Саймон Браун - Сын соперника
После его ухода Гэлис взобралась на вершину внутренней стены и окинула взглядом город. Ее сердце было полно сомнений, но в то же время там зародилось ощущение, что битвы прошлого заложили отличный фундамент для будущего Кидана. А самым лучшим кирпичом и цементом для новых стен являлись люди – с их желанием и уверенностью в успехе.
Мы на Новой Земле, подумала девушка. А разве это не лучший дом для новых надежд?…
* * *
Глаза Ланнела Тори привыкли к темноте. Бедняга находил некое утешение в том, что бодрствовал, когда все остальные спали; он был начеку, когда все остальные – нет.
Он дремал днем, урывая часок-другой. Ланнел понимал, что настоящий мужчина не должен так жить, а он стремился доказать себе, что является именно настоящим мужчиной. Особенно теперь, когда стал последователем Кайсора Неври.
Еще до встречи с советником Ланнел инстинктивно чувствовал, что в его городе слишком много приезжих. Он ненавидел ривальдийских солдат, которые вели себя в Кидане как в собственном борделе; ненавидел бледного Кевлерена, изредка бросавшего на него косые взгляды… Когда из-за моря прибыла экспедиция с Поломой Мальварой, Ланнел ликовал. Ликовал, несмотря на то, что во главе нее стоял другой ужасный Кевлерен. Изгнание плутократов и их ривальдийских приспешников Тори отмечал вместе со всем городом. Однако назавтра хамилайцы никуда не исчезли. И на следующий день – тоже. А затем они начали строить для себя дома…
Ланнел чувствовал себя так, будто над ним надругались. Словно его тело было городом, а хамилайцы – паразитами, чумой, наказанием. Они должны быть выдворены из Кидана!…
Услышав речи Кайсора Неври, Тори убедился, что тот идеально подходит для подобного дела. Безусловно, скромный и слабый Полома Мальвара никогда не прогонит хамилайцев. Его власть, как и власть плутократов, зиждилась на иностранных наемниках, огнестрелах и угрозе использования Сефида, несмотря на то, что хамилайский Кевлерен погиб и похоронен. Впрочем, ходили слухи, что заморская императрица обладает неимоверным могуществом и может одной лишь силой мысли превратить любого человека в воспоминание.
Конечно, нельзя сказать, что он так уж верил слухам… Внимание Ланнела привлекли громкие голоса, раздававшиеся со стороны постоялого двора, расположенного недалеко от храма. Громкие голоса, говорившие по-хамилайски. Осторожно подкравшись, Тори заглянул в одно из окон, выходившее прямо на улицу. В основном заведение было наполнено киданцами, но среди них виднелись и хамилайцы. И те, и другие походили друг на друга: грязные и растрепанные. Словно вместе работали в поле. Это было слишком. Мало того что киданцы по-братски беседовали с переселенцами, так они делали это в той самой крохотной гостинице, где Кайсор Неври ораторствовал несколько часов назад!…
Борцы за чистоту населения, подумал Ланнел. Вот мы кто. Истинные коренные киданцы.
Изнутри послышались тосты и приветствия. Ланнел поспешил скрыться в тени. Дверь распахнулась, и на улицу вырвалась полоска света. За ней показалась весьма довольная собой группа кутил, которая направилась было на восток, но, пройдя немного, разделилась. Большинство гуляк двинулись на юг, а двое продолжили движение на восток.
Ланнел предположил, что первая группа – это киданцы, отправившиеся по домам, а вторая – хамилайцы, которые шли к Седловине, где на приколе стояли их лодки. Любопытство – а может, и предчувствие последующих событий, – заставило Тори двинуться за хамилайцами. Дорогу он знал прекрасно, к тому же ночь была безлунной, что давало прекрасные шансы остаться незамеченным.
Дойдя до моста, двое чужеземцев распрощались друг с другом. Один из них, по-видимому, собирался продолжить кутеж. Второй же стал подниматься на Седловину. Ланнел последовал за ним.
Здесь было очень темно. Свет в окнах не горел. Хамилаец старался держаться близко к утесу, находившемуся слева, то и дело касаясь его рукой. Он начал напевать одну из непристойных киданских песенок, мурлыкая непонятный мотив там, где забывал слова. В груди Ланнела поднялась волна гнева и отвращения. Практически не отдавая отчета в своих действиях, Тори кинулся на человека, схватил его за плечи и сбил с ног.
Хамилаец упал на землю, не успев даже вскрикнуть. Еще до того, как он смог подняться, Ланнел снова ударил его по ребрам. Пьянчужка попытался отползти от обидчика, умоляя оставить его в покое.
– Теперь ты запел по-другому, а?! – злобно усмехнулся Ланнел, снова изо всей силы ударив лежавшего, на этот раз по голове.
Хамилаец как-то странно вздрогнул и затих.
Ланнел так и застыл с занесенной для удара правой ногой. Его гнев угас так же быстро, как вспыхнул.
Тори осторожно опустил ногу и присел рядом с хамилайцем, потрогав его лицо. Кожа и плоть оказались податливыми и липкими, как разваренная капуста. Приложив руку ко рту незнакомца, Ланнел не почувствовал дыхания. Его пальцы ощутили что-то мокрое; в воздухе повис соленый запах крови.
Тори быстро поднялся, чувствуя, что желудок ведет себя странно. Ланнелу показалось, что холодный ночной воздух высосал из него все тепло. Он не знал, как поступить. Он не хотел…
Тори мысленно оборвал себя. Конечно же, хотел. Он хотел навредить хамилайцу. Не убить, конечно, но навредить – да!
Сверху, с Длинного моста, послышались голоса. Ланнел затаил дыхание. Голоса послышались вновь, но уже не так отчетливо.
Ланнел снова смог пошевелиться. Он наклонился и схватил мертвеца за руки. Чувствуя прилив злости, киданец подволок труп к краю обрыва и столкнул вниз. До дна путь неблизкий: когда тело ударилось о землю, послышался лишь легкий хруст.
Тори стоял неподвижно. Теперь он – убийца…
Молодой человек попытался вытереть руки о штаны, но сильная дрожь мешала ему. Пришлось с силой прижать их к бедрам.
Дождавшись, когда непослушное тело немного успокоится, киданец выбрался на главную дорогу и снова исчез в темноте.
Глава 10
Вторая попытка посла Авенела Кенди выказать свое уважение императрице Лерене в отсутствие кого-либо из ривальдийского Комитета безопасности закончилась ничем. У входа в аудиенц-зал он был остановлен двумя охранниками и услужливым клерком.
– Ее величества нет в резиденции, – невнятно пробурчал клерк. – Возможно, вы должны были договориться о встрече заранее.
Кенди захотелось врезать ему по носу. Он никогда не относился к людям свысока и ждал, что ему ответят тем же.
– У меня назначено. На сегодня. На сейчас. Здесь, в аудиенц-зале.
Брови клерка медленно поползли на лоб.
– Да?… – Он развернул свиток, который держал в правой руке. – Ах, действительно… Я полагаю, вы не получили ответа императрицы.
