Александр Тюрин - Вася-василиск, или Яйцо Цинь Шихуанди
Упертым был Бекмурадов, несогласным на проигрыш, также как и капитан Лялин.
— Я могу и зайцем обратно, Саид, — сказал Василий, чувствуя все большую ненависть к своему собеседнику.
Самка, источающая дурманящий запах, совсем рядом, из-за этого сладкой ломотой наполняются панцирные швы. Какие еще панцирные швы? Что это за запах такой? Да, слегка заходит ум за разум, но надо поскорее отыскать ее и… опять-таки вступить в любовный поединок. А тут мешает этот квадратный недоброжелатель. Он не просто мешает, он как кость в горле, здоровенная такая кость. И не проглотить ее, не выплюнуть, только разгрызть…
Из тела, точнее из крестца, что-то прорастало, связывая то, что гнездилось внутри него, с тем, что он не видел, но было рядом. С чем-то большим и мощным… как дракон.
— Зайцем — это некрасиво, Вася. Тебя чему учили в первом классе?
— Ох, как вы в меня вцепились. Значит, я не просто инвалид с полосатой болезнью.
— Ты — козёл, который умеет прыгать там, где остальные не могут…
Василий понял, что Саид запАл, что он тоже бесится из-за драконессы. А отростки, вышедшие из крестца, уже прочувствовали волны, бьющие в ту полоску тверди, на которой пока держится Василий вместе со своим оппонентом.
— А за козла ты ответишь.
Вдох и нырок. Он ощутил сильную тягу, похоже, какой-то зверь подхватил его и понёс, как будто вытянув сразу на сотню метров (опять-таки по ощущениям, все привычные измерения расстояний сразу потеряли свой смысл), а потом ему удалось притормозить и даже снова встать на твердь.
Прямо перед собой Василий увидел вояку-османа в виде куста кровеносных сосудов и сплетений нервных волокон, одно из которых украшали маслины глаз. Пора врезать ему в солнечное сплетение. Бедняга даже и не понял, кто его нокаутировал. Василий осталось только выдернуть автомат из обмякших рук иностранного военнослужащего.
Будто бы стайка гранатовых капель пролетела около головы Василия — это пули. А затем на него побежал осман, собираясь пырнуть штыком. Вон и Зураб из другого конца пещерного зала навёл гранатомет. Еще один нырок под волну и Василий заслонился османским солдатом, который тоже стал сплетением змеек-сосудов и черячков-нервов. В его теле и разделилась на поражающие элементы граната, выпущенная Зурабом. Солдат несколько секунд напоминал фейерверковую шутиху, из него вылетали огненные шарики и иллюминировали пещерный зал гроздьями вспышек.
Остатки зала ушли в водоворот, и Василия потянул поток, при том ощутил он не беспомощность, а то, что связан с большим сильным зверем. Ящерка, которая сидела в его теле, теперь обернулась драконом.
А еще он понял, что сейчас будет схватка.
И вот оба зверя плывут к драконессе по гиацинтовой жиже под лиловым небом, стараясь не попасть под фонтаны кипящей адской энергии, стремящейся вонзиться в небо. Они гребут шестью лапами, их извивающиеся хвосты заканчиваются шипами. Они торопятся к самке, потому что ее чарующий запах проникает сквозь панцирные швы и возбуждает неистовство.
Они будут драться за право сразиться с самой самкой, пока один не сдастся и не залезет сращивать проломленный панцирь в какую-нибудь трясину. А тот, кто победил, отправится к ней.
Если дракон окажется слаб, она разорвет ему брюшной шов и вложит в кровавое гнездо свое яйцо. Вылупившиеся лярвы должны расти в драконьем теле, пожирать его плоть, брать его силу. Они будут поедать и друг друга, наращивая массу и умение. Они будут размножаться делением, производя все более изощренных бойцов. Через девятьсот поколений, разрывая оболочку выеденного трупа, наружу выйдут молодые драконы. И все они будут недоразвитыми самками.
Если сильнее окажется он, то даст ей выносить яйцо, затем вспорет ее брюшной шов и оплодотворит знанием.
Через девятьсот поколений молодые драконы покинут пожухлую оболочку ее трупа, полноценные самки и самцы, знающие океанские пути…
Ровный огонь сердца давно превратился в московский пожар 1812 года. Василий-василиск, оседлав волну, ринулся к Саиду, который хорошо подставился. Сейчас были видны его жизненные нити и рубиновое пятно сердца, и берилловая клякса мозга. Но василиску не хватило умения. Как неудачного серфингиста его перевернуло несколько раз и потащило вниз. Он тонул, и никакие трепыхания не помогали. Но в какой-то момент удачно полыхнул огнем, заставив отпрянуть вязкую материю, толкнулся лапами и выплыл.
На взгляд стороннего наблюдателя всё это напоминало бы путешествие шарика в игровом автомате: скачкИ, торможения, резкие повороты, соударения. Вторым шариком катался Саид, еще где-то проносились османы и Зураб — они, видимо, не успели вырваться из пещеры, так что их тоже захватили вездесущие потоки.
Враг, смутно уловимой тушей, двигался к Василию-василиску в потоке ускоренного времени, на гребне волны. Тот попробовал удрать и его забросило на мелководье с зыбучим дном.
Однако и противник оказался не слишком ловок, на мелководье он уже не плыл, а натужно месил трясину своими широченными лапами. Он понадеялся на свою мощь, вместо того прочувствовать рельеф Большого мира.
Мощи этому дракону и в самом деле было не занимать. Хотя дно под его лапами ходило ходуном, он безоглядно рвался к тому, кого считал жертвой. Вот и не заметил подходящую волну, которая сдернула его и понесла — и протащила над Василием-василиском, который успел поднырнуть под нее. Василиск оказался позади могучего дракона и вложил все силы в удар — шипом в сплетение жизненных нитей противника.
Рев, гром. Жизненные нити перестали пульсировать, бесчувственное тело дракона унесло течением. А Василий-василиск заскользил к самке, такой желанной, такой налитой родильными силами.
Но она встретила его темным облаком безвременья — или, точнее, застывшего времени, — которое выпустила как каракатица. Облако заморозило недавнего победителя и его, находящегося в бесчувствии, тоже унесло течением…
Василий нашел себя в ущелье, далеко за пределами пещерного храма, его качало и ломало, как после двойной дозы наркода, острая боль пронзала плечо. Отдыхать надо, лечиться и лучше на больничной койке, но в двухстах метрах уже замаячил внедорожник, нагруженный солдатами, с пулеметом на крыше, — похоже, тот приближался на всех парах.
Как оценить произошедшее? Случилось так много вздорного, неочевидного, невероятного, непривычного; глюки были, и в большом количестве; стал ли он в самом деле всадником на драконе или же потенциальным пациентом Бехтеревки? А ведь точно в плече игла[35] застряла, он в пещере так заигрался, что ее и не заметил.
