Антон Грановский - Сияние богов
– Ты странный. – Помолчала немного и добавила: – И глупый. Но ничего, рано или поздно ты поймешь, что лучше меня тебе никого не найти. Ладно, идем к костру.
Она рывком поднялась на ноги.
– Ты вроде собиралась умыться.
– Уже не хочу. Так ты идешь?
Глеб встал с земли и покачал головой.
– Нет. Я все-таки сполоснусь. Раз уж дошел до ручья.
– Ну, как знаешь.
Зоряна повернулась и быстро зашагала к лагерю.
5
Глеб подошел к ручью, нагнулся и зачерпнул воды. Плеснул себе воду на лицо. Потом еще раз. И еще. В голове у него слегка прояснилось, а вот на душе осталось муторно. Эх, Зоряна, Зоряна… Всесильная чародейка, но в сущности – глупая девчонка.
Глеб качнул головой – нет, второй раз он не допустит подобной ошибки.
Вдруг кто-то прыгнул к нему из кустов, сбил с ног и в одно мгновение навалился на грудь, да еще и рот ладонью закрыл. Первоход попытался спихнуть с себя врага, но незнакомец прижал Глеба к земле так крепко, что ходок не мог пошевелиться. Сила у незнакомца была воистину нечеловеческая.
Приблизив свое лицо к лицу Первохода, незнакомец злобно ухмылялся.
Глеб снова попытался вырваться из его крепкой хватки, но, увы, с тем же результатом.
– Ну, здравствуй, ходок… – прошипел незнакомец, и Глеб с изумлением узнал голос Добровола. – Соскучился по мне?
Враг убрал ладонь с губ Первохода.
– Добровол?… – Глеб внимательнее вгляделся в лицо врага. Лицо было молодое, свежее, хотя и бледное. – Этого не может быть!
Парень осклабил зубы в усмешке. Глаза его горели безумным огнем.
– Что тебе нужно? – спросил Глеб.
– Твое сердце! – прошипел незнакомец. – Я вырву его из твоей груди и съем!
Казалось, что руки, прижавшие Глеба к земле, сделаны из железа. Кем бы ни оказался этот парень, но силен он был необыкновенно. «Надо тянуть время», – пронеслось в голове у Глеба.
Он холодно осведомился:
– Тебе это посоветовала Мамелфа? Она опять обманет тебя. Как обманула в прошлый раз.
В глазах парня промелькнуло сомнение, но в следующий миг глаза эти снова осветились безумным огнем, и он прорычал:
– Я должен съесть твое сердце, пока оно еще бьется в моих руках!
Добровол опустил взгляд на грудь Первохода, и к безумству в его глазах добавился голод. Огромный, нечеловеческий, неутолимый голод.
И вдруг Глеб со всей отчетливостью понял, что это конец. Что из мощных рук безумца ему уже не вырваться.
– Добровол… – позвал он, силясь пошевелить не руками, так хотя бы плечами. – Как ты стал таким?
– Таким сильным? – Холодные глаза парня хищно сузились. – Мне пришлось сожрать двоих, чтобы обрести силу.
Вдруг послышался глухой звук удара, и парень, слетев с Глеба, свалился на траву.
Хлопуша опустил дубину, посмотрел на Глеба и сказал:
– Слава богам, что я оказался рядом, Первоход. Кто этот ненормальный?
Глеб поднялся на ноги и отряхнул испачканные рукава куртки. Потом взглянул на незнакомца и ответил:
– Он говорил со мной голосом князя Добровола.
– О как! А разве твоя бомба, которую ты вбил Доброволу в глотку, не разорвала его на куски.
– Разорвала. Но Мамелфа придумала новый фокус, и вот он опять перед нами. Только в другом обличье.
Хлопуша пристально посмотрел на лежащего.
– Готов поклясться, чтобы заполучить обличье этого юноши, Добровол сожрал его с потрохами, – глухо пробасил он.
– Вполне возможно, – согласился Глеб. – Интрига в духе Мамелфы.
Ходок присел рядом с парнем, наклонился и исследовал его голову.
– Череп цел, – констатировал Первоход. – Но, похоже, у парня внутричерепное кровоизлияние или что-то в этом роде. Ты здорово приложил его дубиной, Хлопуша.
– Приложил бы и сильнее, если бы было время рассчитать удар, – пробасил здоровяк. – Ты сам его добьешь или хочешь, чтобы это сделал я?
Глеб выпрямился и удивленно посмотрел на Хлопушу.
– Ты это серьезно?
– Он одержимый, – хмуро заявил здоровяк. – Если мы оставим его в живых, он снова выследит тебя. Если ты не можешь его убить, я сделаю это сам. Размозжу ему дубиной череп, и делу конец.
– Никаких дубин, – твердо сказал Глеб. – Мы не станем его убивать.
Хлопуша нахмурился.
– Что же мы с ним сделаем? – недовольно осведомился он. – Перебьем ему ноги?
Но снова Глеб покачал головой.
– Нет.
– Тогда что?
– Свяжем ему руки за спиной и оставим здесь.
Хлопуша посмотрел на скрючившуюся на траве худощавую фигуру.
– Почему только руки?
– Потому что у каждого должен быть шанс, – назидательно изрек Первоход.
– Даже у такого негодяя, как Добровол?
– Даже у него.
Хлопуша вздохнул:
– Не понимаю я тебя, Первоход. Но последнее слово за тобой.
Здоровяк размахнулся и забросил дубину в кусты.
– И все-таки ты не прав, – проворчал он затем. – Впереди нас ждет много опасностей, но ты оставил опасность и у нас за спиной.
– Ничего. Бог не выдаст, свинья не съест. Давай-ка свяжем парня, пока он не пришел в себя. Да, и еще. Не говори никому про то, что здесь произошло.
– Почему?
– Не хочу, чтобы наши ребята забивали себе этим голову. У них и без того волнений полон рот.
Хлопуша хмыкнул:
– Как скажешь, друг. Как скажешь.
Глава седьмая
КТО ИЗ НИХ?
1
На холме виднелся город, обнесенный крепостной стеной. Мост через глубокий ров был переброшен. Похоже, сегодня здесь не ждали врагов.
Глеб повернулся к Хлопуше и Рамону.
– Я чувствую его, – сказал он. – Этот парень здесь.
– Ты уже знаешь, какие у него способности? – полюбопытствовал Хлопуша.
Глеб покачал головой:
– Нет. Вокруг него по-прежнему защита. Не уверен даже, что я узнаю его при встрече.
– Первоход, если мы нагрянем в город всем отрядом, мы можем спугнуть его, – рассудительно проговорил Рамон.
– Верно, – согласился Глеб. – Поэтому мы пойдем в город с тобой вдвоем.
– А я? – пробасил удивленно Хлопуша.
– А ты возвращайся в лагерь и присмотри за нашими ребятками. Отвечаешь за них головой, понял?
Здоровяк нахмурился.
– Какого лешего, Первоход? – обиженно вопросил он. – Вы опять решили обойтись без меня?
Глеб оглядел здоровяка с ног до головы и сказал:
– Прости, Хлопуша, но ты слишком приметный. Народец в этой местности живет не очень рослый. Ставлю голову на отсечение – за тобой по всему городку будут бежать мальчишки с воплями: «Богатырь, достань воробушка!»
Здоровяк насупился.
– Рамон тоже приметный, – пробубнил он. – Такой ухоженной бородки больше ни у кого нет. А в ухе у него серьга.
Рамон вежливо улыбнулся, поднял руку и вынул из уха золотую серьгу.
– А бороду я подстригу, – пообещал он.
