Пол Керни - Иное царство
Дикий Лес.
Его обвили руки Котт, холодные пальцы сцепились у него на животе, ее теплое дыхание обдало его ухо.
— Он дикий, Майкл. Мы должны все время помнить об этом. Он не похож на леса в твоем мире. Человек тут не владыка. В дремучих лесах есть существа древнее, чем он, и не все они относятся к нему дружелюбно, — она поцеловала его в шею, где зашевелились волоски.
— Что ты такое, Котт? Ты тоже одна из них, подмененная, или что?
Она отпустила руки.
— Не твое дело, — она вернулась к костру. — Лучше оседлай свою скотину. Нам сегодня предстоит немалый путь.
Он смотрел, как она оттирает сковородку пучком обледенелой травы.
— Ты знаешь, почему я здесь, Котт? Почему все это происходит со мной?
Она замерла и несколько секунд посасывала губы.
— Я знаю, что у Всадника есть с тобой какая-то связь. Ему что-то нужно от тебя.
— Что?
— Откуда мне знать? Нельзя сказать, что мы с ним так уж часто чешем вместе языки, — она словно бы собиралась добавить что-то, но затем плотно сжала губы.
— Кто он?
— Дьявол.
— Ты в этом уверена, Котт? Ты знаешь, что такое Дьявол?
В ее обращенных к нему глазах отразилось солнце, они были зеленые, будто изумруды с крохотными точками зрачков.
— Некоторые говорят, что он отец всех вирим в Диком Лесу, что мы его дети. Так говорят деревенские жители.
— Вирим? — повторил он вопросительно.
— Ты кое-кого уже встречал. Тролли. Человековолки. Все они вирим. Помнишь утро, когда я убила поросенка? Они следили за тобой, древесный народ, но оставили тебя в покое, потому что с тобой была я.
Он вспомнил ухающий смех в ветвях, паучьи руки и ноги, мелькнувшее треугольное лицо.
— Так кто же ты, Котт? Ты выглядишь такой же, как я. Обыкновенной.
По большей части, добавил он про себя.
— Я одна из них, Майкл. Я тоже принадлежу этому краю. Его сок течет в моих жилах. Древесный сок и древняя магия — вот то, из чего я создана. Я не знаю, когда родилась или… или от кого, какой был мой дом и сколько времени я живу на земле, — несколько секунд она смотрела на свои тонкие руки. — Есть и другие такие, как я. Деревенские жители называют нас призраками, подмененными. Они избегают нас, чуть только обнаружат нашу истинную природу. Но когда ты здесь, я — настоящая, насколько это возможно. Я люблю тебя Майкл. Разве этого недостаточно?
От слез ее глаза загорелись зеленым огнем. Майкл растерянно нагнулся и обнял ее.
Она была настоящая. Его руки сжимали мышцы и кости. Теплая плоть и кровь. И он пойдет с ней хоть до порога смерти, если будет надо.
Они по очереди ехали на Мечте на юг — кто-то широко шагал по мокрой траве холмов рядом с кобылкой, кто-то важно восседал на ней. Солнце поднималось все выше и становилось все теплее. Ясный, солнечный, просто сентябрьский день.
Среди холмов группами бродили и паслись олени, вверху проносились пустельги, в траве шмыгали зайцы, удирая при их приближении.
— А людей нет, — сказал Майкл. Как-то странно было видеть, что такую отличную землю никто не обрабатывает. Ни живых изгородей, ни полей. Это вновь и вновь изумляло его.
— Так далеко на севере никто не живет, потому что именно здесь находится большинство дверей между этим миром и другими. По временам из леса появляются странные существа — не только люди вроде лесных братьев, но и невиданные звери. Для людей, живущих в лесу, эта область — средоточие колдовства.
Майкл покачал головой, сдвинув брови.
— В чем дело? — спросила Котт.
— Теперь я знаю, откуда взялись феи и все прочие. Они отсюда — древесный народ, как ты их называешь, и волки-оборотни и еще всякие. Дома они слывут мифическими созданиями, но они отсюда, ясно как день.
— Ясно как день, — повторила Котт рассеянно, вглядываясь в темную линию леса на южном горизонте.
Вот так они путешествовали до вечера, грызя на ходу овсяные лепешки, запивая их водой из ручьев. Котт умудрилась в мгновение ока выхватить из воды форель — Майкл только рот разинул. Муллан всегда утверждал, что это возможно, но он не верил.
Тени начали удлиняться, смеркалось, и они остановились на ночлег в первых пределах Дикого Леса. Под деревьями непроницаемый мрак нарушался только светляками, да голубоватым сиянием гнилушек, и Майкл боязливо насторожился. Он зарядил дробовик, не обращая внимания на сердитые взгляды Котт, и они поужинали форелью с остатками хлеба и сыра. Потом легли у костра, крепко обнявшись, и слушали лесные шумы, а Мечта нервно била копытами и нюхала полный запахов воздух.
— Они здесь, Майкл, — сказала Котт.
— Что? Кто? — его рука рванулась к дробовику, но она схватила его за запястье и прижала к земле с неожиданной силой.
— Тише, милый. Пока я тут, с тобой ничего не случится.
— Но кто они, Котт?
Она не ответила. Волосы у него на голове встали дыбом, а удары сердца эхом отдавались в горле. Он зашептал «Отче наш».
Котт заерзала словно от боли.
— Нет. Не надо этого. Молчи! — она положила ладонь ему на губы.
В деревьях послышался шум, словно ветки всколыхнул внезапный порыв ветра.
— Меркади! — тихо позвала Котт.
— Я здесь, сестрица, — донесся из темноты голос, от которого Майкл подскочил. И сразу же кругом послышались смешки, хихиканье — и пронзительные, как у маленького ребенка, и басистые.
— Что ты натворила, сестрица? — сказал один.
— С кем она только не водится! — фыркнул другой.
— Нет, вы посмотрите, как он глазами сверкает, — вставил третий.
— От него несет железом, — буркнул бас, и вновь воцарилась тишина. Но Майклу казалось, что он слышит шуршание, шелест, звуки движения в темноте. И там были глаза, десятки и десятки, за границей света, отбрасываемого костром. Одни были большие с бильярдные шары, другие мерцали, как светляки. Они непрерывно двигались, подмаргивали ему и подмигивали. Он ошеломленно оглядывался и понял, что они смотрят на него сверху, с деревьев. Ветка мелькнула в свете костра и ударила его по голове, вызвав веселые смешки. Котт крепко его обняла.
— Оставьте его в покое. Он мой!
Что-то дернуло его за щиколотку. Он успел заметить что-то вроде паука величиной с ребенка. Новый взрыв смеха.
— Прекрати, Меркади! — крикнула Котт, и ее глаза засверкали, как у них. — Оставьте его в покое.
— В какую игру ты играешь, сестрица Катерина? — спросил Меркади голосом высоким, как звуки тростниковой флейты. — Почему ты привела в Дикий Лес смертного, носящего железо? Мы тебя так ничему и не научили?
— Я возьму его глаза, — заявил другой голос.
— А я — его зубы. Красивое будет ожерелье.
