Михаил Кликин - Страж могил
– Так покажите нам ее.
– Говорю же, она была в моем плаще. А вы отобрали все мои вещи.
– Все верно. Но мы не выкинули их и не сожгли. Просто сейчас они находятся там, откуда мы не можем их забрать.
– Да? И где же?
– В городской тюрьме. В одном из ящиков, стоящих у стены. Рядом с дверью, что ведет в подземелье.
– Мои вещи здесь? – Огерт почувствовал себя обманутым и ухмыльнулся. – Всё здесь? – Он, не сдержавшись, заглянул в бойницу, увидел лицо своего собеседника, успел заметить в отдалении ряды вооруженных бойцов. – Тогда подождите… Тогда… сейчас…
Он уже ковылял к сундукам, опираясь на костыль и меч, не рискуя отходить от стены, шаркая по ней плечом. Он не смотрел на своих пленников, не до них сейчас было. Его могли обманывать. Возможно, его просто выманивали к этим сундукам, ведь они стояли как раз напротив окошка. А что успеет предпринять одноногий некромант, когда мутная пластина слюды вдруг треснет и рассыплется, и в камеру сунет свое рыло взведенный арбалет?..
Опасения Огерта оказались напрасны. К окну так никто и не подошел, а плащ вместе с остальными вещами оказался именно там, где говорил Докар. Сундуки были заперты, но Огерт выломал щеколды клинком меча.
– Сейчас… – бормотал он, вытаскивая свое барахло: мешковатые штаны с широкими карманами, нашитыми на бедрах, любимый тесак в легких деревянных ножнах, темная, пропахшая потом рубаха, мятая широкополая шляпа, дорожная сумка. И, конечно же, потертый кожаный плащ – вещь старая, но крепкая и практичная, способная защитить от дождя и снега, от солнца и ветра, от любопытных глаз и даже от острых стрел.
Только вот старых костылей не было. Должно быть, не влезли они в сундук, не поместились. А жаль…
Огерт, вернувшись к столу, немного подпорол подкладку плаща, двумя пальцами схватил бумагу за уголок, вытащил ее, разгладил, убедился, что с ней все в порядке. Крикнул, словно боялся, что его не дождутся:
– Она здесь! Сейчас!.. – И, оперевшись на костыль, двинулся к двери, собираясь передать свой единственный документ людям, от которых зависело дальнейшее развитие событий.
17
Высокий эшафот светился свежеоструганным деревом. Он возносился над городской площадью, словно храм. Широкая лестница вела на помост, к трем плахам, похожим на алтари.
Окованные сапоги охранников цокали по брусчатке, будто копыта. Отрывисто лязгали дешевые доспехи. Позади раздавались короткие команды – десятники уводили отряды ополченцев к городской стене.
Окруженный стражниками Огерт висел на плечах своих конвоиров и пытался делать вид, что передвигается сам.
Его вели через площадь.
Вели не как преступника, а как почетного гостя.
– Прошу извинить нас за недоразумение, – сказал Докар. Кажется, глава Совета испытывал сильное смущение.
– Я принимаю ваши извинения, – кивнул Огерт. – Но у меня есть кое-какие вопросы.
– Мне бы тоже хотелось кое-что уточнить.
– Я не собираюсь ничего скрывать.
– И мы, я уверен, ответим на все ваши вопросы…
Они миновали эшафот, прошли по локонам стружки, вдохнули свежий смолистый аромат.
– Это сооружено в мою честь? – хмыкнул Огерт.
– Да, – еще больше смутился Докар. – Сегодня здесь должны были казнить трех некромантов.
– А та корзина, должно быть, припасена для моей головы… Кстати, что вы делаете с телами казненных?
– Обычно четвертуем и отправляем на Кладбище, – Докар говорил с неохотой. – На нас работают несколько перевозчиков.
– Но сейчас город окружен.
– Да… Поэтому мы бы сожгли ваши трупы…
Огерт поежился и сменил тему разговора:
– А как вы определили, что я некромант?
– У нас есть свои небольшие секреты, – сказал Докар. – Но об этом позже. На Совете…
Они направлялись к двухэтажному каменному строению с черепичной крышей, с окнами, забранными фигурными решетками, с высокими двустворчатыми дверьми, перед которыми застыли вооруженные пиками охранники.
Огерта вели в здание городского Совета.
18
У города, осажденного отрядами мертвяков, было несколько названий.
Местные жители звали его Изгоном, но откуда взялось это название, точно сказать не мог никто. Существовало несколько версий. Кое-кто из старожилов утверждал, что когда-то здесь проходил единственный путь, по которой каждое лето из южных степей на северные пастбища перегоняли табуны лошадей. Согласно другой версии, название городу дали восточные люди – на их диалекте слово «изгон» означает «заслон» – а город действительно стоял на скрещении нескольких дорог, и обойти его стороной было непросто.
Очевидно, именно из-за такого расположения Король обратил внимание на Изгон-город, и распорядился построить здесь крепость. Он рассчитывал, что новая цитадель, расположенная к востоку от Кладбища, поможет ему сдерживать отряды некромантов, и он вложил немало денег в развитие города, обнес его земляным валом и двумя рядами частокола, и уже готовился начать возведение каменной стены, но тут с юга подошло войско проклятого Кхутула, и Король забыл о строительстве. И даже после того, как решающее сражение завершилось полным разгромом некромантов, он так и не вспомнил о своих планах.
Но на всех картах осталось новое название Изгон-города – Восточный Форт.
И люди, что когда-то клялись Королю, продолжали служить ему. Они выслеживали и казнили некромантов, они делали все, что когда-то велел им Король. И верили, что когда-нибудь он сюда вернется…
Многие некроманты закончили свою жизнь в тесных камерах темницы. Другие были обезглавлены на городской площади. И вскоре у ненавидимого некромантами селения появилось еще одно название – Палач-град…
19
В просторном чистом зале собрался весь городской Совет – восемь почтенных горожан, возглавляемых землевладельцем Докаром. Они уже выслушали короткую, но информативную речь Огерта, и теперь каждый из них стремился высказаться:
– Почему Король не прислал армию? Что может сделать один человек?
– Как можно верить некроманту? Вы уверены, что эта бумага не подделка?
– Он требует деньги! Вы слышите? Деньги! Разве мы обязаны платить ему?
– Допустим, мы примем его предложение, но какие гарантии?
– Это риск, на который необходимо пойти. У нас просто нет выбора!
– И вот что еще я скажу!..
Они галдели, словно чайки, не поделившие добычу, они не слушали друг друга, они слышали только себя. Они были встревожены, им казалось, что чем громче и быстрей они будут высказываться, тем скорее сформируется некое общее мнение, и тем быстрее решится проблема.
Неуверенно улыбающийся Огерт смотрел на расшумевшееся собрание.
