Рик Риордан - Перси Джексон и похититель молний
Если бы я кое-чего не знал, то мог бы поклясться, что в Голосе ее прозвучало сомнение.
— Ты здорово орудуешь этим ножом! — восхитился я.
— Думаешь?
— Любой, кто сумел проехаться верхом на фурии, молодец, по-моему.
В этой тьме я ничего не видел, но подумал: может, она улыбнулась.
— Знаешь, — сказала Аннабет, — пожалуй, я расскажу тебе… одну забавную штуку, когда снова сядем в автобус…
Не знаю, что уж там она собиралась рассказать, но ее прервало настойчивое «ту-ту-ту», как будто сова подавала сигнал бедствия.
— Эй, — крикнул Гроувер, — на моих дудочках все еще можно играть! Если я вспомню следопытскую песню, то мы выберемся из этого леса!
Он выдул еще несколько нот, однако мелодия подозрительно напоминала Хилари Дафф.
Вместо того чтобы ловко пробираться вперед, как то и подобает следопыту, я тут же врезался в дерево, и на лбу у меня вскочила шишка величиной с кулак.
Можете добавить к списку сверхъестественных способностей, которыми я не обладал, инфракрасное зрение.
Еще примерно с милю я постоянно спотыкался, чертыхался и, в общем, чувствовал себя донельзя жалким, но тут вдруг увидел впереди свет, напоминавший неоновую вывеску. И унюхал запах съестного. Жареного, жирного, аппетитного. Внезапно я понял, что не ел ничего не полезного для здоровья с того самого момента, когда попал на Холм полукровок, где нас кормили виноградом, хлебом, сыром и кусочками постного мяса, которые нимфы жарили на углях. Теперь мне до смерти захотелось двойной чизбургер.
Мы продолжали идти вперед, пока не увидели между деревьями пустынное двухполосное шоссе. На другой стороне находилась запертая бензоколонка, украшенная потрепанной афишей какого-то фильма 90-х годов, и открытое заведение, бывшее источником неонового света и приятного запаха.
Это оказалась не закусочная быстрого питания, как я надеялся. Перед нами была одна из придорожных сувенирных лавок, где продаются всякие диковины вроде фламинго, которых можно установить на лужайке перед домом, деревянных индейцев, бетонных гризли и тому подобное. Главное здание представляло собой длинный низкий склад, окруженный несколькими акрами скульптуры. Неоновую вывеску над входом мне прочесть не удалось, поскольку если моей дислексии не по зубам даже обычный английский, то неоновый красный курсив — тем паче.
Для меня вывеска гласила: «ANTYU MES GDERAN COMEN MEPROUIM».
— Какого черта это значит? — спросил я.
— Не знаю, — откликнулась Аннабет.
Она взахлеб читала книги, поэтому я даже позабыл, что она тоже страдает дислексией.
— «Кабачок садовых гномов тетушки Эм», — перевел Гроувер.
По обе стороны от входа, в соответствии с рекламой, стояли два бетонных садовых гнома — уродливые бородатые коротышки, улыбавшиеся и махавшие руками так, словно их собирались сфотографировать.
Я перешел дорогу, ведомый запахом гамбургеров.
— Эй… — предупредил Гроувер.
— Внутри свет, — заметила Аннабет. — Может, там открыто.
— Это закусочная, — жизнерадостно произнес я.
— Закусочная, — согласилась она.
— Вы что, оба спятили? — спросил Гроувер. — Странное это место.
Мы дружно не обратили внимания на его слова.
Перед входом высился целый лес статуй: бетонные животные, бетонные дети, даже бетонный сатир, играющий на дудочке, отчего Гроувера передернуло.
— Бла-ба-ба! — заблеял он. — Похож на моего дядю Фердинанда.
Мы остановились у дверей главного здания.
— Не стучите, — взмолился Гроувер. — Я чую монстров.
— После фурий у тебя нос заложило, — сказала Аннабет. — Лично я чувствую только запах бургеров. Вы что, не проголодались?
— Мясо! — презрительно фыркнул Гроувер. — Я вегетарианец.
— Ты ешь сыр, энчиладу и алюминиевые банки, — напомнил я ему.
— Это все не мясное. Слушайте, давайте уйдем отсюда. Эти статуи… смотрят на меня.
Тут дверь заскрипела, отворилась, и на пороге появилась высокая женщина со Среднего Востока — по крайней мере, я предположил, что она со Среднего Востока, поскольку на ней был длинный черный халат, скрывавший все, кроме рук, а голову целиком закрывала вуаль. Из-под черной кисеи блестели только глаза. Смуглые, кофейного оттенка руки выглядели старыми, но были ухоженными и наманикюренными, поэтому я представил себе, что вижу бабушку, сохранившую следы былой красоты.
В акценте ее тоже слышались слабые восточные нотки.
— Уже поздно гулять одним, дети мои, — сказала она. — Где ваши родители?
— Они… хм… — начала Аннабет.
— Мы сироты, — сказал я.
— Сироты? — спросила женщина. Слово прозвучало в ее устах каким-то незнакомым, чужим. — Но мои дорогие! Этого не может быть!
— Мы отбились от нашего каравана, — пояснил я. — Бродячего циркового каравана. Инспектор манежа сказал, что, если мы заблудимся, ждать его возле бензоколонки, но он мог и забыть, а может, имел в виду другую бензоколонку. Так или иначе, мы потерялись. Чем это так пахнет?
— О, мои дорогие! — воскликнула женщина. — Да входите же, бедные дети. Я тетушка Эм. Идите прямо в заднюю часть склада. Там как раз приготовлена еда.
Поблагодарив ее, мы вошли.
— Бродячий цирк? — пробормотала Аннабет.
— Всегда надо иметь наготове стратегический план.
— Мозги у тебя рыбьи, вот что.
Внутри склада тоже стояли статуи: люди в различных позах и одеждах, с разными выражениями на лицах. Я подумал, что надо иметь немаленький сад, чтобы поставить там эти статуи, так как все они были в натуральную величину. Но прежде всего, конечно, я думал о еде.
Можете называть меня идиотом, что я вот так вперся в дом незнакомой женщины только потому, что был голоден, но иногда я склонен совершать импульсивные поступки. Плюс к этому вы никогда не чувствовали, как пахнут бургеры тетушки Эм. Благоухание их было подобно наркозу в кресле дантиста — ты начисто забывал обо всем. Я решительно не обращал внимания на нервные поскуливания Гроувера, на то, что статуи, казалось, провожают меня глазами, или на то, что тетушка Эм заперла за нами дверь.
Я хотел только поскорей добраться до еды. И конечно же, в задней части склада находилась закусочная: прилавок быстрого обслуживания с грилем, фонтанчиком содовой, микроволновкой и торговым автоматом с сырными начо.[7] Все, что душе угодно, плюс несколько металлических столиков для пикника.
— Присаживайтесь, пожалуйста, — пригласила тетушка Эм.
— Потрясающе, — сказал я.
— Но… — продолжал упрямиться Гроувер, — у нас нет денег, мэм.
Прежде чем я успел пихнуть его локтем в ребра, тетушка Эм заявила:
