Эва Бялоленьская - Маги Второго Круга
Виноград с горящим лицом и влажными от пота волосами кормил свою пятерку крысят хлебом, смоченным наливкой из персиков. Зверушки бегали по столу, натыкались на посуду, с каждой минутой становясь все более пьяными. Вскоре парочка из них заснула в миске из-под сыра, еще двое шмыгнули (как-то уж очень сикось-накось) под шкафчик прямо под носом у заинтересованной Карамельки. А последний крыс упорно пробовал встать столбиком и умыть свои усы. Каждый раз он терял равновесие и опрокидывался на спину, отчаянно размахивая лапками к вящему развлечению зрителей, которые чуть не рыдали от смеха. Луч, прижавшись к серо-черному меху пантеры, смотрел на то, что происходило в его комнате, не приходя в себя от изумления, и осознавал: еще совсем недавно ни за что бы не поверил в возможность такого развития событий. Рядом с ним сладко спал Мышка, которого сморило слишком большое количество вина и слишком позднее время. Искра попытался было рассмотреть циферблат, чтобы проверить, который час, но его как раз заслонил Певец; взгромоздившись на стул, он читал наизусть пикантные фрагменты из «Цвета лотоса», сопровождая текст обильной и комичной жестикуляцией. Искра зевнул и в глубине души махнул рукой на все. Ему было слишком хорошо.
* * *Ткач иллюзий проснулся в собственной кровати с таким ощущением, точно кто-то стиснул его череп железным обручем и все время безжалостно подкручивает винт. Он осторожно ощупал голову, убедившись, что она все еще находится на своем месте. Потом тоже осторожно на пробу приоткрыл один глаз. В том месте, где хранились воспоминания о прошлой ночи, зияла приличная дыра.
«Больше никогда», — подумал он, однако благоразумно не уточняя, к чему именно относилось это «никогда».
Снаружи, должно быть, стоял прекрасный день, потому что сквозь стекла в комнату падали косые лучи солнца, обрисовывая на стене кривые овалы оконных рам. Скорее всего, было уже страшно поздно. Камушек решился открыть второй глаз и даже рискнул повернуть голову набок — посмотреть, что поделывает Ночной Певец.
Творитель спал, лежа навзничь, жутко взъерошенный, подложив руку под голову. Наверное, он почуял, что за ним наблюдают, потому что неожиданно открыл глаза и улыбнулся соседу.
«И как? Здорово было?» — любезно осведомился он, широко зевая. Потом сел и потянулся с видимым удовольствием. За ним на подушке виднелась девичья головка с разлохмаченными волосами. Цветок на ее щечке размазался в пеструю полоску.
Где-то в глубине души Камушка начало зарождаться тревожное чувство. Девушка в кровати Певца его совершенно не удивила — в конце концов, он прекрасно знал привычки и слабости своего товарища по комнате, хотя тот еще никогда не приводил ни одного «цветочка» непосредственно в их общую спальню. Камушек по-прежнему не мог припомнить, как он, собственно говоря, попал обратно в свою комнату и что происходило в течение большей части той безумной ночки. Но у него было неясное ощущение, что он где-то что-то делал… вот только что именно? Он пошевелился и тут с безграничным удивлением обнаружил, что рядом, ласково прижимаясь к нему, лежит кто-то еще! Все еще отупевший и сонный, он попробовал совместить лицо спящего паренька с именем кого-то из «половинок». К сожалению, несмотря на все усилия, получалось, что это кто-то совершенно посторонний. Камушек скривился, сжимая виски пальцами. Ради Судьбы милосердной, кто это и что он делает в его, Камушка, кровати? События прошлой ночи плавали где-то в глубинах его памяти, точно рыбки в тазу, неуловимые, легко ускользающие между пальцами.
Лицо спящего рядом мальчика, это лицо… он же знал его, видел где-то раньше… где же? При каких обстоятельствах? Наконец ему удалось с великим трудом втиснуть это лицо в нужное место головоломки, а тогда вокруг него начали быстро укладываться и остальные фрагменты. Матерь Мира! Пол тогда колебался под его ногами, точно палуба корабля. Он ощущал острый опьяняющий аромат экзотических цветов, поцелуи… Его кто-то целовал. Это самое лицо было так близко, что он мог бы пересчитать все ресницы при свете красной лампы; эти же самые губы — такие влажные, страстные, прижимались к его собственному лицу. Горячая кожа, возбуждение, ласки… Ночной Певец, приглядывавшийся к ним с лукавой усмешкой в объятиях девушки в красном платье.
Камушек в ужасе сорвался с кровати, мгновенно забыв про мигрень.
«ПЕВЕЦ!! Я ТЕБЯ ПРИБЬЮ!!»
«Почему? Тебе ж было хорошо», — невинно изумился Певец.
Камушек почувствовал дурноту. И сжал кулаки.
* * *Внезапное движение разбудило спавшего «игрушечку». Юноша приподнял голову, протирая заспанные глаза изящным, хорошо выученным движением. Даже теперь он подсознательно вел себя так, как подсказывал глубоко усвоенный навык: всегда, при всех обстоятельствах выглядеть красиво и соблазнительно.
— Гиацинт, ты уж лучше иди себе, — предостерегающе посоветовал Певец. — Клиент вон недоволен.
Взгляд сонного юноши тотчас стал напряженным и внимательным.
— Прошу прощения…
— Это не твоя вина, но лучше уходи.
Два человека в полном молчании грозящие друг другу кулаками представляют собой весьма странное и непонятное зрелище, но когда речь идет о магах, то в Замке можно увидеть самые невероятные вещи. Юноша из дома удовольствий в помятой тунике только подхватил с пола туфли и поспешил скрыться за дверьми, со звериной предусмотрительностью избегая неприятностей. Проснувшаяся Серебрянка подняла голову с подушки, с тревогой глядя на разыгрывающуюся рядом с ней сцену.
* * *«Ты меня споил и воспользовался случаем!» — Камушек от злости просто из себя выходил.
«Ты сам напился! И я к этому как раз никакого отношения не имел! А ты в глаза не видел, что значит по-настоящему использовать кого-то!» — тут же огрызнулся Певец.
«Я тебе верил, а ты меня предал!»
«Тоже мне, большое дело! В дверь уже не пройдешь, не наклонившись, а ведешь себя, точно девочка! Ты маг или монах?»
«Не тебе за меня решать, когда, как и с кем я должен это делать! И уж точно не с какой-то девкой! Да еще мужского рода!! Что ты себе думал, блин горелый?! Что я, по-твоему…» — Тут Камушку не хватило определений. Он довольно долго искал подходящий символ в своей богатой библиотеке знаков, пока в конце концов не выдавил из себя: «Игрушка для хайгов?! Свинья ты настоящая, подсовываешь меня какому-то сальному типу…»
«А разве нет?! — Певец даже засопел от бешенства. — Носитесь друг с другом, точно пара перевозбудившихся зайцев. Ползамка об этом сплетничает».
У Камушка перехватило дыхание, точно его двинули в живот изо всех сил. Точно назло услужливая память тут же подсунула сцену в спальне хайга. Полуоткрытое окно, попытка поцеловать… вот, значит, как это выглядело со стороны? И сколько еще народу вокруг считает двух Ткачей иллюзий любовниками?
