Дин Андерссон - Воительница. Сила зверя
— Посмотрим, там видно будет, — ответил Локит, глядя на глубокую резаную рану на бедре Ялны. — Возможно, ты и останешься прежним, если до заката вернешь мне четверых беглецов.
— Я сейчас же сам отправлюсь с отрядом на их поиски, хозяин, — пообещал Торг. — Если вы не поедете с нами, чтобы устроить защиту из туч, мы возьмем захваченных в конюшнях живых лошадей, находящихся в развалинах сгоревшего дома. Я уверяю вас, что беглецы до заката окажутся в ваших руках. Разрешите отправляться?
Локит знаком отпустил его, не отрывая взгляда от избитого тела Ялны.
Когда Торг ушел, Локит приказал всем покинуть конюшню. Заперев дверь, он остался наедине с пленниками.
Глубже, чем до этого, он вошел в их мысли и узнал мучившие их страхи. Зловещая улыбка медленно расползлась по его бледному лицу.
Локит пригладил белокурую гриву и мысленно настроил себя на использование магической силы. Начертив в воздухе нужные руны, он сосредоточил волю и произнес волшебные слова.
С его рук сорвались лучи фиолетово-багрового света и охватили тело Ялны магией исцеления. Через несколько мгновений раны ее затянулись.
Она открыла большие темные глаза и увидела у двери посланца Хель с усмешкой на лице.
— Хотя твои мысли и подсказывают мне, что ты меня узнала, но мы не были знакомы лично. Так вот, я — Локит, твой новый хозяин.
Он коснулся ее. А она толкнула его ногами в грудь так, что он, пошатнувшись, отступил. Локит расхохотался и стал наблюдать, как она беспомощно раскачивается на веревке, не в силах остановить свое движение.
Он не перестал следить за ней, пока она не остановилась.
— Лучше всего иметь рабов, настроенных на сопротивление, потому что тогда всегда найдется повод наказать их за непокорность. А мучить раба — это такое удовольствие, ты согласна со мной, моя рабыня?
— Я не рабыня! — огрызнулась Ялна, борясь с наступающим на нее паническим страхом и не желая признаваться, что ее самые ужасные ночные кошмары становятся явью. «Он может читать мысли, — напомнила она себе. — Он знает, что я боюсь вновь попасть в рабство. Я не должна поддаваться страху! Я свободна и останусь свободной!»
— Женщина, ты снова рабыня, — уверил он со смехом Ялну, прочитав ее мысли. — Ты моя рабыня. Ты была рождена для ярма, в ярмо ты и вернулась. Те несколько лет после разгрома Нидхегга, когда ты считала себя свободной, были всего лишь призрачной иллюзией.
— Твоя ложь не смутит меня, мерзкий прислужник Хель.
— Более того, — продолжал он. — Я могу превратить тебя в необычную рабыню. Как ты смотришь на такое предложение? Сможет ли особое положение примирить тебя с рабством? Твои мысли подсказывают мне, ты уже попадала в такое положение, но лучше поймешь меня, если, по моему желанию, займешь место моего главного кричащего раба.
Глаза Ялны слегка расширились. «Он читает мысли, — еще раз сказала она себе. — Он знает, что я страшусь мучений, которые терпела в подземелье Нидхегга, но я вынесла истязания Торга и перенесу пытки Локита!»
— Да, ты их перенесешь, — усмехнулся Локит. — Уж я об этом позабочусь. А какая приятная жизнь тебя ждет! Работать не придется и забот никаких. Все, что от тебя требуется, это хорошо себя вести, когда я буду приходить каждый вечер, чтобы насладиться твоими криками.
Тебе, думаю, будет приятно узнать, что как бы я тебя ни изувечил, в моих силах залечить твои раны. Конечно, иногда мне не захочется делать это сразу же. И настанет день, когда ты мне наскучишь, и я больше не исцелю тебя и позволю умереть. Но я не скажу тебе, когда это произойдет.
— Тебе не удастся сломить меня, — с громко бьющимся сердцем заявила Ялна.
— Ты убеждена в этом? Что же, постараюсь тебя разуверить. Начнем вот с этого…
Локит начертил руны и сосредоточился на заклинании обращения в раба Черепа. Вызванный силой его магии призрачный Череп, окруженный пляшущими языками пламени, стал обволакивать голову Тирульфа. Не пришедший до конца в себя воин застонал от боли, извиваясь всем телом на удерживавшей его веревке.
— Не трогай его! — закричала Ялна. — Что ты с ним делаешь?
— Обращаю в раба Черепа, — невозмутимо объяснил Локит. — Все пленники в лагере станут, рано или поздно, рабами Черепа, кроме Песни Крови, Гутрун, Хальд и… тебя. Я хочу оставить вам способность противиться мне. Это придает остроту моим развлечениям.
Пламенный Череп проник в голову Тирульфа, испустившего пронзительный вопль и снова погрузившегося в забытье.
— Ты признаешь себя рабыней, если я стану терзать его, признаешь из любви к нему? — Локит пристально смотрел на нее.
Ялна молчала.
— Не тревожься об этом, рабыня. Я хочу, чтобы ты признала это и просила, даже умоляла сделать тебя моим кричащим рабом, но исключительно ради того, чтобы освободить от боли саму себя.
— Никогда, — зло бросила она.
— А я так не считаю. Вспомни, что стало с Нидхеггом, когда в его подземелье появилась Владычица Мертвых? Помнишь, как он превратился в дракона, такого великолепного дракона, подобного могильному червю. Не хотелось бы тебе навестить его, рабыня? В Ностранге, в его прибежище среди горы трупов? В самых мрачных и холодных безднах Нифльхейма?
Думаешь, не в моих силах отправить тебя туда? Ошибаешься. Бедняга Нидхегг страшно обрадуется знакомому лицу. Особенно если это рабыня, которой он во многом обязан своим падением и последовавшей карой. Он вопит, не переставая, и я уверен, что близость твоей теплой плоти, пусть на короткое время, но несказанно порадует его.
Хотя радость его, возможно, и продлится, если ты станешь упорствовать и сопротивляться моей воле. Ну так, ты признаешь свое рабство и будешь на коленях умолять меня сделать тебя кричащей рабыней? Или предпочтешь удовольствие стать невестой дракона Нидхегга и скрасить его одиночество?
Ялна подавила готовое вырваться рыдание от охватившего ее ужаса и молча закрыла глаза.
— Очень хорошо, — рассмеялся Локит. — Будь по-твоему.
Ялна висела, не открывая глаз, и слышала, как он начал произносить заклинание. Внезапно в нее ледяными копьями вонзился холод и на мгновение затуманилось сознание. Затем в ноздри ей ударил отвратительный запах мертвечины, а в уши врезался ужасающий рев чудовища. Помимо воли она открыла глаза и дико вскрикнула.
Ялна оказалась в ледяном холоде пещеры. Неизмеримо большей, чем подземная темница в замке Нидхегга, где ее пытали. Широко разведенные в стороны, ее ноги были скованы железными кольцами, вкрученными в обледенелый пол. Руки в оковах удерживала цепь, уходящая к скрытому мраком потолку.
В таком положении она едва касалась пола пальцами ног. Ее ноги оставались босыми, а в остальном на ней был положенный невесте подвенечный наряд, и голову венчал миртовый венок.
