Дэн Эбнет - Молоты Ульрика
И еще: чем больше я думал о том, как выглядел Рейнольд, тем тверже становилась моя уверенность в том, что он был готов к смерти. Никаких следов борьбы ни на нем, ни в комнате. Люди теряют волю к жизни по многим причинам, но отчаяние не относится к ним. Оно может побудить отнять чью-то жизнь, но не позволит вам лежать и ждать, когда жизнь отнимут у вас. А может, зелья? Что, если его опоили? Нет, не похоже. Проще было отравить Рейнольда. Здесь было что-то еще. Я видел это раньше: весь вид Рейнольда оставлял чувство завершенности, окончательности, прохождения. Это был вид человека, который желает покинуть этот мир на высокой ноте. Люди будут смотреть на него на похоронах и спрашивать соседей-плакальщиков: "А что он сделал?", а плакальщики сквозь слезы будут отвечать: "Он сделал то да се, и многое иное!"
Но Рейнольд был опустившимся бродягой, который не мог найти работу днем, чтобы заработать на ночлег. Мысль о неизбежной смерти может подтолкнуть такого человека на самые неожиданные шаги, но не доведет его до такой степени, чтобы приветствовать приход смерти. Что же с ним случилось?
Я знал, что эта тайна мне пока не доступна, но где искать ключ к ней, я уже понимал. Надо найти то место, где Рейнольд добыл деньги, и узнать, получил он их до или после того, как увидел Грубхеймера на Вендснбане. Это не была дешевенькая авантюрная байка, выдуманная для наживы предприимчивым лоточником: я был уверен, что Рейнольд был убит, и убит Грубхеймером или его наймитом. Кроме того, я знал, что Грубхеймер придет за мной. Возможно, сначала он убивает моих старых приятелей, прокладывая кровавый след через редкие ряды того, что осталось от моей организации, осознавая, что я пойму его намерение убить меня. Если так, это было бы хорошо. В этом случае я получал небольшой запас времени.
Раздался резкий стук в дверь, и отец Ральф вошел, не дожидаясь разрешения. Он почти испепелял меня взглядом. Я встал, хрустя чуть ли не всеми суставами.
- Я, помнится, велел тебе разобраться с этим делом как можно скорее, а ты начинаешь расследование убийства из-за пьянчуги, умершего в ночлежке из-за лишней монеты.
- Это нечто большее. Я чувствую, Убитый человек был моим другом. - Мой голос снова показался мне фальшивым. Мое старое "я", Дитер, играло сейчас роль жреца Морра. Это меня беспокоило. Отец Ральф гневно смотрел на меня с нарастающим раздражением.
- Дружбе нет места в жизни жреца Морра, брат. Кроме того, я не думал, что ты можешь дружить с кем-то.
- Мы дружили в моей прошлой жизни.
Ответа не было. Даже отец Ральф кое-что знал о моем прошлом и репутации, которая у меня была в те времена. Следовательно, он мог догадаться, к какому цеху и сословию принадлежал человек, тело которого я подкладываю в "его" Факториум. Пауза затянулась. Наше дыхание белесым туманом заволакивало освещенное масляной лампой пространство.
- Ладно. - Он умолк, но потом вспомнил что-то. - Еще одна вещь. До меня дошли слухи, что ты днем скитался по городу в компании нищих, отказываясь выслушать скорбящих, пытавшихся заговорить с тобой. Такое поведение не пристало священнику нашего ордена, брат. Этак мы можем прослыть высокомерными и заносчивыми в то время, когда должны быть как можно более открытыми и доступными. Ар-Ульрик сам мне это сказал.
В отличие от Ар-Ульрика, я не сказал отцу Ральфу ничего. Я не помнил, чтобы кого-либо проигнорировал на улице сегодня днем, но это не означало, что такого не случилось. Я только сомневался, что Ар-Ульрик, Верховный жрец Ульрика всей Империи, имел какой-то интерес в этом деле. Отец Ральф пытался запугать меня и повысить свой авторитет в моих глазах. Могло бы сработать, если бы меня волновали Ральф и Ар-Ульрик. А они не волновали меня.
- После шестого колокола мы начинаем церемонию прощания с графиней Софией. Ее проводим мы с Ар-Ульриком. Ты непременно примешь участие в церемонии, так как я хочу тебя видеть. И хочу я тебя видеть оплакивающим графиню. Я ясно выразился?
- Да, отец, - сказал я равнодушно. Не согласись я сейчас, мне пришлось бы вступить в препирательства, а я хотел поскорее избавиться от его общества и спокойно подумать. Он, казалось, хочет выдать еще какой-то убийственный довод, несмотря на мое согласие, но нас прервали. Стук в дверь возвестил о прибытии капитана городской Стражи Штутта.
- Помоги мне втащить этого мертвого нищеброда внутрь, отец, - сказал он, ткнув пальцем в сторону тела, лежащего на повозке. - Я бы взял кого-то из своих парней, да они все заняты - отгоняют плакальщиков от городского дома графини в Нордгартене. - Только теперь он заметил отца Ральфа и смущенно притих. Ральф двинулся к двери, повернулся ко мне, стоя у порога и напомнил мне:
- После шестого колокола, брат. Не опоздай.
Штутт и я подняли тело - трупное окоченение прошло, и тело казалось мешком дров. Мы спустили мертвеца вниз и положили его на одну из плит. Штутт тяжко дышал.
- Я не в той форме, как когда-то, а? - Он стряхнул каплю пота с брови. - А кто остался таким, как прежде? Уж точно не он. - Штутт указал на труп. Он явно был расположен поболтать, но я, принимая во внимание течение времени и Грубхеймера, блуждающего по городу, не мог тратить даром ни минуты. Мысли подталкивали меня вперед.
- Штутт, помнишь мариенбуржца по имени Грубхеймер? Высокие, сальные черные волосы, бретонский акцент, изгнан из города за противозаконную торговлю Черным Лотосом? Лет десять назад?
- Не скажу точно. Но если он по-прежнему говорит с бретонским акцентом, ему надо быть осторожным. Городские слишком взбудоражены всеми этими слухами о том, что бретонцы убили графиню и все такое. Уже двоих зарезали в драках, а еще один выпал из окна и сломал шею.
- Несчастный случай, - нервно сказал я, почувствовав панику, нарастающую с каждой секундой, что я оставался здесь. Я уже не думал о Штутте и не слышал, что он говорит. Я думал об одном: если Грубхеймер смог найти Рейнольда в ночлежке, то он легко может узнать, что я стал священником. Если я останусь в Храме, он сможет убить меня в любую минуту. Я должен был уходить.
- Ну, мне пора…
- Хотя, - сказал Штутт, прикипевший к теме, - я слышал от очень уважаемых людей, что графиню убили не из-за политики.
- Да? - изобразил я интерес.
- Да. Больше похоже на ограбление, считают они. Оказалось, что в покои графини выходит старый гномий туннель. Никто не знал о его существовании, но убийца ушел этим путем. С ним ушли ее драгоценности, в том числе и обручальное кольцо бретонского дофина. Деньги тоже исчезли. Она, должно быть, застала грабителя и…
Теперь, вероятно, гномов начнут обвинять в убийстве. Им никогда не жилось особенно хорошо в Мидденхейме.
- Да, настоящая трагедия, - сказал я, - мы все осиротели с ее смертью. А теперь извини, меня ждут дела.
