Дэвид Коу - Правила возвышения
— Тебя смущает этот брак? — спросила Кресенна, нахмурив лоб.
— Вовсе нет.
— Тогда в чем дело?
Гринса заколебался, пытаясь решить, насколько он может быть с ней откровенен.
— В Посвящении, да? — спросила она, прежде чем он успел ответить. — То, что тебе открылось в Посвящении Тависа, произойдет в Кентигерне?
— Точно не знаю. — Но это прозвучало как признание.
— Ты боишься, что именно так и будет.
Гринса глубоко вздохнул:
— Да.
— И что ты собираешься предпринять?
Он пожал плечами:
— Не знаю. Что я могу предпринять? Это судьба. — Честность имела свои пределы, даже когда дело касалось Кресенны.
Девушка кивнула:
— Пожалуй, ты прав. — Она опустила взгляд на свои руки, словно внезапно почувствовав неловкость. — А с ним действительно должно произойти нечто ужасное, да?
— Кресенна…
— Извини. — Она быстро помотала головой. — Считай, что я ничего не спрашивала. Наверное, ты и так рассказал мне больше, чем хотел.
Гринса снова улыбнулся и взял ее руку.
— Боюсь, да. Но что я мог с собой поделать?
Девушка залилась румянцем, подалась вперед и легко поцеловала его в губы.
— Ничего, — прошептала она. — Ты ровным счетом ничего не мог с собой поделать.
Кресенна отстранилась — ее лицо сияло в темноте, словно Панья, — и движением, грациозным, как язычки пламени, недавно плясавшие у нее на ладони, через голову стянула с себя рубашку. Она тряхнула головой, и белые волосы рассыпались по ее плечам, обрамляя улыбку, при виде которой у Гринсы часто забилось сердце. Ее ослепительно белая кожа, казалось, светилась. Он перевел взгляд на ее груди — маленькие, круглые, безупречной формы — и медленно, словно помимо своей воли, протянул к ним руки. Она склонилась над ним и снова поцеловала, на сей раз страстно.
Гринса знал: Кресенна права. Он ничего не мог с собой поделать. И в ту минуту ему было все равно.
Лежа в постели в ожидании сна и наблюдая за лучом Паньи, медленно скользившим по стенам комнаты, кирси невольно улыбалась.
Еще несколько дней назад Посвящение Тависа казалось серьезным осложнением — событием, которое могло послужить предостережением молодому лорду и расстроить их планы. Но теперь опасность миновала. Мальчика видели в городе: он таскался по улицам и наслаждался выступлениями ярмарочных артистов. По крайней мере, старался. Все видевшие молодого лорда отмечали его мрачность; некоторые говорили, что он все время еле сдерживает слезы. Но, по крайней мере, он находился вне замка.
Посвящение Тависа по-прежнему оставалось тайной. Однако с каждым прошедшим днем, с каждым новым свидетельством того, что молодой лорд оправился от потрясения, подробности видения, явившегося ему в Киране, казались все менее важными. Насколько кирси понимала, о пророчестве не знал никто, кроме самого Тависа и предсказателя. Людям в Кергском замке и в городе было известно только, что предсказание страшно расстроило молодого лорда. Каковое обстоятельство, как поняла кирси по зрелом размышлении, на самом деле должно было только усыпить подозрения. Если бы пророчество обещало славную и долгую жизнь, страшная участь, ожидавшая Тависа в Кентигерне, возбудила бы воспоминания о Филибе Торалдском и его безвременной смерти. Так или иначе, ровно через месяц жители Керга будут говорить о том, что боги обрекли Тависа на страшную судьбу и что Посвящение показало это самым недвусмысленным образом. Подробности пророчества уже не имели никакого значения.
Сейчас имело значение то, что герцог не отказался от намерения отвезти своего сына в Кентигерн. Прежде ходили слухи, что он собирается отложить поездку, возможно, даже вовсе отменить. Но теперь все устроилось. Боги, похоже, были милостивы к ним. Кентигерн давал убийцам, которых они наняли, великолепную возможность осуществить задуманное. Город находился далеко от ярмарки, что после событий в Торадде представлялось совершенно необходимым условием. Вдобавок Кентигерн был соперником Керга и держал первую линию обороны Эйбитара, проходившую по реке Тарбин.
Теперь единственную опасность для них представлял сам предсказатель, но в конце концов кирси пришла к твердому убеждению, что даже Гринса не сможет помешать им. Традиция запрещала предсказателю раскрывать тайну Посвящения. Оставался единственный вопрос: как долго он станет молчать, если судьба молодого лорда будет слишком сильно отличаться от того, что напророчил камень.
В конечном счете, решила кирси, бояться нечего. Гринса был всего лишь ярмарочным предсказателем. Даже если бы он попытался поднять вопрос о судьбе мальчика, мало кто стал бы его слушать. Ибо за дни, прошедшие после нападения Тависа на Ксавера, кирси составила план, блестящий план. Он имел мало общего с убийством Филиба, но обещал не менее успешно изменить порядок престолонаследия. В действительности кирси с полным основанием надеялась достичь гораздо большего. Если наемный убийца будет действовать в соответствии с инструкциями, никакие слова или поступки Гринсы не спасут мальчишку.
Самое главное, кирси знала, что события, предусмотренные планом, не вызовут никаких подозрений. Простое убийство могло бы. Еще одно ограбление вызвало бы наверняка. Но только не это. Это будет выглядеть совершенно убедительно, учитывая недавнее поведение Тависа.
ГЛАВА 8
Кентигерн, Эйбитар, луна Элинеды прибывает
Кентигернский замок стоял на вершине одноименного холма, в сорока лигах от Керга. Одинокий всадник, погоняющий своего коня, или даже кавалькада, продолжающая путь после заката при свете лун, могли преодолеть это расстояние за четыре-пять дней. Но герцог Кергский не относился к разряду людей, которые путешествуют с немногочисленной свитой, а поскольку они выехали в первый день месяца, несколько первых ночей никакого лунного света ждать не приходилось.
Накануне отъезда отец Ксавера настойчиво советовал Явану взять с собой большой отряд солдат.
— Дело не только в том, что я не доверяю Кентигерну, — сказал Хаган, — хотя, признаюсь, меня не радует мысль о вашем пребывании в Кентигернском замке в отсутствие надежного человека, который держал бы ухо востро.
— Ты нужен мне здесь, — ответил герцог. — Мне нужно знать, что герцогиня и замок находятся в безопасности.
— Я понимаю. Но вы будете поблизости от Тарбина и нескольких тысяч анейранских солдат. Если мне нельзя поехать с вами, вам следует взять с собой сотню солдат. Или хотя бы восемьдесят.
Яван рассмеялся, положив руку на плечо Хагана:
— Я не могу появиться в Кентигерне с таким многочисленным отрядом. Андреас решит, что я прибыл с намерением устроить осаду, а не помолвку. Кроме того, где он разместит всех солдат?
