Яна Алексеева - Оковы равновесия
— Кто здесь?
Подавив неуместное нервное хихиканье, спросила:
— Ночная гильдия. Если я войду, сможем ли мы вдвоем выйти и сколько на это потребуется времени?
Интуиция интуицией, но надо же убедиться, что магические пути отступления действительно есть. Потому что обычных способов вырваться из заточения я не вижу, а подсказка путеводной нити какая-то непонятная. Главное — войти? Именно мне?
Как-то раздраженно звякнула цепь.
— Да. Сто ударов сердца.
Я мысленно перебрала варианты. Примитивные заклятые замки, да? Как говорил мой учитель, ломая полуметровую броневую плиту старого хранилища: «Против лома нет приема». Если приложить тот лом в нужной точке.
— Вхожу.
Скорее вползаю.
Расцепилась со стеной, перехватила край окна, уже не обращая внимания на промельк холода, извернулась, на миг застыла в неустойчивом равновесии не здесь и не там, нащупывая ногой опору. Оттолкнулась, протиснулась боком между стеной и штырем, радуясь собственной худосочной комплекции, нырнула вниз.
Кувырок, встать.
Чуть в стену не врезалась. Тут и полдюжины шагов нет.
Осмотреться.
Камера пять на пять шагов, голый серый камень, длинный топчан, на полу плошка с тусклым желтым огоньком — светильник. Сзади… Рука нащупала дверь, железные полосы, петли, узкую щель замочной скважины. По потолку рядами черной глянцевой вязи, ледяной даже на вид, тянулись незнакомые мне письмена.
Ну и самое главное. Обитатель камеры, весьма похожий на свой портрет, только еще более худой, небрежно одетый в мятую рубаху и пыльные штаны, да еще с отчетливой искрой безумия в глазах. Тощие запястья закованы в браслеты, покрытые неуместно изящной гравировкой. Длинная тонкая цепь от них тянется к кольцу, вделанному в стену.
Хм…
Скинув с плеч сумку, игнорируя появившееся в глазах лорда удивление, я рухнула на колени, выхватывая заточенный чарами нож. Кончиком разомкнула одно звено цепи, коснулась второго… Лезвие, хрупнув, осыпалось пылью.
Поднялась.
— Как уходить будем?
Хороший вопрос, и, как подсказывает интуиция, ответ мне не понравится.
Потому что предполагает смерть. Пусть и во имя Равновесия.
Глянув на мужчину, на миг залюбовалась. Будто состоящее из острых граней лицо осветилось злобной радостью. Ожило и наполнилось воодушевлением, как одухотворенные лики воплощенных сил.
— На крови.
Ну вот. На моей крови, разумеется.
Время бежит! Сила холодит, раскручивается вьюга, подталкивая вперед.
Раз, два, три…
За дверью послышались торопливые шаги.
Я кивнула.
Торжествующе усмехнувшись, лорд подхватил остаток цепи, шагнул ближе, нависая надо мной почти угрожающе:
— Доверишься мне?
— Никогда в жизни! — ответила абсолютно честно.
Кейв Рониа схватил меня за руку. Я охнула от боли, кожу даже сквозь рукав обожгло холодом.
— Пра-авильно, — прошептал он на ухо, прижимая меня к себе вплотную, спиной.
На руке, прижимающей меня, треснул и осыпался узорчатый браслет.
Его Лед, раньше скованный, растекаясь по камере, тянул, глушил и пожирал мою силу. А она все не кончалась.
Мир перед глазами поплыл и готовился опрокинуться. Туманный серо-серебристый водоворот внутри наливался и наливался яркой и яростной мощью.
Лорд резко развернулся лицом к двери, до боли стискивая меня в объятиях.
Я беспомощно считала секунды, теряя веру в путеводную нить и в собственные инстинкты. Куда они меня завели?
Скрипнули петли, от сквозняка колыхнулся огонек в плошке, и камеру залило призрачное, режущее глаза сияние, очерчивающее силуэт в дверном проеме.
Стража?
Холодные пальцы ласково погладили шею и затылок. Над ухом раздалось насмешливое шипение лорда:
— Ну что, мой светлый брат, поиграем? На равных?
Острый осколок браслета коснулся кожи. Светлый?
По телу прошла мелкая дрожь. Выход на крови… моей.
— Я выживу? — Губы, онемевшие от клубящегося, выступающего инеем на камнях и на ткани холода, не слушались.
— Не обещаю, — тихо прошипел на ухо Кейв Рониа, а потом уверенно, громко приказал тем, кто застыл в дверях: — Не подходи!
Ох, к демонам такое Равновесие!
И-раз, два, три… тенью уходи… туманом стелись… врагу не кажись…
Сила утекала словно в пустоту, в пропасть, бесконечным водопадом.
А натянутая, как струна, нить звенела, убеждая в том, что все идет как надо! Все верно, все правильно!
Моя смерть — правильно? Впрочем, я ведь уже умерла. Я боюсь?
Не боюсь.
Напряженную тишину прорезала странная вибрирующая мелодия, состоящая из бессмысленных для меня слов. Это на два голоса маги затянули какие-то чары. Полотно мира, неожиданно ставшее ощутимым, натянулось. А лорды словно перетягивание каната, нет, огромного полотенца, устроили. Сила плескалась внутри и вовне, то накатывая ледяным валом, то обжигая солнечным ветром.
Кейв Рониа все повышал и повышал голос, окончательно надрывая застуженные связки, перекрывая звучание стоящего в дверях мага.
Мне уже было почти все равно! Практически погрузившись во тьму, я продолжала проговаривать мантру теней, но вдруг ощутила особенно сильную волну, будто копьем прошивающую грудь, и резкую боль в шее.
Тишина, благостная и благая, приняла меня в свои объятия.
Медленно выплывая из тумана, ощущая, что жизнь меня еще не покинула, я обрадовалась. Но радовалась только до того момента, пока не проснулась память. Жизнь, смерть, кровь, водоворот сил… Равновесие! Злость придала сил вернуться, но за мгновения, когда мир, а заодно и ощущения, набирали полноту и плотность, я пожалела, что осталась жива.
Болело все!
Тело ломало и крутило, будто его нещадно взболтали в центрифуге. Шея горела. Виски долбили десятки молоточков.
К горлу подкатила тошнота. Спазмы скрутили желудок в болезненный комок.
Под спиной ощущалось что-то твердое. Хныкнув, я перекатилась на бок и свернулась в клубок.
Как же плохо-то!
Чуть приоткрыв глаза, попыталась сориентироваться. Кусочек неба, земля и деревья мгновенно закружились в гигантском водовороте. Я часто-часто задышала носом, крепко зажимая рот. Запах мокрой земли, свежей травы и каких-то цветов отогнал приступ.
Боль начала отступать…
— И что с тобой делать, женщина? — задумчиво просипел над ухом знакомый голос.
Вот уж не знаю! Не пытаясь подняться, начала мысленно выстраивать чару…
Раз, два, три, четыре, покатаем масло в сыре…
Странно как-то идет… исцеление? Сила словно угасла, только слабые всплески сплетались в тонкую сеть…
