. Да хоть в постели хозяев.
– Где поставят палатку, там и сгодится, – ответила Фундис.
В сопровождении адъютанта она отправилась к главе поселка, чтобы подтвердить полномочия и оплатить постой. Хино повела Зака в храм на какую-то свою церемонию. Федр понял, что остался без дела – и тут ему навстречу с оглушительными воплями, расталкивая поселян, выскочил героический даггошский доброволец, тувлюх Онибабо!
– Сир, вы пришли за мной!
К спине храброго испытателя змеиного круга по-прежнему была привязана ритуальная доска с рунами, а штаны подпоясывала веревка с обгорелым концом.
Онибабо упал на колени и обхватил ноги политсоветника с явным намерением уже никогда их не отпускать. Проходившие поблизости золотоискатели одобрительно засмеялись.
– Тихо вы! – прикрикнул на них Федр и стал отрывать от себя героя. – Помогите Отожу накормить черепах, бездельники! Пойдем-ка, братишка, расскажешь мне свою историю. Сто быров у меня сейчас нет, в Даггоше их получишь. Что ж ты доску-то от себя не отвяжешь?
Сбиваясь на счастливые слезы, герой нации поведал, как угодил под огненную струю из пасти карликового дракона, который пережег веревку и вцепился зубами в ее конец, торчащий из «колодца». Онибабо сумел спрятаться в сарае на патиссоновом поле. Там его и нашел добрый гоблин Цаво.
– Кто? – опешил политсоветник. – Еще один гоблин? Тоже, небось, бывший воин Черного Шамана?
– Так точно, сир… В Освободительной Армии Таха я был каптенармусом. Надеялся стать министром сельского хозяйства при Шамане, а вместо этого упал в змеиный колодец Номмо. Вернее, вы меня туда бросили.
Федр повернулся на голос. В дверном проеме приземистого склада, притулившегося на самой окраине деревни, стоял упитанный гоблин со смутно знакомой физиономией.
– Без обид, мужик. Мы были на войне, – сказал политсоветник, строго нахмурив брови.
– Да я понимаю. Заходите, сир! – с улыбкой пригласил Цаво. – Гостям из Даггоша я всегда рад.
– А не отравишь?
Гоблин обиженно хмыкнул.
– Чтоб меня потом драу жестоко казнили?
Федр и Онибабо вошли. За столом разговорились.
Очутившись в окрестностях Бюр-Хомаша, бывший каптенармус нанялся в батраки к зажиточному эльфу, поливать незрелые патиссоны и перетаскивать созревшие. Деловая сметка позволила ему скопить флоринов, выкупить пустующий дом со складской пристройкой и более-менее обустроить свой быт.
– Только с личной жизнью не задалось, – пожаловался он. – Нравы тут устоялись, чужих привечают неохотно. Эльфийки сначала пользовались мной, как болванчиком для утех, а потом, видать, наскучил… Если б не Онибабо, я бы от тоски спятил. Доску с него не сорвешь, привязался к ней намертво, а в остальном отличный парень. Знаете, сир, сколько я из нее ножей выдернул? Местные идиоты так в меткости упражняются.
– Эта священная доска унесет меня в Даггош, к моей невесте, – мечтательно сообщил тувлюх. – Правда, сир?
– Истинная правда. – Сообщать, что с экспедицией идет Пунай, объявившая себя невестой добровольца, Федр счел преждевременным. Как бы у парня не случился нервный срыв. – Со мной вернешься, только немного погодя. Собирай пожитки! А доску береги, она еще сослужит нам службу.
Тувлюх вновь разразился слезами счастья и попытался вцепиться в колени Федра. Тот даже не особо сопротивлялся. Никакие гоблины из армии Шамана не могли сравниться по ценности с этим тувлюхом, несущим на себе ключ к возвращению в Верхний мир.
– Оставьте мне парня, сир, – взмолился Цаво.
– Еще чего, – хмыкнул политсоветник. – У него договор с народом Даггоша.
Получив заряд бодрости, Федр вышел наружу. У дверей его поджидал Отож.
– Сир! – Гремлин буквально подпрыгивал от нетерпения. В руке у него звенел крышкой жестяной бидон из-под смазочной жидкости. – Сир, прошу вас обратиться к маджаи Фундис с важной просьбой. Мне необходимо получить десять дюжин здешних пиявок. А лучше двадцать дюжин!
– Зачем, дружище? Хочешь отсосать дурную кровь у наших черепах?
– Нет. Надо вырастить новый кожный покров Люмьену!
Гремлин с первой минуты очень привязался к гомункулусу, постоянно что-то регулировал в нем, отлаживал и сильно расстраивался оттого, что не имеет в распоряжении хотя бы плохонькой биомеханической мастерской.
– Старый эпителий такой потрепанный и рваный, что совсем не задерживает влагу, пыль, насекомых… А у пиявок превосходная прочная шкурка.
– Ясно. Пошли, без маджаи обойдемся. – Настойка Цаво на прокисших патиссонах оказалась не так плоха, как опасался политсоветник, и сейчас ему море было по колено. – За постой уже уплачено. Мы можем брать здесь все, что требуется для войска.
