Татьяна Морозова - Песнь молчаливых камней
«Сама думай, — опередил мой вопрос Феликс. — Кто из нас тут Коричневый Лорд?»
«Ах, так?! Ну, и ладно! Без тебя обойдусь».
В ответ на мои мысли Меч насмешливо фыркнул. Всматриваясь в том направлении, откуда прилетел очередной болт, я вдруг отчетливо увидела прячущегося среди кустов человека. Вот оно — магическое зрение! Можно увидать то, чего обычный взгляд не уловит. Да, все-таки любовь к театральным действам во мне сидит прочно. Вытянув вперед руку, я начала тянуть ее к кустам, и она удлинялась в размерах, словно нос у Пиноккио. Дотянувшись до укрытия противника, я схватила несостоявшегося убийцу за шкирку и подняла над землей. Пыхтя и сопя, тот задергался, пытаясь вырваться из моих цепких пальцев. Феликс ржал, как конь.
«Не захлебнись», — мило посоветовала я.
«Какой же ты еще ребенок, Найяр, — хрюкал Меч. — А без этих выкрутасов нельзя было обойтись?»
«Не-а!» — гордо отрезала я и подтянула к себе сопротивляющегося стрелка.
По мере того, как моя рука укорачивалась, тот, болтая ногами в воздухе, приближался к нашей кибитке. Тряханув его как следует, чтобы не сопротивлялся, я упорно подтаскивала к себе добычу, глядя на нее как удав на кролика. Он, конечно же, попытался треснуть по моей руке арбалетом, но маги боли не боятся. К слову сказать, я самостоятельно догадалась оградить руку защитой от возможного нанесения травм. Вот что значат вовремя сказанные волшебные слова: «снип-снап-снурре» — и хоть каленым железом пытай, ничего не почувствую. Феликс, правда, не очень порадовался моему оптимизму, и посоветовал не рассчитывать на это в дальнейшем.
Тем временем моя добыча оказалась на расстоянии вытянутой руки.
Нет, ну надо же! Вы только посмотрите на это чудо! У меня что, неделя встречи с рыжими? Несостоявшийся убийца блистал на солнышке копной рыжих волос, точь-в-точь, как у Киры.
— Кастин! — визг за спиной раздался настолько неожиданно, что я поневоле разжала пальцы.
Слегка задев меня, Кира резко выпрыгнула из кибитки и кинулась к стрелку. Тот ошалевшими глазами смотрел на нее. К этому моменту вся моя команда, разбуженная криком Киры, выбралась из кибитки и с восторгом наблюдала за происходящим. Плюхнувшись рядом с мальчишкой на колени, Кира принялась обнимать и целовать его.
— Кастин! — чмок. — Хороший мой! — чмок. — Братишка! — чмок. — Счастье-то какое! — чмок.
И вот так на протяжении пяти минут. Мы немного притомились, наблюдая за всем этим. Меня так и подмывало крикнуть Кире, чтобы она сменила пластинку, но я промолчала. Не каждый же день девочка встречает потерянных братьев.
За это время обалдевший Кастин пришел в себя и стал замечать происходящее вокруг, а не только мельтешащую вокруг сестру. Он вдруг обнаружил, что его рассматривают несколько человек. Причем девять из них смотрят с восторгом, один с интересом и один с явной издевкой. Естественно, с издевкой смотрела я, потому что не простила ему пять болтов. И то, что Кира оказалась его сестрой, не служит оправданием. Накажу однозначно, только пока еще не придумала каким образом.
«Прикажи ему поцеловать тебя, — хихикнул Феликс. — Для него это прозвучит, как смертный приговор».
«Совсем с дуба рухнул? — рыкнула я. — Пусть только попробует — убью!»
«Вот я и говорю — смертный приговор», — Меч попытался довести до моего ума скрытый юмор.
«Феликс…»
«Не надо, Найяр», — перебил Феликс.
«Что не надо?» — мне вот интересно, как эта железяка умудряется узнать то, о чем я еще даже не подумала.
«Посылать меня туда не надо, надоело».
Пристыжено замолчав, я решила, что лучше и вправду заткнуться. Тем временем «Соколиный глаз» с помощью сестры вскочил на ноги и заключил ее в объятия. Трогательно, однако… Никогда не думала, что могу быть сентиментальной. И тем не менее…
Решив, что первой представляться юному стрелку мне не по рангу, я терпеливо выжидала, когда Кира наконец-то догадается нас познакомить. Ждать пришлось недолго. Красное лицо стрелка прекрасно сочеталось с цветом его волос. Видимо, Кира успела объяснить брату, на кого он устроил охоту.
— Я не знал, — выдавил из себя Кастин.
— Охотно верю, — небрежно кивнув, я продолжала гневно сверлить парня взглядом. — Хорошо, что не попал…
— Простите, ваше величество, — ляпнул Кирин брат.
— Чего?!! — заорала я.
Кастин вжал голову в плечи, Кира испуганно переводила взгляд с брата на меня и обратно.
«Душевно, — промурлыкал Феликс. — И ведь как умеешь говорить с народом. Пять баллов! Для Коричневого Лорда оо-очень подходяще».
Поняв свою ошибку, я попыталась исправить ситуацию.
— Ты это… не напрягайся. Просто не стоит называть меня так. Договорились?
В глазах паренька мелькнул озорной огонек, и я поняла, почему. Вам приходилось видеть Коричневого Лорда с пылающими от стыда щеками? Нет? А Кастин увидел, и был этим весьма доволен. А все Меч — умеет пристыдить, Макаренко недоделанный. Мне многому еще придется научиться, в том числе и манере разговора с людьми.
Покончив с извинениями, я стала расспрашивать Кастина. Девчонки, столпившись рядом, приготовились внимательно слушать. Даже Валдек заинтересовался и, подойдя поближе, встал за моей спиной. Сбивчиво, но более-менее внятно Кастин рассказал, что с ним приключилось после того, как их с братьями увезли из дома.
«Купцы» из кадетских корпусов разобрали мальчиков, и Кастин потерял связь с братьями. Где они и что с ними, он не знал. Его жизнь резко изменилась — привольная и размеренная, она превратилась в сплошной кошмар. День смешался с ночью, недели превратились в серый серпантин. Постоянная муштра на плацу, марш-броски, занятия в учебных классах. Привыкший к деревенскому укладу жизни, Кастин никак не мог адаптироваться к новым порядкам, не мог понять — для чего ему все это? Не физические нагрузки мешали ему жить, нет, к ним он привык с детства. Атмосфера, царившая вокруг — злоба, ненависть, желание подмять под себя ближнего душили Кастина. Сам воздух казался пропитанным ядом озлобленности и вражды. Мало того, что офицеры-воспитатели не щадили, гоняя до седьмого пота, не делая скидок на то, что он новичок, и наказывая за любую провинность, так еще и внутри казармы частенько по ночам происходили разборки между кадетами. Иногда на шум ночных баталий прибегал дежурный воспитатель. И независимо от того, кто зачинщик, а кто — пострадавшая сторона, вся казарма дружным строем отправлялась на плац, и там дожидалась рассвета, стоя по стойке «смирно». С первыми лучами солнца, кадеты отправлялись обратно в казарму, где замертво падали на койки. Буквально через два-три часа их поднимали по команде, и обычный трудовой день начинался по избитому сценарию.
