Ричард Байерс - Ярость
Но несмотря на ее отталкивающую внешность, запах пота, распространяемый ею, и отсутствие манер, Павел обратился к ней с безукоризненной любезностью.
— Добрый день, девушка, или следует сказать «добрая женщина»? — произнес он. — Меня зовут Павел Шемов. Я служитель Летандера. Хафлинга зовут Уилимак Тернстон. Насколько мы знаем, вы сдавали внаем комнату молодому человеку по имени Горстаг Хелдер.
— Вы перепутали.
Священник захлопал глазами, не зная, что ответить. Уилл решил, что она хитрит. Он извлек из сумочки, висевшей у него на поясе, золотой и со звоном бросил его на стойку.
Мьюрин уставилась на монету, затаив дыхание, как будто очень хотела схватить ее, но не решалась. И тут Уилл понял, что она боится.
Павел тоже догадался об этом.
— Не беспокойтесь: что бы вы нам ни сказали, кроме нас, об этом никто не узнает, — заверил он ее.
— Ты священник рассвета? — спросила она, подозрительно и в то же время вызывающе разглядывая его, как обычно смотрят полупьяные люди. — А где же твои одеяния?
— Износились, — сказал он. — Я очень много путешествовал, и мне пришлось заменить их тем, что я смог достать.
— А что вам за дело до Горстага?
— Это длинная история, но поверьте, мы приехали в Лирабар, чтобы помочь ему. Она расхохоталась:
— Тогда вы опоздали.
Уилл раздраженно сжал губы. Он подозревал, что шпион уже мертв, но все же надеялся, что это не так.
— Что с ним случилось? — спросил хафлинг.
Поколебавшись, она ответила:
— Точно не припомню. Хотя еще одна кругляшка, наверное, освежит мою память.
Уилл швырнул на стол еще две монеты.
— Это произошло месяц назад… — сказала она. — Все об этом говорили. Как-то поздно ночью охрана обнаружила на улице мертвого змея и убитых людей.
— Какое отношение это имеет к Горстагу? — спросил Уилл.
Скорее всего змей принадлежал к Культу Дракона, но это ничего не проясняло.
— Он был одним из убитых. Хуже всего, что этот никчемный дурак, как всегда, задолжал за комнату.
— А у охраны было какое-нибудь объяснение происшедшему? — спросил Павел.
— Почем мне знать?
— Они искали его комнату? — спросил Уилл.
— Да.
— Они что-нибудь оттуда забрали?
— А что там забирать-то? Он всегда важничал, изображал из себя невесть что, а у самого и нос подтереть было нечем. Жалкий человечишка!
— Спасибо, — сказал Павел и двинулся к Уиллу, вставшему из-за стола. Павел наклонился к приятелю и заговорил почти шепотом: — Боюсь, твои монеты не окупились. Конечно, мы можем поговорить с охраной, но…
Уилл сказал:
— Мы еще не закончили, болван ты этакий. Не забывай, она чего-то боится, верно? То, что она рассказала, не объясняет этого ее страха. — Он повернулся к Подмигивающей Мьюрин и добавил: — Выкладывай остальное.
— Я рассказала все, что знаю. Ступайте прочь и оставьте меня в покое.
— Вы оглохли? — грозно осведомился дородный мужчина, стоявший за стойкой.
Его тусклые волосы и борода кишели вшами. Он потянулся за тяжелой дубинкой, которую держал в углу.
Павел начал что-то бормотать. Скорее всего он хотел устранить опасность с помощью заклинания, но Уилл действовал решительнее. Он раскрутил пращу и метнул камень в стоявшие на верхней полке кувшины. Даже по его собственным понятиям, это был неплохой удар. Камень отскочил три раза, вдребезги разбив четыре сосуда. На вшивую голову трактирщика посыпались глиняные черепки и хлынули потоки вина, распространяя запах алкоголя. Как видно, поразмыслив и решив, что сложности Подмигивающей Мьюрин не его дело, трактирщик застыл на месте.
Хозяйка комнат испуганно смотрела на непрошеных гостей.
— Не бейте меня, — сказала она и повернулась к Павелу. — Вы же священник. Вы не можете позволить ему бросить в меня камень.
— Никто не причинит вам вреда, — сказал Павел. — Нам всего лишь нужно кое-что уточнить. Это очень важно, и обещаю, никто никогда не узнает об этом разговоре.
— Поклянитесь своим богом.
— Клянусь Летандером, богом утренней зари.
— А я клянусь, — сказал Уилл, — что поколочу тебя, если ты не перестанешь тратить попусту наше время.
— Хорошо, — сказала она. — Да, я знаю, что случилось до того, как охрана наведалась в комнату Горстага.
— Кто-то приходил еще раньше? — спросил Павел.
— Да. Неизвестные проникли в дом, вломились в комнату к Горстагу. Моя комната находится напротив. Они старались не шуметь, но я все равно слышала. Я подкралась к его двери, чтобы посмотреть, что происходит. Я все прекрасно видела, даже больше, чем хотелось бы.
— Кто это был?
Она пожала плечами и сказала:
— Двое мужчин, которых я раньше не видела, и один ходячий мертвец. Думаю, они взяли его с собой для защиты. Я слышала, как живые говорили, что «братья» позаботились о Горстаге, а им нужно найти какие-то его записи или письменные приказы от его хозяина.
— Раз ты еще жива, — сказал Уилл, — значит, они не догадались, что ты подслушала их разговор. Ты, наверно, пробралась в свою комнату на цыпочках. Ты хоть знаешь, нашли они то, что искали?
— Нет, не нашли. Я поняла это из их разговора, когда они пробирались обратно к лестнице.
— И, убедившись, что они ушли, ты прокралась в его комнату и сама обшарила его пожитки, — подсказал Уилл.
Мыорин бросила на него взгляд, полный притворного негодования.
— Не волнуйтесь, — сказал Павел. — Мы никому не скажем, что вы что-то видели и пытались обокрасть своего жильца. Нам просто нужно знать, не нашли ли вы то, что упустили из виду ваши незваные гости.
— Нет. Я не нашла никаких записей, да и вообще ничего стоящего.
— Я должен сам обыскать его комнату, — сказал Уилл, — не будем терять время. И конечно, дорогуша, мы заплатим за причиненные неудобства. — Он выудил еще два золотых: один для нее и один, чтобы умиротворить бармена, понесшего убытки и публично оскорбленного. — Допивай, и пошли.
Как и предвидел Уилл, меблированные комнаты, куда их привели, были жалкими и убогими, а комната Горстага с осыпающейся штукатуркой и пятнами сырости на потолке производила гнетущее впечатление. На обыск у бывшего вора ушло около получаса. Приятно было убедиться, что, несмотря на отсутствие практики в последние годы, он еще не разучился искать тайники в полу и мебели.
Увы, сколько он ни искал, от этого не было никакого проку. Он обернулся к Павелу и Подмигивающей Мьюрин и вздохнул:
— Ничего.
Толстуха презрительно усмехнулась:
— Я же говорила.
— Да, жил он не слишком богато, — заметил Павел.
— Вот видите, — сказала Подмигивающая Мьюрин, — у него вообще ничего не было.
— Ну что-то у него все-таки должно было быть, — настаивал священник. — Вы сказали, он хотел походить на человека со средствами. Он ие мог бы играть эту роль, не будь у него приличной одежды. А здесь ничего нет. Вы наверняка что-то у него стащили.
