Михаил Шалаев - Владыка вод
Напряжение снял моложавый стройный офицер. Он выступил из полукольца стражников и, подняв руку, звонко выкрикнул:
— Всем стоять! Не двигаться! К вам идет доминат, его основательность Нагаст Пятый!
Доминат, так доминат. Толпа заворчала тихонько, но потом пришло понимание, что это как раз то, чего добивались они накануне — и уменьшился страх. Люди гордость свою узнали, против которой жалкими стали острые жала копий.
Но вот разомкнулось полукольцо в середине и вышел к ним доминат с обычною свитой стражников. Он сумрачно оглядел толпу и увидел, что глаз от него не прячут, а тишина такая, что аж звенит. Тогда спросил доминат негромко:
— Чего вы хотите?
Котелок понял, что говорить должен он, но привычный страх опять схватил его за горло. Остальные тоже молчали. Зато вылез из своей комнатенки Огарок:
— Это бунтовщики, доминат! Они отняли у меня ключи! Прикажи арестовать их!
Доминат вяло от него отмахнулся и повторил:
— Так чего же вы хотите?
Неожиданно для всех прозвучал голос Батона Колбасы:
— Справедливости!
Доминат внимательно посмотрел на говорящего и спросил:
— Что, по-твоему, справедливость?
Колбаса, не склонный к философии, отвечал просто:
— Выпусти из тюрьмы Апельсина.
Нагаст, на мгновенье задумавшись, продолжил разговор так:
— А что, по-твоему, выше — справедливость или порядок?
Тут и изрек Колбаса такое, чего никто от него не ждал. Вот что сказал он:
— Не бывает, доминат, порядка без справедливости.
Нагаст замолчал, изрядно смущенный услышанным. Он был молодой правитель, но понимал уже: нельзя, чтобы злость затемняла рассудок. Поэтому пересилил себя, покачал головой сокрушенно:
— Хорошо. Выпустить Апельсина.
Огарок выпучил свой единственный глаз, хватая губами толстыми воздух, будто столбняк его поразил. Доминат посмотрел на тюремщика в гневливом недоумении:
— Что непонятно?
Огарок мелко затряс головой:
— Д-да… п-понятно… — и зашарил руками по тулову, — т-только вот… ключи…
Прошло по толпе мелкой рябью движение и в ладонь Огарку высыпались ключи. Он трусливой походкой просеменил к дверям, отомкнул замок и скрылся в потемках задверья. А немного спустя показался из мрачной щели Апельсин, глазами хлопая бестолково и улыбаясь улыбкою несуразной.
Великий крик прокатился над площадью! Кто кричал «с нами Вод!», кто — «алай!», а кто просто — «хо-хо!». Апельсина при этом трепали, хлопали, тыкали под ребра и дружески толкали. Он угодил в герои, но счастья своего не знал, а продолжал улыбаться глупо.
И тогда опомнился Котелок. Увидав, что с Батоном Колбасою страшного ничего не случилось, он духом собрался. Выждал момент, когда крики утихли, и голос возвысил:
— А остальные как? Здесь их, что ли, оставим?
— Не-е-ет! — взревела толпа. Взоры вновь обратились к Нагасту. Тот досадливо губы поджал, но распорядился:
— Вчерашних тоже выпустить… — и добавил после раздумья короткого: — Кроме Учителя.
— Как? — Котелок наглел на глазах. — Да ведь Учитель вообще не дрался — мы-то видели!
— Всех! Всех на волю! — загалдела толпа, и доминат прикрыл глаза от бессильного бешенства. Однако осадил сам себя: поздно назад поворачивать, если так далеко зашел. Ничего, потом рассчитаемся. И сдержался:
— Хорошо, всех.
Толпа опять взликовала, а Огарок, незаметно притулившийся у дверей, мигом скользнул внутрь. И вот, чуть погодя, вышли на свет четверо бунтовщиков — первым Наперсток, за ним Грымза Молоток, следом, ссутулившись, Учитель, а последним, поблескивая по сторонам потаенными глазками, — Скаред, сын Жада. Их шумно приветствовали, но возникла между тем и некоторая растерянность: ну вот, всех выпустили — что же дальше?
Котелка не зря звали Котелком. Он четко уловил момент растерянности и подбросил щепок в огонь — обнял Апельсина за плечи и выкрикнул надрывно:
— А лавка-то его, лавка! — и толпа насторожилась, готовая зареветь, но раньше ее взорвался доминат:
— Да что же мне — лавку его отстраивать?! — он оглянулся на стражников, собираясь дать приказ атаковать мятежников — и осекся: доблестные его стражники стояли, опустив копья, ухмыляясь на возгласы толпы, а кое-кто уже и переговаривался с бунтовщиками.
— Не надо отстраивать, доминат, — нашелся Котелок. — Пусть только его основательность примет нас нынче вечером — разговор важный есть.
— Кого это — вас? — хмуро спросил Нагаст.
— Депутацию, — отчеканил в ответ Котелок. Он любил заковыристые слова, применял их умело и к месту, особенно в умных беседах.
— Хорошо, приму, — процедил доминат сквозь зубы и, повернувшись резко, ушел сквозь прогал в полукольце своих бестолковых стражников.
Муторно, ох и муторно было на душе у Пуда Бочонка последние дни! Как пошло шу-шу по городу — все ждал, что вот схватят. Но пронесло… А потом началось: кто ни зайдет — «Пуд, ты чё не на площади? Ваши все там…» — «Слышал, Пуд? Доминат-то этих — ну, которые дрались, — выпустить приказал…» — "Пуд, а почему тебя в депутацию не взяли?" — злило все это страшно. И ладно бы только злило — за злость не платить, а грозило убытком, или, что то же, упущенной прибылью… Но с другой стороны — кто бы поверил, что доминат уступит смутьянам? Бунтовщикам? Мятежникам? Или прав Котелок, и впрямь подкосил неудачный поход Нагаста? Если так — тогда Пуд промахнулся, отбрив любителя философии.
А вечером старшая дочь, вернувшись домой, невзначай добила отца таким сообщением: «Слышал, пап? Говорят, доминат согласие дал — совет открывают какой-то… Будто бы Котелок там главный. А почему не ты? Ты ж богаче?»
И не выдержал Пуд. Плюнул на гордость свою, к Котелку пошел. У дверей постоял, помялся, однако же постучал. Котелок открыл не сразу, а как увидел Бочонка — насупился, буркнул недовольно: «Чего тебе?» Но Пуда, когда он уже решился, трудно было завернуть с полпути:
— Что ж ты гостей на пороге встречаешь? Ты в дом заведи, брагу поставь — а потом спрашивай.
— Некогда мне рассиживаться. Работы по горло.
— Так может, я и помогу? — Пуд уже пер брюхом на Котелка, и тому ничего не оставалось, как посторониться, пропуская в дом непрошенного гостя. А тот, войдя, увидел разложенные на столе бумаги и смекнул, что попал в самое время:
— Прощения прошу, что от важных дел оторвал, но, как люди говорят, — про кого не вспомнишь, от того и помощь…
— Я-то вспомнил, да помощи от тебя… — проворчал Котелок, воротя нос.
— Не по всякой погоде огурец в огороде, — пожал плечами Бочонок. Его заклинило на поговорках, но кроме ничего умного в голову не шло.
