Оксана Панкеева - Дороги и сны
Тщательно оплакав горькую судьбу наставника, а заодно несчастного Диего, бедного Жака, горемычного Мафея и всех прочих пострадавших от нашествия злодейских мракобесов (включая себя), Ольга наконец вспомнила, что собиралась как раз предпринять кое-какие реальные действия для спасения дорогих ей людей, а сама вместо этого развела тут мокроту…
Утираясь и приводя себя в порядок, она запоздало обнаружила, что все-таки испачкала руки о злополучную кочергу, а потом старательно размазала сажу пополам со слезами по всей физиономии, и конечно же эта жидкая грязь натекла на манжеты и закапала подол. Однако эта бытовая неприятность показалась Ольге столь мелкой и незначительной по сравнению с действительно серьезными несчастьями, что она забыла об испачканных манжетах, едва смогла говорить.
– Послушай, Лукас, – начала она, пристраивая на краешке стола мокрый платочек в черных разводах. – Помнится, твой дядюшка, когда устраивал тебя на работу, говорил, что у тебя потрясающая память на цифры.
– Это верно, – чуть смущенно подтвердил бухгалтер и тут же потянулся за какой-то одному ему ведомой бумажкой среди останков стола. – За последнюю луну наши убытки составили…
– Нет-нет, погоди, – испугалась Ольга. Насчет убытков она подозревала с самого начала, но обсуждать конкретные цифры была не готова, да и, что греха таить, втайне надеялась на всемогущество и всезнание Шеллара. – Давай на наши финансы посмотрим завтра, а сейчас напряги, пожалуйста, свою замечательную память. Помнишь, еще в начале Серебряной луны мы шли по Заливистому переулку… Ты, я и Диего, кажется, мы тебя домой провожали, потому что ты задержался на работе допоздна в день выплаты жалованья и боялся грабителей.
– Да, конечно, помню, – кивнул юноша.
– И по дороге Диего поздоровался с неким господином, который шел нам навстречу. Мы остановились, они обменялись несколькими фразами в духе «как дела, куда направляешься», и этот господин сказал, что вот тут живет. И показал, где именно. Помнишь? Такой крепкий упитанный дядька в плаще с капюшоном?
– К сожалению, на лица у меня память не настолько хорошая, да и темно было… – принялся оправдываться Лукас, но Ольга тут же его перебила:
– Нет-нет, в лицо я его знаю, раньше видела. Ты мне скажи номер дома, на который он показал.
– Двенадцатый, – не раздумывая ответил бухгалтер.
– Вот спасибо! Я знала, что ты запомнишь! Умница! А теперь я отправляюсь в Заливистый переулок, а ты закрой тут все и зайди к Тарьену, спроси там мадам Катрин и поговори с ней насчет их гастролей в нашем помещении.
– Маэстрина, но ведь у нас потому и убытки, что публике в такое время не до походов по театрам! Мы даем два спектакля в неделю вместо шести, и то зал почти пуст! А вы о гастролях…
– Да я просто подумала… Может, если вместо спектаклей дать простенькое недорогое цирковое представление, то публика и наберется? Ну понятно, это будет не та публика, к которой мы привыкли, ну заплюют зал ореховой скорлупой, но у нас ведь все равно убытки и пять дней из семи зал пустует… А я людям обещала.
Лукас задумался:
– Возможно, если повесить афиши поярче… зазывалу поставить… цены на билеты снизить до… э-э-э… скажем…
– Вот и подумай, как организовать рекламу и почем продавать билеты, а мне надо бежать. Пако, возьми кочергу, и пойдем…
– Постойте… – спохватился Лукас. – Но… разве вы мне не расскажете, что с вами случилось, как вы добрались домой и почему все говорили, будто вы погибли? И куда пропал маэстро Диего?
– Вот когда я сама выясню, куда он пропал, – вздохнула Ольга, – тогда и тебе расскажу. А все остальное пусть тебе Юст расскажет. Второй раз всю историю пересказывать у меня нервов не хватит. – Она поднялась, расправила платье и накинула на голову капюшон, частично скрывающий отсутствие чепчика. – Да, чуть не забыла… Оформи на свое имя доверенность на право распоряжаться моим банковским счетом, я завтра подпишу. Если вдруг со мной что-то случится или я опять пропаду, выдай ребятам из цирка пятьсот золотых, и пусть срочно уезжают из города.
Свернув в Заливистый переулок, Ольга пониже надвинула капюшон и плотнее запахнула плащ. Ей совсем не хотелось, чтобы кто-то из знакомых увидел ее так близко от конечной цели маршрута и, не дай бог, ляпнул об этом где не надо.
Хоть бы этот дядечка был дома, а не на работе!
И хоть бы он за последнюю луну эту работу не поменял!
Иначе останется только переться к королю, а это уже не просто авантюра, а чистое самоубийство. Хоть и говорят, что Шеллар сейчас живет не во дворце, вокруг него наверняка кишмя кишат всевозможные охранники и соглядатаи. К тому же, скорее всего, он не сможет сделать для нее и ее друзей больше, чем уже сделал, а просить его о чем-то – только подставлять под удар. Ему и так вряд ли полностью доверяют, а если еще с ней засекут… Нет, это безнадежный вариант, уж лучше пусть этот дядечка будет дома… Только бы он не прогнал ее взашей, только бы согласился помочь… Ведь выбить из него информацию у Ольги сил не хватит, а Пако только с виду большой и страшный, а на самом деле терпеть не может насилия.
Как бы в качестве компенсации от судьбы за сегодняшний кошмар в театре, ее мольбы были где-то наверху услышаны и исполнены. Бесценный источник информации оказался дома, более того, по его изумленному лицу можно было безошибочно определить, что он не только узнал гостью, но и прекрасно наслышан о ее предполагаемой кончине.
– Здравствуйте, мастер Тедди… – Ольга очень старалась, чтобы это прозвучало вежливо и скромно, но получилось откровенно жалобно.
– Ага… – глубокомысленно изрек палач, внимательно осмотрел посетительницу с головы до ног, словно убеждаясь в ее реальности и живости, и отступил на шаг. – Понятно. Заходи. И тролль пусть заходит, не надо ему стоять у меня под дверью и привлекать внимание.
Пропустив гостей, он выглянул наружу, быстрым цепким взглядом изучив пустую лестницу, плотно затворил дверь и задвинул засовы. Не обращая внимания на Ольгины попытки завести разговор, усадил ее на высокий неудобный стул, сам остался стоять, нависнув над ней, словно грозный преподаватель над злостным шпаргальщиком. И наконец проникновенно произнес, пристально уставившись прямо в глаза:
– Ты зачем сюда приехала, дура?
Ольга не успела даже растеряться, как плечи сами собой развернулись, спина выпрямилась, словно прилипнув к высокой жесткой спинке стула, а голос обрел точно необходимую меру прохладцы и сдержанной вежливости.
– Полагаю, вопрос был риторический, так как вы уже поняли, зачем я приехала и зачем пришла к вам. Вы можете мне что-нибудь сказать?
