Дарья Кузнецова - История первого дракона
— Ты можешь расслабиться? — ворчливо поинтересовался Стерх. — Не съем же я тебя.
— Я не этого опасаюсь, — честно хмыкнула я себе под нос. Потом пожала плечами, решив, что, раз уж он так просит, то потом пусть не жалуется, и расслабилась, почти сев ему на колени и откинувшись на грудь. Так даже приятней.
Правда, задуматься как следует над приличиями и прочей ерундой я не успела.
Дёрнулась от неожиданности, когда к моим собственным ощущениям прибавились чужие. Сообразила, что это ощущения Стерха, но прислушаться к ним или толком испугаться не успела: всё это было сметено волной воспоминаний. Чужих, ярких, непонятных. Нечеловеческих.
Навалившихся чувств и эмоций сразу в четырёх экземплярах — свои-сейчас, Стерха-сейчас, дракона на плато и своих же впечатлений от встречи с драконом, — я уже не выдержала, с удовольствием погружаясь в глубокий обморок.
— Никогда больше не буду так делать, — выдернуло меня из темноты ворчание. Я с наслаждением отметила, что ничто больше не двоится, не троится и не расчетверяется. Видимо, мой обморок длился какое-то мгновение; не изменилось даже моё положение в пространстве. — Во всяком случае, с тобой точно.
— Да я и не настаиваю, — вяло пробормотала я, не находя в себе ни сил, ни желания хотя бы чуть-чуть отстраниться. Стерх отпустил мою голову, но опять обнял обеими руками. И это было так правильно, так уютно и приятно, что я мечтала растянуть это мгновение в вечность. — Я правильно понимаю, что получилось не совсем то, на что ты рассчитывал? — я вздохнула.
— Правильно. Должны были просто быть мои ощущения, а не дурная бесконечность. Ты хоть что-нибудь успела понять?
— Только что дракон — это всё-таки ты, — сосредоточившись, выдала я. — А остальное как-то мудрёно.
— Всё обстоит несколько хуже, — с явно слышимым злорадством сообщил он. — Дракон — это не я. Дракон — это мы с тобой.
— Шизофрения, — я вздохнула. Всё так же вяло; сил не было даже на удивление и возмущение. — Раздвоение личности во плоти.
— И всё? — искренне удивился он. — А где буйное возмущение?
— Да ну тебя, — я поморщилась. — Потом как-нибудь, напомни. А почему ни Михаэль, ни Зойр ничего не знают о существовании драконов?
— Наверное, потому, что их не существует, — ехидно фыркнул Стерх. — Во всяком случае, раньше точно не было, я бы знал.
— А как же тогда…
— Понятия не имею. Я поэтому сразу сказал, что объяснить ничего не могу.
— И что теперь делать? — понуро вздохнула я. Задала, называется, интересующий вопрос и получила на него исчерпывающий ответ. Лучше бы тихо спать легла в счастливом неведении.
— Я бы предложил для начала лечь спать, — хмыкнул он, будто прочитав мои мысли.
— Уже поздно, это надо было раньше делать, до того как я решила с тобой поговорить, — отмахнулась я. — А сейчас без интересующей меня информации я не уйду.
— А, то есть, это ещё не всё? — с сарказмом протянул он. — Продолжай, пока мне нравится.
— А мне не очень, — недовольно буркнула я. — Но делать нечего. Как мне теперь с тобой себя вести, непонятно.
— По-моему, пока неплохо получается. Меня вот сейчас, например, почти всё устраивает.
— Тьфу, зараза… ничего, я сейчас в себя приду, и точно тебя стукну, — пригрозила я. Обязательно приду. Потом. Когда-нибудь. Когда мысль о малейшем шевелении перестанет вызывать в стойкое отвращение. Ощущение было такое, что я в гордом одиночестве разгрузила пару вагонов угля.
— А смысл? — насмешливо хмыкнул он. — Я всё равно быстрее и сильнее. А если попытаешься меня убить… Знаешь, в свете только что случившегося у меня есть подозрение, что умирать мы будем вместе и в муках.
— Случившегося?
— Наложение ощущений. Такой эффект может получиться, если способом, рассчитанным на передачу чего-то кому-то, попытаться заставить себя что-нибудь вспомнить. Умереть не умрёшь, и умом не тронешься, но ощущения будут такие же.
— Откуда ты знаешь?
— Случалось испытать на себе, — уклончиво ответил он.
— Вот, кстати, ещё немаловажный вопрос. Личного характера. Если уж я обречена терпеть тебя поблизости до конца жизни… а что-то мне подсказывает, что обречена, да?
— Мне не нравится формулировка. Поблизости — это слишком условно. Примерно вот на таком расстоянии, как сейчас, это называется "рядом".
Я споткнулась на полуслове, задохнувшись от возмущения. Какая феерическая наглость!
А, впрочем… сейчас-то я кого пытаюсь обмануть? Сама пять минут назад страдала, что он относится ко мне только как к полезному предмету, а теперь что не так? Этот тип не идёт у меня из головы с того самого первого сна. Известие о природе дракона… я совершенно ничего не понимаю, но чувствую, что дела действительно так и обстоят; очень странное ощущение, похожее на слепую веру фанатика, но сделать с ним ничего не получается
Да, чёрт побери все эти миры с драконами, я сейчас впервые за время нахождения себя в этом мире чувствую себя так легко и уютно! И, спрашивается, что мне не нравится? Всё происходит слишком быстро? Быстро и непонятно. И всё. Было бы, из-за чего переживать. Вспомнить хотя бы курс ТОЭ в институте! Непонятно, куча информации и ещё больше вопросов, да ещё и мозги пухнут. И один семестр на всё. И, что характерно, от электротехники ещё и удовольствия совершенно никакого, а тут…
— Если тебе так больше нравится, — покладисто согласилась я. — Но вопрос в другом. Почему ты такой зануда, а?
Мне было, чем гордиться. Этот вопрос явно поставил его в тупик, прочно и основательно. Ладонь, которой он медленно и задумчиво поглаживал меня по плечу, замерла на полпути.
— Я… кто? — спустя несколько секунд, наконец, уточнил он. — Вот так меня ещё точно никогда не называли.
— Потому что остальные такие же, — фыркнула я. — Один Михаэль ещё ничего. А Прах — так абсолютная копия! — я повернулась к нему лицом и чуть отстранилась, упираясь ладонями в его грудь, чтобы удобнее было смотреть. Стерх выглядел озадаченным. — Я понимаю, ты, наверное, прошёл через такое, что мне даже представить было бы страшно. Но неужели это приятно, постоянно ходить с серьёзной мрачной одухотворённой миной и демонстративной готовностью умереть? Настоящие герои обычно получаются из весёлых и лёгких людей, которые очень не хотят умирать.
— А ты откуда знаешь, из кого получаются герои? — скептически хмыкнул он.
— Читала много, — не поддавшись на провокацию, отбрила я. — Про войну и тех, кто воевал.
— А зачем из меня делать настоящего героя? — выражение лица его стало ещё более скептическим и недоверчивым.
— Тьфу! — не выдержала я. — Да не собираюсь я никого из тебя делать! У меня просто, можно сказать, сердце кровью обливается при виде такого монотонного самобичевания. Попробуй, хотя бы чуть-чуть, относиться к жизни легче. Мне всегда бывает обидно, когда хороший, в общем-то, человек сам себя загоняет в такое болото.
