Ким Хантер - Похороны чародея
Солдат и Голгат устроились на некотором расстоянии от ИксонноскИ и наблюдали за его манипуляциями. Мальчик обложил труп камнями, вырезал деревянных идолов, поместил их на заостренные колья, которые стал вонзать в раздувшийся труп. Из отверстий, которые он проделывал в шкуре животного, с шипением вырывался гнилостный воздух. Местами проглядывали голые ребра. Труп осел.
Наконец все было готово. Ночь — время, когда вершится магия, а в особенности — воскрешение. Большое значение в волшебстве имеет обстановка. Магия — вещь неосязаемая, она подчиняется своей собственной логике и законам сверхъестественного мира. Философия почти противоположна ей по природе, потому что действует по четко заданным правилам. Магия черпает свои законы из окружающей среды, впитывает их так же, как папье-маше поглощает влагу воздуха.
Силуэт мальчика выделялся на фоне кровавой луны: обнаженный, блестящий от пота, тускло мерцающий в неярком свете. Утеллена не пожелала наблюдать за всеми этими фокусами и пораньше ушла спать. Солдат дрожал, но не от холода, — его знобило в ожидании предстоящего действа. Казалось, будто из всех укрытых от дневного света уголков выползла тьма и устремилась сюда, собралась вокруг молодого чародея. Затем зазвучали слова, странные, невоспроизводимые, неповторимые уже спустя мгновение. Слова изобиловали шипящими звуками и протяжными гласными. Они проникали в сознание подобно раскаленному железу и обжигали мозг, делая его совершенно невосприимчивым к их значению.
Глазам предстало ужасное зрелище.
— Получилось! — кричал ИксонноскИ. — Получилось!
Труп лошади поднялся на ноги, помотал головой, будто пытаясь сбросить пелену с пустых невидящих глазниц. Мертвец был слеп и глух. Его глазницы и язык пожрали черви. С боков сыпались куски шкуры. Гниющие внутренности торчали из дыр в теле несчастного создания. С трупа капала жидкость, вываливались волосы.
Околдованная зверюга, спотыкаясь, заковыляла вперед, затрусила, перешла на легкий галоп. И наконец понеслась во весь опор. Она бежала по кругу, и с каждым разом круги становились все шире и шире. Пасть разверзлась, из пустой утробы вырывалось глухое ржание, искаженное из-за отсутствия у твари языка.
— Боги и демоны, уберегите! — Голгат отшатнулся, когда мимо промчалось обезумевшее животное. — Поглоти земля это исчадие ада!
Грязь и болотная трава разлетались в разные стороны. Лошадь взбивала землю, разбрасывая комья глины. Существо обрело живое тело и с грохотом носилось вокруг. Копыта колотили по сухому торфу, точно молоты. Солдат кинулся прочь, чтобы уйти с дороги слепого обезумевшего животного, но не успел, и лошадь ударила его грудью. Солдата отбросило в самую трясину, и он тотчас же погрузился по пояс.
— Держись, я иду! — закричал Голгат. Он утопал по лодыжки в грязи и с трудом держался на ногах. — Иду! — Ноги Голгата начало засасывать в бездонную топь, а он тем временем пытался дотянуться до Солдата. Одновременно ему приходилось уворачиваться от лошади, которая носилась во весь опор по болоту. Она ничего не видела и мчалась напролом через карликовые деревья и заросли камыша.
Неуправляемая кляча пронеслась мимо Голгата, стегнув его хвостом по лицу. С трудом удерживаясь на ногах, он умудрился дотянуться до утопающего Солдата.
— Руку давай! — закричал Солдат, который увяз в болотной жиже по самые плечи. — Есть веревка, хоть что-нибудь?
Голгат запаниковал, выхватил меч и протянул его лезвием вперед Солдату, лишь потом сообразив, что делает.
Тогда он расстегнул ремень и протянул ножны. Солдат крепко вцепился в ножны, а Голгат изо всех сил уперся пятками в землю. Богатырь тащил Солдата из хлюпающей жижи точно бурлак. Медленно, мало-помалу Солдат освобождался от затягивающих объятий болота. А тем временем мертвая лошадь продолжала носиться вокруг, едва не сшибая Голгата с ног. Затем кобыла устремилась прямиком к шалашу Утеллены.
Солдат поднялся на колени и закричал:
— Утеллена, проснись! Спасайся!
Слишком поздно. Утеллену выбросило из постели в чем мать родила. Женщина полетела кувырком, но, к счастью, серьезно не пострадала. На четвереньках она добралась до своего разгромленного шалаша и, раздобыв одеяло, прикрыла наготу.
А мертвая кляча все не унималась; круг ее стал гораздо шире. На самом краю болота стоял огромный старый дуб с толстенным стволом. Кобыла врезалась в него со всего размаху, ударившись лбом прямо о сучковатое тело древнего великана, который, как и полагается уважаемому древнему дубу, стойко выдержал удар. Лошадь буквально сложилась гармошкой по самые нижние ребра, а затем словно взорвалась тысячей мельчайших косточек и шматков. Над насыпью, облюбованной старым дубом, в разные стороны разлетелись куски и лохмотья. На ветвях повисли клоки шкуры. Копыто, бешено вращаясь, отлетело в сторону и с плеском шмякнулось в болотную жижу. Огромная безглазая голова застряла в развилине — хребет, который служил ей шеей, переломился, и голова рассталась с туловищем.
— Получилось! — ликовал ИксонноскИ. — Получилось!
Похоже, его ничуть не беспокоил тот беспорядок, который он сотворил. Мать ранена, друг и защитник Солдат едва не утонул в болоте — и все равно начинающий чародей не извинялся и не сожалел о плохо проделанной работе. Воскрешение произошло. Цель оправдывала средства.
— Ох уж эта нынешняя молодежь, — ворчал Голгат. — Полнейшая безответственность. Эгоизм, сплошной эгоизм. Во времена моей молодости все было иначе. Уж я-то прекрасно помню. Я уважал права других людей, а в особенности старших и более достойных…
Все-таки путники умудрились немного поспать той ночью. Утром их навестил Ворон.
— Там такое творится! — сообщил Ворон. — Честной народ идет грабить и убивать, а об остальных и говорить не приходится. Вода отравлена, скот бродит без присмотра, полумертвый от голода и слабости. В стране творится что-то явно недоброе. Трава вянет от зловония. Деревья на корню гниют. Птицы с неба замертво падают. Люди-змеи, которых изгнали в Пустые Земли, вернулись. Никогда на них управы не было, а теперь и подавно.
— Ты о хорошем лучше расскажи, о хорошем, — попросил Солдат.
— Да ничего хорошего. Хотя нет, есть и кое-что забавное.
— Говори.
— Прошлой ночью воскресли несколько мертвых лошадей и пошли топотать по округе. Такого натворили! Сущий ад! Некоторые трупы были такими старыми, что рассыпалась прямо на бегу.
Солдат от удивления приподнял брови.
— У мальчика гораздо больше сил, чем он сам подозревает. А что это за люди-змеи? Голова змеи, тело человека?
— Вот-вот, они. Демонический огонь в глазах, в голове дьявольские мысли. Вот там один из них, видишь? Хочет поговорить с тобой. Говорит, что посланец, под белым флагом. Я бы на твоем месте не слишком-то ему доверял. Никому и ничему не верь.
