Евгений Филенко - ШЕСТОЙ МОРЯК
— Много ли помогут тебе твои честь и достоинство, — сказал Медвежонок, — когда Вальдимар конунг занесет меч над твоей головой?
— Так или иначе, — сказала Хейд, — чему быть, того не миновать. Я уже говорила: Вальдимар конунг все равно убьет меня, отдам ли я ему книги с покорностью или стану цепляться за них, как мать за уводимое в рабство дитя. Не в его обычаях щадить тех, кто вынудил его скитаться по горам и равнинам столько времени. Между прочим, тех, кто оказал ему услугу, он тоже не любит оставлять в живых. Даже если это были те, кто предоставил ему стол и кров.
— Разве законы гостеприимства для него пустой звук? — поразился Бьярки.
— Всего лишь проявление слабости перед лицом неодолимой силы, — отвечала Хейд. — Слабых надо убивать, чтобы не плодили слабость. Вот если бы кто-то напал с оружием на Вальдимара конунга и его ратников, едва только те ступили на его двор, он убил бы такого смельчака с радостью и уважением. Потому что смелых убивать одно удовольствие.
— Но ведь однажды кто-то убьет и самого Вальдимара конунга, — сказал Бьярки.
— Значит, этот кто-то сильнее, чем он, — сказала Хейд. — А умереть от рук сильного противника — мечта любого конунга.
— Странные вы люди, — промолвил Бьярки и призадумался. А потом спросил: — У тебя те же мысли, что и у меня?
— Похоже на то, — сказала Хейд.
— И мой хозяин Ульвхедин Пустой Мешок обречен?
— Ты прав, Медвежонок.
— А об этом тоже написано в твоих книгах?
— Ну разумеется.
— А написано ли в них, что будет, если я предупрежу хозяина о грозящей ему смерти?
— Лучше тебе там не появляться, — сказала Хейд. — Тогда, быть может, хоть кто-то уцелеет в Медвежьей долине.
— Бьёрндаль не так тесен, как кажется, — сказал Медвежонок. — Вальдимару конунгу еще нужно как-то пересечь его из края в край. А у нас тут в каждом доме на стенах висят топоры.
— Вы, исландцы, далеко не трусы, — согласилась Хейд. — А если еще и разогреете свою кровь брагой, так и чужую сразу не прочь пролить. Но вы отважны, а Вальдимар конунг и его ратники искусны. Они пройдут сквозь долину, как раскаленный клинок сквозь брусок масла. И даже потеряв половину своего отряда в схватках с викингами, Вальдимар конунг не отступит и придет за мной.
— Если только вызванный тобой ас не остановит его, — заметил Бьярки.
— Вот только что-то мне подсказывает, что не очень-то он рвется исполнить Веление, — сказала Хейд. — По-моему, он затеял какую-то злую шутку надо всеми нами.
— Мне тоже так показалось, — сказал Бьярки. — И по всему выходит: это сам Локи[26]. Уж он-то горазд на разные козни. И больше всех от него доставалось самим асам. То он ожерелье украдет у Фрейи, то саму Идунн[27]отдаст на потеху своему дружку-великану Тьяци... А ведь асы не из тех, кто безнаказанно дозволит над собой потешаться! Вот и оказался он разделен на девять частей и заключен в камни, даром что и сам из асов. На всякого хитрого аса есть свой Тор с молотком! Так что готов я биться об заклад чего угодно, что это Локи.
— Это-то меня и пугает больше всего, — кивнула женщина. — Кроме, пожалуй, собственной смерти. Конечно, мне льстит, что один из асов снизошел, чтобы принять участие в моей судьбе. Но вот только старины Локи нам здесь недоставало для полного счастья. Вот и получается, что спасала-то я себя, а беду накликала на весь Бьёрндаль!
— Правду говорят, что нужно подальше держаться от женщины, особенно если она ведьма, — сказал Бьярки, — и от ведьмы, особенно если она женщина.
— Кто это так говорит? — спросила Хейд.
— Например, я, — ответил Бьярки.
— А ты не так умен, как кажешься, — сказала Хейд.
— Уж каков есть, — вздохнул парень.
— Ты гораздо умнее, — сказала колдунья.
11
Ранним утром Вальдимар конунг оторвал голову от медвежьей шкуры, на которой спал мертвым сном всю ночь, и закричал:
— Люди, к оружию!
Вернее, ему хотелось бы выкрикнуть боевой клич и тем самым вернуть свою дружину в седла, чтобы завершить наконец этот чрезмерно затянувшийся поход. Вместо этого из его пересохшей глотки вырвалось нечленораздельное сипение.
— Ну, чего хрюкаешь? — спросил самого гнусного вида приблудный ас, что сидел на корточках прямо на кострище и шевелил длинным кривым пальцем тлеющие угольки. — Давай спи дальше.
— Ты кто? — спросил Вальдимар конунг удивленно.
— В жопе долото, — сказал ас. — Но куда чаще меня называют Локи.
— Я тебя не знаю, — сказал Вальдимар конунг.
— Еще узнаешь, — обещал ас.
— Что за место, куда мы приехали! — посетовал Вальдимар конунг, поднявшись и пытаясь умыться. — Вокруг одни только жуткие рожи, какие не привидятся и в страшном сне. Что у тебя, что у старика, который напоил нас этой отвратительной брагой. А уж этот ублюдок, который корчит мне гримасы из колоды с водой, одарит медвежьей хворобой самого храброго воина.
— Мой тебе совет, конунг, — сказал Локи. — Поворачивай коней и возвращайся в свою Ирландию, найди себе дебелую девку, рыжую, как лисица после линьки, объяви ее королевой и заделай ей десяток рыжих крольчат... или корольчат, уж не знаю, что и вернее.
— Я дал слово, что найду колдунью и жестоко ее накажу, — сказал Вальдимар конунг.
— Здесь ты не столько найдешь, сколько потеряешь. Кому же ты дал свое слово?
— Диармайду Мак Мурроху. Нет, скорее Тирнану О'Рурку. Или наоборот: Диармайду О'Рурку или Тирнану Мак Мурроху. Хотя поручиться в том за давностью уже не могу.
— Видишь, как ты бываешь опрометчив! — захохотал Локи. — Раздаешь слова налево и направо кому ни попадя, словно гнутые медяки. А еще, наверное, считаешь себя хозяином своего слова. Никудышный ты хозяин, если разбрасываешься без разбору тем немногим скарбом, что нажил за всю жизнь.
— Почему я слушаю столь оскорбительные бредни? — спросил сам себя Вальдимар конунг. — Почему бы мне просто не убить этого мерзкого гоблина, чтобы скормить его потроха собакам, а из шкуры сделать знатный бубен, и так найти хоть какое-то доброе применение этой падали?
— Тебе и впрямь скоро понадобится бубен, — сказал Локи. — Должна же быть хоть какая-то музыка на твоих поминках! И все же послушайся доброго совета, конунг. Не выезжай с этого двора в направлении Утиного утеса. Там тебе не снискать ни славы, ни чести, а вот изъяну огребешь полной мерой.
— Кажется, ты мне угрожаешь, злодей? — рассердился Вальдимар конунг.
— Угрожаю?! — и Локи залился самым отвратительным смехом, какой только могла исторгнуть человеческая глотка. Хотя человеческой ее назвать было бы опрометчиво. — Конунг, я давно мог бы прихлопнуть тебя, как комара, и не тратить время на пустую болтовню. Не зря же местные жители считают меня асом!
