Юрий Иванович - Невменяемый скиталец
— Эх, как здорово на море! Лет…сорок не видел…
Ветераны сразу все поняли. Наперебой стали зазывать к себе, в свой десяток, обещая самые что ни на есть горячие развлечения в бою. Да только резидент уже к тому времени приговаривал:
— А кто вместо меня останется? Ну? Ты останешься? Или ты? Ну вот, воевать вы все мастера, а вот шестерых детей воспитывать, да купеческими делами заниматься — как всегда некому.
Вернувшись домой, после прощания с боевыми товарищами, энормианский резидент застал всю семью в большой гостиной. Как оказалось, Далица принесла откуда-то изумительный приключенческий роман и теперь проводила вслух семейные чтения. Как раз шла речь об итогах боевой доблести главного героя и Бадуш замер в дверях, незаметно наблюдая за всеми пятью старшими детьми. С каждого можно было рисовать картину ярко выраженных чувств.
Родерик Мерче — обострившиеся юношеские черты с выпирающими скулами подчеркивают отсутствующий взгляд, наблюдающий за бездной потустороннего мира.
Свед — приоткрытый рот романтика и сдвинувшиеся в расчете всех вариантов событий брови будущего политика, стратега и тактика.
Гермес — открытое, волевое лицо воодушевлено до крайней бледности. Но даже сквозь проступившую бледность просматривается истинный талант великого полководца. А может и не только полководца?
И девочки. Розовощекие и застывшие от восторга, потерявшие всю свою напускную взрослость и раскрытыми до невозможности глазами всматривающиеся в губы их приемной матери. Ждущие, когда эти губы скажут слова Героя обращенные именно к ним: «Будь моей любимой! Навсегда…!»
Хозяин дома позволил себе войти в гостиную только после окончания всего отрезка и некоторой паузы после этого. Словно подчеркивая торжественность момента, дети с ним поздоровались сдержанно, а потом все настолько дружно уставились на него с немым вопросам на лицах, что резидент чуть впервые в своей жизни не «прокололся». Так и захотелось со вздохом поведать печальную новость. Но вместо этого он из себя выдавил:
— Засиделся немного со старыми друзьями. Прощались…
Теперь все вдруг неожиданно перевели взгляды на Родерика. И юноша, немного подумав, поведал отцу то, чем наверняка уже поделился со всеми остальными членами семьи:
— Этой ночью мне снился сон. Причем не такой, где я ни с кем не знаком и мне ни предметы, ни местность не узнаваемы. На этот раз мне снились все вы. И опять…, - он намеренно подчеркнул последнее слово, — Мне снилось празднование моего восемнадцатилетия. Но теперь я видел всех очень отчетливо. Вплоть до того, что дотошно рассмотрел серьги на ушах сестричек и большинство деталей одежды. Мы сидим за столом и все смотрим на дверь. Вот она открывается и входит…Кашад! И прямо с порога поднимает вверх руки с восклицанием: «Как я рад вас всех видеть! И просто не мог себе позволить обмануть твои пророческие сны, Родерик, и не явиться именно в этот день…»
Бадушу пришлось прокашляться, чтобы выговорить вопрос:
— А потом?
Его приемный сын посмотрел на отца так, словно не решался сказать самую главную тайну. Потом посмотрел на сестер и все-таки завершил рассказ своего сна:
— Потом были какие-то черные провалы из чернильных облаков. Но я изо всех сил пожелал еще хоть раз увидеть Кашада и задать ему единственный вопрос. Я знал, если проснусь, то уже не смогу продолжить этот свой сон. И мне удалось: вдруг передо мной возник страшный лик незнакомого, изуродованного человека и еле знакомый голос прошептал: «Это я…» И я понял, что со мной говорит именно Кашад. Поэтому сразу воскликнул: «Где ты?» и он ответил только три слова: «Не помню… Туман…»
После этого Родерик решительно встал:
— Папа! Я уверен — Кашад в большой беде! И ему немедленно нужна помощь.
К тому времени до резидента еще не дошли отголоски скандальных похорон Великого Героя, но пророческие сны его сына и прежде уже не раз заставляли хвататься за сердце. Вот и сейчас он в который раз промолчал о гибели командира сборного Легиона, а только твердо пообещал:
— Я постараюсь все выяснить в самом скором времени. Не сомневайтесь!
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
ПОТЕРЯ СЛЕДА
Любому человеку неприятно, когда его чаяния и замыслы вдруг ни к чему не приводят. А вместо желанной и ожидаемой цели перед ним возникаем пугающий тупик полной пустоты. Человек может сильно при этом разозлиться или впасть в отчаяние. Но то — простой человек. А как поведет себя в данном случае Галирема? Лучше об этом не знать никогда!
Потому что именно так в ту ночь подумали очень многие, которые знали когда-то в прежние годы молодого и талантливого вора-афериста Уракбая Метефи. Из них вытянули все. Причем, не особо церемонясь ни мнением допрашиваемого, ни его последующим самочувствием. Особенно если колдунья из Царства Огов натыкалась в воспоминаниях на зависть, а то и на подталкивания к тюремному заточению. Всех кто в свое время помог Дельфину угодить в ловушку, царственная дознавательница выявила и классифицировала в первую очередь. Потому что именно они могли «плохо встретить» вернувшегося с тяжкой службы коллегу по воровскому ремеслу. Встретить, обидеть, войти в конфронтацию и то и угробить в ближайшей подворотне вместе с невменяемым подопечным.
Могли…, но не встретили. Потому что рвущийся на гражданскую жизнь своего родного Эмрана, молодой Уракбай Метефи так на городских улицах и не появился. Ни в порту его не видели, ни в пригороде, ни у старых, проверенных друзей, вообще — нигде. Все допрошенные с уверенностью считали, что Дельфин до сих пор влачит жалкое существование в ордынской армии, а то и пал смертью храбрых за прежнего Фаррати-самозванца. Впервые за свои тридцать пять лет жизни царственная Огирия признала за собой грубейшую ошибку в расследовании. Потому что в данный момент след искомых людей для нее потерялся.
Она теперь прекрасно знала всю историю молодого афериста Уракбая. Знала о всех его удачах и просчетах, чаяниях и мечтах того, довоенного времени. Исходя из этого, она вполне логично предположила и ту самую цель, для которой сообразительный аферист взялся опекать своего изуродованного и невменяемого сослуживца. Благо на центральной площади Эмрана, Галирема лично узрела одного такого несчастного и быстро высчитала всех, кто его опекает и за его счет кормится. Выведала она и все возможные места, куда бы ловкий вор мог спрятаться после шумного дела и пересидеть волну полицейского преследования. И даже проверила некоторые их этих мест с помощью Эль-Митоланов своей свиты. То есть знала она очень много, но не самое главное: как, когда и на чем отправился Уракбай в Эмран. Слишком поспешила в этот город сама, решив, что так ловко прошедшие всю страну сослуживцы и последний, самый простой этап пути преодолеют без малейших трудностей.
