Дмитрий Казаков - Сердце Пламени
— Это мы почти приехали! — обрадовался Гундихар. — Здорово! А то как мне надоело задом о седло колотиться!
— Куда приехали? — угрюмо поинтересовался Бенеш, вчера подвернувший ногу и по этому поводу очень злой. — След ведет дальше, а до Терсалима от этих мест еще не одна сотня миль.
Судя по тому, что сказали жители поселка, где путешественники ночевали три дня назад, похитители кольца опережали погоню дней на десять.
— Ой, надо же! — на одной из башенок появился широкоплечий молодец в криво сидящем шлеме. — Ой, люди!
— И не только они, клянусь моей бородой! — рявкнул гном, а Саттия, хоть и промолчала, гордо вскинула подбородок.
— Да кто угодно, — улыбнулся молодец. — Ой, сейчас ворота открою, всех пущу…
Он исчез, из-за створок донесся грохот отодвигаемого засова, и они неторопливо пошли в стороны. Стала видна дорога, уходящая к самому горизонту, зеленеющая степь по сторонам от нее. Открылся дом, пристроенный к правой башенке, какой-то кривой и осевший.
— Проезжайте, роданы добрые, — пригласил стражник, скалясь не хуже разозленного волка. — А то что-то тошно в последние дни, пусто как-то…
На плечах его болтался халат цвета пыли, из-под которого выглядывали лиловые шаровары. Ржавый шлем выглядел так, словно его долго и упорно избивали молотком, а на поясе стража границы висел короткий изогнутый меч.
— Ты один тут? — спросил любопытный гном. — И вообще, зачем эти ворота? Ведь их легко объехать?
— Ой, надо же! Он не понимает! — стражник закрыл за всадниками створки и водрузил на место засов. — Только злодеи и враги попадают в пределы империи помимо разрешенных въездов! А приятели мои дрыхнут, ибо сильно устали…
— Понятно, — кивнула Саттия, учуявшая запах перегара. — А как станет ясно, что мы не злодеи?
— А я вам выдам разрешение! — гордо заявил широкоплечий. — И запечатаю печатью! Такое нигде нельзя получить, только на заставе!
Дверь дома открылась, из нее выглянул еще один стражник, бледный и опухший, как страдающее водянкой привидение. Солнечные лучи упали ему на лицо, похмельный вояка издал стон и исчез из виду.
— Так, обождите немного, — широкоплечий не обратил на явление приятеля внимания. Он торопливо убежал в башню, а вернулся со свитком пергамента, футляром для перьев и медной чернильницей с крышечкой. — Так, сколько вас… четыре всадника на лошадях… нет, три на лошадях, один на муле… и один кот…
— А кота точно надо записывать? — поинтересовался Олен, с трудом удерживаясь от смеха.
Рыжий, понимая, что речь идет о нем, издал протяжный мяв, подошел к стражнику и принялся тереться о его ноги.
— Конечно! — убежденно проговорил широкоплечий, нагибаясь, чтобы почесать оцилану за ухом. — Положено записывать всех! Чтобы было ясно, что это не какой-нибудь разбойный или незаконный кот! Так, — он вытащил из кармана халата круглую коробочку, извлек из нее печать. Долго дышал и только затем приложил к пергаменту, — вот теперь все, имеете право находиться в империи! С вас — динар!
— Слушай, братан, с деньгами сложно… — задушевно проговорил гном.
— Ничего, можно заплатить в тердумейских солидах, — кивнул стражник. — Бесплатно я вас пустить не могу. Это же получится незаконно! — и простецкое лицо отразило величайшее горе.
— А если в безарионских цехинах? — в голосе Саттии прозвучало презрение.
— И это возьмем. Один цехин — не больше и не меньше, — широкоплечий поймал монетку в воздухе. — Ох, спасибо, мессана! Счастливой вам дороги! Только будьте осторожны — по слухам, на южной границе неспокойно…
— Что там такое? — собравшийся пришпорить коня Олен замер.
— Орки из степи лезут. Что-то у них там творится непонятное. Да и в самом Терсалиме, говорят, странные вещи происходят… Вот недавно купец на север проезжал, так он…
— Нам некогда слушать байки! — Саттия нахмурилась.
— И то правда. Торопимся, — Олен забрал пергамент. — Бывай здоров.
— Ага, и вы тоже, — кивнул широкоплечий.
Разрешение на въезд оказалось написано ровным, красивым почерком. Количество въезжающих стражник приписал внизу жуткими корявыми каракулями, и тут же поставил печать — оттиск полумесяца, окруженного кружком из звезд. Звезды напомнили Олену кляксы.
«Благоухающий» перегаром стражник исчез из виду, скрылись за горизонтом башенки с воротами. Потянулась степь, гладкая, как стол, и совершенно пустая. На стук копыт из норок выскакивали суслики, с опаской поглядывали на всадников, а затем вновь прятались.
— Орки зашевелились, — проговорил Бенеш задумчиво. — Неужели они могут забраться так далеко к северу?
— Ха! Сорок лет назад степняки дошли до Дейна! — сказал Гундихар. — Для их конницы сотня-другая миль — не расстояние!
До первого городка доехали к вечеру, а дальше селения начали попадаться одно за другим, большие и маленькие, но одинаково покрытые кирпичной пылью. Голопузые дети бежали за всадниками, кричали что-то, размахивали руками. Работающие на прорезанных оросительными канавами полях селяне отрывались от дела, чтобы посмотреть на чужаков. Гостей угощали печеными в листьях колбасками, кашей из кукурузы, тонкими сдобными лепешками и виноградом.
Через несколько дней выбрались на широкую дорогу, соединяющую Терсалим с Бегендером. Вклинились между двумя караванами, окунулись в облако пыли, запахов конского пота и навоза.
Тракт жил бурной, несколько вонючей жизнью. Громыхали большие телеги с высокими колесами и бортами, ругались возчики. Ржали лошади, сердито ревели мулы и ослы. Скакали всадники, по обочинам брели пешие странники. И все дружно шарахались в стороны, когда мимо проносился отряд императорских стражников, в черных туниках поверх кольчуг, с саблями у пояса и арканами у седла.
Разрешение на въезд у Олена с друзьями потребовали в первый же день, когда глаз одного из воинов заметил людей, одетых не по-местному. Вид украшенного каракулями куска пергамента породил на лицах стражников гримасу разочарования. Помянув толстое брюхо Азевра, они пришпорили лошадей и умчались на запад.
Наступила осень, но здесь, далеко на юге, ее приход остался незамеченным. Листья на растущих вдоль дороги корявых карагачах и не подумали желтеть, а солнце — умерять жар.
В тот день, когда впереди показался Теграт, напоминающий исполинскую канаву с желто-коричневой водой, по тракту расползлись слухи о том, что началась война. Давясь словами, возчики, купцы и бродячие мастеровые пересказывали друг-другу, что полчища орков из Западной степи вторглись в пределы Лузиании, и что с севера в ее земли вошли таристеры Харугота из Лексгольма и он сам во главе Чернокрылых.
