Крис Вудинг - Расколотое небо. Книга 1
— Все верно, — подтвердил король. Он развернулся на пятках так резко, что взметнулись полы широкого плаща, и уставился на Татердемалиона. — Утрата нескольких резонантов теперь не имеет для меня ни малейшего значения. У меня их и без того достаточно. — Он выразительно поднял бровь. — Однако я надеюсь, ты сделаешь все возможное, дабы эти бунтовщики больше не тревожили меня. Любой резонант, остающийся на свободе, в особенности такой способный, как эта девчонка, может доставить немало головной боли. Не позволяй им причинять мне беспокойство. Если сможешь, излови детей изменника — я устрою им показательную казнь. А когда все будет кончено, мы без особого труда изловим оставшихся бунтовщиков.
— Да, мой господин.
— И не торопись сбрасывать «Паракку» со счетов. Мы всего-навсего уничтожили их опорную базу в Тасеме, но я уже давно получаю сведения о том, что их влияние распространилось далеко за пределы города. Куда дальше, чем мы предполагали до сих пор. Их следы были замечены даже в Кириин-Таке. Покуда нам не удалось уничтожить их укрытие в Гар Дженне, они остаются для меня серьезной угрозой.
— Досадно, что наш доносчик ничего, кроме названия, не знал об этом тайном убежище, — заметил Татердемалион.
— Да, досадно, — согласился Макаан. — И все же я вознагражу его по заслугам. Из него может получиться полезный союзник.
— Да, мой господин, — в третий раз донесся ответ.
— А теперь ступай, — велел король. — Предупреди своих людей. Следите за всеми зеркалами. Стоит нашим врагам допустить хоть одну ошибку, и ты сможешь их настичь.
Закутанная в тряпье фигура отвесила низкий поклон и исчезла, шагнув в зеркало. Отражающая поверхность поглотила ее и сомкнулась, не оставив ни малейших следов.
Долгое время король стоял перед зеркалом, окруженный пляшущими отблесками голубого сияния, низко склонив голову и упираясь подбородком в переплетенные пальцы. Потом его собственное отражение вдруг исчезло, и в зеркале предстала иная картина — отражение точно в таком же зеркале в другом мире. Перед Макааном стояла молодая женщина в простом белом платье с синей вышивкой на вороте и на рукавах, подпоясанная синим кушаком. У нее были иссиня-черные, цвета воронова крыла волосы, две длинные тонкие косы обрамляли ее лицо. На затылке эти косицы и каскад струящихся волос, оставленных незаплетенными, перехватывала витая серебряная заколка. Стройная и гибкая, точно ивовый прут, женщина была изумительно прекрасна, но в глазах таилась ледяная жестокость, скрыть которую было не под силу никакой красоте.
— Аурин, — поприветствовал ее король, поднимая взор.
— Ты посылал за мной, отец? — донесся ответ.
— Твои войска готовы?
— Тридцать циклов, — откликнулась она деловито. — Может быть, чуть больше. Это около месяца по счету Доминионов.
— На нашей стороне приготовления уже близятся к концу. Надеюсь, что и Кириин-Так не подведет.
— Ты получишь свои войска, — откликнулась Аурин.
В ее голосе не было ни следа льстивой услужливости, лишь горделивая властность правительницы. Ведь, в конце концов, Аурин была принцессой Кириин-Така.
— Я на это рассчитываю, — заявил Макаан. Немного помолчав, он добавил: — Несколько членов «Паракки» сумели ускользнуть после того, как мы разгромили их укрытие в Тасеме. Вероятнее всего, они сбежали в Омникаа, а оттуда опять вернулись на нашу сторону. Это прошло совершенно незамеченным. Следует предположить, что у них есть союзники на вашей стороне. Возможно, бунтовщики распространили свое влияние и на твой мир. Было бы крайне... нежелательно, чтобы «Паракка» начала сеять недовольство в Кириин-Таке.
Взгляд принцессы остался холоден и невозмутим.
— Я займусь этим, — пообещала она.
— Отлично. Тогда до следующей встречи.
— До следующей встречи.
Отражение замерцало, прекрасный лик принцессы начал таять, делаться все более прозрачным, и вот уже на его месте в зеркале вновь возникли черты короля Макаана, обрамленные изменчивыми отблесками голубого света. Некоторое время он пристально вглядывался в глаза собственного отражения, затем развернулся на каблуках и вышел из зала. Шаги постепенно затихли в гулкой тишине.
Глава 4
ТРАУР ОКОНЧЕН
И вот в один прекрасный день Рюичи проснулся поутру и неожиданно понял, что на душе у него легко и спокойно.
Он взъерошил свои непослушные светлые волосы, несколько раз моргнул, выскользнул из-под одеяла и свесил ноги с постели. Кровати в Гар Дженне представляли собой нечто вроде невысоких деревянных топчанов, на которые были брошены матрасы, набитые гусиным пухом, но спать здесь оказалось довольно удобно. Утреннее солнце просачивалось в окно крохотной опрятной комнатки, и от яркого четырехугольника на деревянном полу шло приятное тепло.
Рюичи ждал, что на него вот-вот вновь, как обычно, нахлынет отчаяние. Как и все последние дни, первое, о чем он подумал по пробуждении, была его семья, из которой, кроме сестры, никого не осталось в живых. Затем он вспомнил разгромленный дом и племенную ферму. В памяти всплыла картина, как его отца казнил человек в маске злого духа, с темными волосами, перехваченными на затылке в хвост. Рюичи вспомнил и о Тае, который отважно пожертвовал собой, чтобы позволить друзьям спастись... Все эти воспоминания поджидали его, стоило лишь открыть глаза поутру. Они лишали Рюичи воли к жизни и заставляли вновь и вновь проливать слезы, едва лишь он оставался один; из-за этого он чувствовал себя брошенным, несчастным и одиноким. Так продолжалось очень и очень долго...
Но сегодня утром — ничего подобного!
Нет, конечно, воспоминания были на месте. Вновь и вновь он вспоминал тот миг, когда в последний раз увидел Бенто, сидя на спине боевого дракона. Рюичи помнил, как взгляды их встретились в последний раз, как блеснули слезы в глазах отца, когда он увидел, что детям удалось спастись бегством... Но утром, сегодня утром, это были лишь картинки в памяти. Они не имели над ним никакой власти. Воспоминания больше не могли причинить боль; колодец слез наконец иссох.
Рюичи с трудом осмеливался поверить в это. Ему казалось, что агония не прекратится никогда, что он проклят и обречен до конца жизни терзаться мучениями. Робко и неуверенно, опасаясь, что в любой миг это хрупкое равновесие может нарушиться, он мысленно принялся перебирать мучительные воспоминания. Представил себе ласковую улыбку тетушки Сузы и вкус ее ягодного пирога. Вспомнил трескотню пушистых кококо в листве деревьев куджи, под которыми тренировались они с сестрой. Вспомнил широкую улыбку отца и его раскатистый смех... И хотя при мысли об этой утрате в сердце вновь всколыхнулась боль, но она казалась теперь какой-то отдаленной и слегка нереальной. Воспоминания больше не вызывали тоски и не лишали сил.
