Алексей Иванов - Ворон. Подлинная история лорда Северуса Тобиаса Снейп-Принц
— Закон «О регулировании магической финансовой деятельности», — кивнул я. Нежданное обретение родового счета заставило меня подробней изучить финансовое магическое законодательство. — Мне он знаком и на магловской бирже я играть не собираюсь. Это на личные нужды.
В большинстве стран министерства магии весьма косо смотрело на участие магов в магловском бизнесе. После Биржевого краха 1929 года приведшего к Великой депрессии, магам была полностью запрещена игра на магловской бирже. А то налакается опять какой-нибудь умник Феликс Фелицис, а магловская экономика потом доброе десятилетие от шока отойти не может.
Если бы маги могли всерьез заниматься магловским бизнесом, то маглам ловить было бы нечего.
«Честные» договора, заключенные под империусом.
Игра на бирже? Да маг скорее сам биржей играть будет, как ему угодно.
Коммерческая тайна? Попробуй сохрани ее перед легилиментом.
Всех примеров и не перечесть. Экономику маглов стараются держать подальше от влияния магов. С одной стороны я с этим полностью согласен, а с другой — магам отнюдь бы не помешало тайное влияние на крупный магловский бизнес.
Ограничения на ведения магами магловского бизнеса приняты в большинстве стран еще в середине прошлого века. Перевод крупных сумм в магловские деньги и обратно подлежит строжайшему контролю — этот пункт маги выбили у гоблинов чуть ли не под угрозой полного уничтожения.
Если маг вдруг ни с того ни с сего начинает жить на широкую ногу, то к нему быстро заявятся вежливые ребята из аврората. Будьте уверены, они выяснят источник доходов. Может, как боевики авроры оставляю желать лучшего. Зато, если надо экспроприировать магически незаконно нажитое, эти ребята работают на редкость профессионально.
Некоторые поблажки в этом плане имеют только представители Древних Родов, тайну родовых счетов в галеонах гоблинам удалось отстоять, но на магловские деньги это не распространяется.
Гоблин достал из стола чистый бланк. Быстро заполнив его, он придвинул его ко мне.
— Впишите в последнюю графу «на личные нужды» и поставьте подпись.
Сделав требуемое, я вернул «кляузу в министерство» гоблину.
— И еще мне нужно галлеонов пятьдесят наличными, — сказал я, припомнив, что мне еще учебников надо купить учебники в Хог. А то про них я как-то совсем позабыл.
— Вот ваши галлеоны и фунты стерлингов, — гоблин придвинул ко мне поднос с несколькими столбиками золотых монет и пачками магловских денег.
— Удачного дня, мастер Сербоскрепс, — кивнул я, распихав деньги по внутренним карманам.
— И вам того же, лорд Снейп-Принц, — сказал гоблин, проводив меня до выхода из банка. Вновь нарушая сложившуюся традицию: Шелк-банк-аптека-Лютый, я направился в «Флориш и Блоттс».
Книжная лавка всегда была одним из моих любимейших мест. Полки до самого потолка были забиты книгами — огромными, как камни мостовой в кожаных переплетах; книгами размером с почтовую марку в шёлковых обложках, дорогие раритетные экземпляры покоились в отдельных стеклянных витринах, под надежной защитой чар. Новинки лежали на пюпитрах, где их могли изучить все желающие.
Меня охватило радостное возбуждение. Книги были моей второй страстью после зелий. И именно они наравне с редкими ингредиентами часто проделывали дыры в моем скромном профессорском бюджете.
Черт, все же хорошо, что я оставил чековую книжку дома, — подумал я, жадно пожирая взглядом одно из первых еще не цензурованных церковью изданий Malleus Maleficarum. Монахи из инквизиции знали материал лучше многих современных магов.
Против трат на книги, да еще такие, не возражала даже моя жадность. Впрочем, содержимое моего родового сейфа все еще слишком далеко до суммы на ценнике. А жаль.
— Вам помочь? — спросил меня один из продавцов.
— Полный набор учебников для пятого курса Хогвартса, — сказал я, с трудом оторвавшись от разглядывания книжных раритетов.
— С вас восемь галлеонов и пять сиклей, — Продавец быстро выложил на прилавок стопку книг. — Что-нибудь еще?
— Нет, спасибо, — не без сожаления покачал головой я, отсчитывая монеты. За лето я скопил, конечно, неплохую сумму. Но, увы, отнюдь не состояние. На Malleus Maleficarum или Lemegeton Clavicula Salomonis мне придется варить Шелку зелья лет десять.
Да, с деньгами надо придумать что-то еще, — думал я, покинув магазин. Новые зелья? За два десятка будущих лет ничего сверхъестественного в этом плане не придумали. Улучшили ряд старых рецептов да, пожалуй, и все. Мне это может принести известность среди зельеваров, но не состояние. Ладно, начало положено, а там что-нибудь придумаем… если выживем в этой игре.
— Привет, Северус… Северус, привет!
Погрузившись в раздумья, я не сразу обратил внимания на Люциуса Малфоя, шедшего мне навстречу.
— Здравствуй, Люциус. — При виде трости в руках Малфоя по моим губам скользнула легкая улыбка.
— Спасибо за подарок, — пока еще младший из Малфоев ловко провернул трость в воздухе и погладил серебряную змеиную голову навершия. — Нарцисса тоже просила передать свою благодарность, от сережек она была в восторге.
— Я рад, что вам понравилось.
Пользуясь знаниями будущего, угадать с выбором подарков было несложно. Люциус получил трость — в будущем он не расставался с такой же тростью ни на минуту. Нарцисса, не смотря на нелюбовь к ювелирным украшениям, обожала свои недорогие, но весьма изящные серебряные сережки в виде пауков. В прошлом будущем их подарил ей Люциус, а теперь я.
— Наделал ты переполох, друг мой, — усмехнулся краем губ Люциус. Собираешься в Хог? — он кивнул на стопку учебников, что я левитировали позади себя, и предупредил, разом растеряв веселость: — Будь осторожней с директором! Поттер и Блэк видели, как ты уходил с Беллатрисой и лордом Волдемортом.
— Я всегда осторожен.
— Ладно, Северус, я тороплюсь. Рад был тебя повидать. На Рождество приглашаю тебя к нам в Малфой Мэнор.
— Взаимно, Люциус. Спасибо за приглашение.
Дружески кивнув на прощание, Малфой направился к Грингроссу. Я провожал его взглядом, пока он не скрылся за дверьми банка. Признаться, мне трудно было определить свое отношением к Малфою. Как я уже говорил — нас сложно было назвать друзьями. Приятелями — да, а вот друзьями… Даже крестным своего сына, Малфой сделал меня скорее лишь потому, что лучшего кандидата просто не нашел. Обычный холодный Малфоевский расчет, а вовсе не показатель дружбы и доверия. Впрочем, откуда мне — вечному одиночке, знать, что такое настоящая дружба и доверие. Я привык полагаться только на себя и доверял лишь себе. Меня этому научила сама жизнь.
