Ева Никольская - Тайна подземелий
— И тебе здравствуйте, — проворчала я, не очень-то довольная его явлением.
Нет, я, конечно, соскучилась по рыжему "солнышку" и даже очень, но сейчас мне хотелось просто сидеть с Йеном, а не пререкаться с летающим огоньком. Хотя… правда в словах его, конечно же, была: обсудить нам с таманом требовалось многое, чтобы не выясненные моменты не висели тяжелым грузом недосказанности и не отвлекали от куда более важных вопросов.
— Вот скажи ему, Лер, что идти дальше — просто глупо, — игнорируя мое приветствие, вздохнул Лааш. — Он же ни тебя не защитит с такой рукой, ни себя…
Я медленно перевела взгляд на норда. Он смотрел в пол, на лице его ходили желваки, а пальцы здоровой руки, обнимавшей меня, сжимались в кулак. Мысль о том, что ему, раненному, не следует продолжать с нами путь, как-то совсем не приходила в мою голову. А должна бы! Ведь дух прав, в таком состоянии от Йена, как от воина, толку мало. Но, главное, даже не это… ему лежать надо, восстанавливаться, лечиться, а не по мрачным подземельям шляться и в холодных пещерах ночевать. Только как же я без него буду?! От предчувствия скорой разлуки сердце болезненно сжалось, а глаза вновь наполнились слезами. Но, залепив себе мысленную затрещину и обвинив в эгоизме, я решительно смахнула предательскую влагу и с вымученной улыбкой проговорила:
— Йен, Лааш прав, тебе бы вернуть…
— Не списывай меня раньше времени, — грубее, чем хотел, оборвал меня мужчина, и тут же добавил тихое: — Прости, — вместе с таким привычным и родным поцелуем в макушку.
— Да ты так только себя угробишь, а ей… — начал убеждать его элементаль, но на этот раз перебила уже я, сказав:
— Отстань от него, Лааш.
— Что?! Тебе его не жаль? — патетично провозгласил дух, явно играя на публику, то есть на меня.
— Ис-с-счезни, — прошипел таман, мрачно взглянув на напарника, но тот словно не услышал. Он продолжал огненным шаром висеть напротив нас и смотреть мне в глаза, видимо, ожидая поддержки.
— Йен сам способен решить: где и как ему быть, — сказала ровно и снова прижалась к плечу своего мужчины.
К черту все! Не хочет уходить, не надо. Я тоже этого не хочу. К тому же обратный путь может оказаться еще более опасным, чем дорога сюда, даже если норд поедет не один. Лекарственные настои и мази в "аптечке" у нас есть, шину на руку ему наложили, перевязку сделали, рану на груди залатал Скил, а он у меченных, насколько я поняла, лучший лекарь. Так что возвращаться в Стортхэм ради того, чтобы отлежаться — глупо. А тут… элементаль Илиса подлечит, Бригита довезет, ребята прикроют, а я согрею, если понадобится. И самолюбие одного рыжего господина не так сильно и пострадает. Надеюсь. Списываю я его… и придумал же, дурак рыжий!
— Лера-а-а, — протянул явно недовольный моей позицией дух, — уговори его вернуться, Римхольт свидетель, так будет лучше.
— Ла-а-а-ш, — тем же тоном ответила я, — а давай начистоту, зачем ему возвращаться? Очередной приказ от Роса? — глаза мои недобро сощурились, губы дрогнули в нехорошей улыбке, когда огненное солнышко потупилось. Следовало ожидать, что вышеупомянутый манипулятор всех элементалей дергает за ниточки. Но одно дело в Риле видеть шпиона, другое — в Лааше, который за время моего пребывания в этом мире, стал почти таким же родным существом, как Рыж и Йен.
— Рос? — хмуря темные брови, переспросил норд.
— Тс-с-с, — зашипели мы с "солнышком", проявив завидное единодушие, потому что к нам уверенными шагами двигался блондин.
— Рик? — на этот раз брови моего тамана поползли вверх, выражая крайнюю степень изумления. — Или мне снова мерещится?
— Нет, он тоже тут, — успокоила я мужчину. — Прибился по дороге, сказал, что его фирсы прислали нам в помощь.
Вновь прибывшего Йен не видел: во-первых, ракурс не позволял, а во-вторых, я отвлекала. И поэтому явление "погибшего" соратника произвело на него должный эффект. На Лааша, к слову, тоже. Он весь словно сжался, втянув в себя лапки-лучики, и мне это очень не понравилось.
— Как дела у раненого? — раздался бодрый голос Эйрикера.
— Жить будет, — ответила я прежде, чем успела сообразить, что вопрос адресовался не мне.
Серые глаза блондина внимательно посмотрели на меня. Холодные и прозрачные, словно лед зимой. И мне бы потупится да замять тему, но вместо этого я, как завороженная, уставилась на мужчину, первый раз за время нашего короткого знакомства позволяя себе его как следует разглядеть. Просто потому, что в объятиях тамана, мне было не страшно это делать.
Эйрикер был высок и плечист, как и все норды. Хотя по комплекции он больше походил на моего ширококостного "медведя", нежели на чуть более стройных Илиса и Керра. Серое лицо, заостренные кончики ушей, роговые наросты, бугрящие кожу по обеим сторонам высокого лба, плоский нос с четко очерченными ноздрями — обычные для меченных черты, но у блондина все это было каким-то… более выразительным, что ли, если не сказать — привлекательным.
Не удивительно, что у него не возникало проблем с женским вниманием. Мужик был красив. Чуждой, странной красотой, и, тем не менее, очень притягательной. Он не выглядел идеальным, как Илис, и не казался "измененным", как большинство нордов, его словно изначально создали именно таким. Каждая черта, каждый штрих — все было на месте. И это чувствовалось. Волосы у бывшего хозяина Рыжа отливали серебром, почти как у Грэма, но, в отличие от длинных кос Стортхэмского риля, Рик носил стрижку. Не ежик, конечно, но все равно коротко.
Вообще, насколько я успела заметить, какой-то конкретной моды на мужские прически в Лэфандрии не было, каждый делал на своей голове то, что ему заблагорассудится, и никого это в шок не вводило. А вот у женщин дела обстояли иначе: длинные косы считались признаком красоты и добропорядочности, а обрезанные волосы свидетельствовали о позорном проступке. Так метили преступниц и шлюх, хотя вивьерам после выбора профессии, получения клейма и принудительной стерилизации никто не запрещал заново отращивать шевелюру.
Конечно, случалось, что женщины лишались волос и по уважительным причинам, но это все равно для большинства было трагедией и позором. Поэтому бедняжки прятали головы под платки до тех пор, пока их главное украшение не отрастет. У меня, благодаря садисту-папаше, волосы тоже едва доходили до плеч. Но нордов, в отличие от обычных лэфири, подобные предрассудки мало волновали. Так что чувствовала я себя с такой прической вполне комфортно. Удобно даже было, что не приходилось расчесывать длинные лохмы, как делала это Еванна перед сном. Кстати о ней!
Перестав разглядывать Эйрикера, я посмотрела на остальных. Мужчины по-прежнему что-то активно обсуждали, Надья рассматривала притихшую орну, а Ева все так же довольствовалась обществом керсов, к которым присоединился и мой Рыжик. Хм… надо будет с ней пообщаться все же. Девчонке всего восемнадцать, и влюблена она вовсе не в того рыжего, с которым легла в постель под давлением обстоятельств. Наверняка, сейчас сидит там и накручивает всякую фигню. А оно нам надо?
