Александра Лисина - Холодные дни
Лех выругался снова и излишне натянул поводья, отчего конь едва не встал на дыбы.
- Трис, будь осторожна сегодня. И вообще, лучше держись ближе ко мне.
У меня вырвался нервный смешок.
- А я что делаю?
- Иирово племя! Да не за тем, чтобы меня беречь!! Себя сохрани!
- Да за себя я как раз не боюсь.
- Трис... - он с беспокойством оглянулся, шаря по кустам настороженным взглядом. - Пожалуйста. Я не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось.
Я грустно улыбнулась.
- Прости, но от тебя это не зависит. И от меня тоже. Так что не переживай по пустякам и будь готов... ко всему. Особенно этой ночью.
- Что?! - Лех так резко развернулся в седле, что едва не упал. - О чем ты говоришь?! Трис, что ты имеешь в виду?!!
- Сегодня будет лунная ночь, - тихо сообщила я главное. - А значит, мне все равно придется уйти.
- С чего ты...?
- Я всегда знаю, когда появится луна. Поверь. Даже если небо закрыто тучами, а снаружи дождь льет, как из ведра. За двадцать лет еще ни разу не ошиблась, а потому сразу предупреждаю: сегодня будет трудная ночь.
- Тогда я пойду с тобой!
- Нет.
- Трис!!
- Нет, - ровно повторила я, опуская глаза. - Ты останешься здесь и проследишь за тем, чтобы никто не пострадал. Что бы ни случилось и как бы не повернулось дело, ты их не оставишь. И не позволишь никому... слышишь, НИКОМУ!!.. причинить им вред. Даже мне. Особенно, мне!
Лех тихо застонал.
- Тебе нельзя быть одной. Это может быть опасно. Тем более, сейчас! Давай поступим по-другому: спрячем тебя под плащом, в палатке... в повозке, наконец! Но уходить далеко от обоза чересчур рискованно! Тут болота, почти Приграничье! Знаешь, сколько поблизости может бродить голодных тварей? Да таких, с которыми даже тебе не справиться! Упыри, вурдалаки, оборотни...
Я покачала головой.
- Ты не понял: я все равно уйду, хочешь ты этого или нет.
- Это глупо!
- Нет, Лех, - горько улыбнулась я. - Это разумно. И если ты на минуту перестанешь обо мне думать, как об обычном человеке... как о девушке, которая тебе хоть немного нравится... если вспомнишь о своем долге и о том, что за тобой сейчас стоят невинные люди, которые вполне могут пострадать... то поймешь, что я права. И сделаешь так, как велит твой опыт: не рискнешь чужими жизнями понапрасну, не бросишь свой гнотт и не наделаешь глупостей там, где твоя помощь совершенно не нужна. Ты примешь верное решение и позволишь мне уйти. Сегодня. Одной. И надеюсь, что всего лишь до утра. Ты понял?
Лех сжал зубы так, что на скулах заиграли желваки, секунду сверлил меня злым взглядом, но быстро понял, что ничего не добьется, и раздраженно отвернулся. Не умчался вперед, конечно, потому что все еще помнил о Ширре, но и разговаривать больше не рвался, потому что мой ответ на любой свой вопрос только что слышал. Возражать тут бесполезно, спорить - бессмысленно, доказывать что-то свое - глупо и ненужно. Особенно тогда, когда у меня были и силы, и время, и возможность решить этот вопрос таким образом, что никто не почует подвоха. И уйти так, что люди просто не успеют меня остановить. Даже он. Хотя, насколько мне удалось его узнать, попытаться от все равно попробует.
Я снова вздохнула и погрузилась в невеселые размышления.
Ночь опустилась на лес, как всегда, неожиданно. Гораздо быстрее, чем мне бы хотелось, но намного спокойнее и тише, чем я ожидала. Спокойнее, в первую очередь, тем, что Лех больше не пытался меня остановить. Вернее, не пытался сделать это напрямую. Однако сдаваться, как вскоре выяснилось, действительно не собирался: едва повозки встали на ночлег, возле меня ненавязчиво материализовался Олав и все то время, пока я помогала с лошадьми, упорно держался рядом. Якобы помогал, а заодно, и цепко поглядывал по сторонам. Затем его сменил Веррит. Потом за водой напросилась Зита. У костра вежливо перехватил и попытался заболтать Олер, но не справился и был с позором отправлен назад, к командиру, с тщательно завуалированным предложением "не маяться дурью". За ужином ко мне на колени взобрался обрадованный разрешением строгого дядюшки Лука. После ужина с котлом неожиданно занялись Сноб с Вышибалой, чего за ними отродясь не наблюдалось. Лех держался подчеркнуто в стороне, о чем-то долго и заинтересованно беседуя с эльфами. Те, в свою очередь, обходили меня по широкой дуге, не перемолвившись напрямую ни единым словом за все дни, что мы шли от Черного Озера. Ширра тоже не объявлялся, из чего я сделала вывод, что он все еще на меня сердится.
Пришлось, скрепя сердце, уходить в одиночестве - с немалым грузом в душе, острым сожалением за это нелепое недоразумение, из-за которого мохнатый ворчун так долго злится, и искренним беспокойством за оставшихся в неведении друзей. А еще - со слабой надеждой на то, что все снова обойдется, и я не наткнусь на них в самый неподходящий момент. Не стану после полуночи каким-нибудь злобным чудовищем и никого не пораню.
Лех не выпускал меня из виду ни на секунду - судя по всему, твердо намеревался идти следом, что бы ни случилось. Кольчугу спрятал под длинную куртку, игнорируя вопросительные взгляды гнотта, меч держал под рукой, коня не расседлывал... в общем, был готов сорваться с места при первом же намеке на побег. Да только одного не учел: я тоже не первый день на свете живу и давно научилась обманывать бдительных караульных. Более того, еще днем умудрилась сковырнуть одну из досок в днище "своей" повозки и тщательно прикрыла ее старой рогожей. А потом еще и советы ненавязчивые подавала Янеку (а как же! кто ж еще будет меня слушать, открыв рот?!), устроив дело таким образом, чтобы нужная мне телега стояла не слишком далеко от костра, но в такой в густой тени, что в ней не составит труда схорониться в нужный момент. Она и сейчас ждала моего прихода, прячась от любопытных взоров и готовясь избавить меня от настойчивого преследования.
Остальное оказалось делом техники: возвращаясь вместе с Зитой из кустиков, возле костра я неловко споткнулась и, потеряв равновесие, случайно опрокинула на штаны котелок с едва закипевшим травяным напитком, автором и исполнителем которого был привередливый Беллри. Котелок, как ни печально, лишился почти половины своего содержимого, мои спутники - покоя, а я - изрядного клочка кожи на левом бедре и своих самых изношенных штанов. После чего со стонами и злым шипением на "криворуких ушастых растяп" похромала в подходящее убежище - переодеваться. Разумеется, пошла на виду у всего честного народа. С тихими проклятиями залезла в ближайшую (ту самую!) повозку, страдальческим шепотом выпросила у Зиты принести мой мешок с эльфийским "эликсиром". Продемонстрировала горестно охнувшей девушке обваренную конечность и, щедро намазавшись, слабым голосом попросила дать мне возможность переждать немилосердную боль в одиночестве. А еще - не позволить любопытным мужским лицам подходить к месту моего временного "упокоения", дабы лицезреть несчастную "жертву" в обнаженном виде.
