Анна Завгородняя - Метелица
Когда мы подошли к огромному каменному дому, Бёдвар отпустил своих людей, и мы все зашли в широкие деревянные двери, похожие больше на ворота, и оказались в полутемном помещении, освещенном только огнем светильников. На встречу вышла рабыня, поклонившись старому воину, девушка с интересом посмотрела на пришедших с ним гостей и отошла в сторону, пропуская нас вперед. Я бросила на нее короткий взгляд. Рабыня ответила мне таким же, не менее любопытным. Я усмехнулась. Девушка не казалась мне запуганной, как я раньше представляла себе рабов. Она была хорошо одета, тонкую шею обвивала нитка ярких бус, в ушах резные серьги из серебра.
— Кто твои друзья? — спросил Бёдвард, когда мы остановились перед очередной дверью которая, впрочем, уступала входным. Харек оглянулся на меня.
— Просто друзья, — сказал он и добавил еле слышно, почти шепотом, — Пока друзья…
Но я услышала и отчего-то зарделась, но никто этого уже не заметил. Бёдвар толкнул двери, и мы прошли в широкий зал с высоким потолком. Здесь было довольно светло, благодаря множеству окон, затянутых бычьим пузырем и нескольким светильникам, висящим на стенах.
Зал был пуст. Почти пуст. За исключением нескольких столов, что были расставлены в середине зала, да скамей, стоявших рядом, здесь не было более ничего. Стены украшены какими-то странными картинами, скорее всего вышивками, изображающими воинственных северян с оружием в руках. Я скользнула мимолетно по этим изображениям и во все глаза уставилась на мужчину, что стоял у центрального стола и при этом выглядел так величественно, что я сразу же поняла, что вижу перед собой хозяина этого поселения. Их сходство с Хареком было невозможно не заметить. Лицо незнакомца один в один повторяло черты моего северянина, только он был значительно старше и немного ниже ростом. Нетрудно было догадаться, что я вижу перед собой отца Харека.
— Все-таки вернулся, — сказал спокойно Вальгард. Как по мне, так слишком спокойно.
Он не видел своего старшего сына несколько лет и вот так реагирует на его возвращение! Я бросила взгляд на лицо Харека. Кажется, сын тоже не был в особом восторге от встречи с отцом. Сейчас это был не мой северянин, мужчина, который укладывал меня спать и целовал в лоб словно я была ребенком. Мужчина, который всегда относился ко мне с бережностью и… Я запнулась. Захотелось с силой хлопнуть себя по лбу. Конечно же, он всегда относился ко мне с любовью. Так, словно бы я была ему сестрой, или иначе?
— Я вижу, что ты не изменился, отец, — произнес Харек.
— Ты тоже, — последовал ответ, — Но все же я рад, что ты снова дома. Я приветствую тебя и твоих друзей, — Вальгард покосился на нас с Берси и добавил, — В своем доме. Располагайтесь и пользуйтесь всем, что вам понадобится. А сейчас я бы попросил, чтобы нас с сыном оставили наедине, — и мужчина выразительно посмотрел на Бёдвара. Тот поспешил вывести меня и Берси из зала и закрывая за нами двери, бросил странный взгляд на оставшихся там отца и сына.
Мне было любопытно, что скажет спустя долгие годы разлуки отец сыну. Возможно наедине он не будет таким суровым, как при нас. Не все мужчины умеют показывать свои чувства, и я все же надеялась, что Вальгард любит своего сына, но тогда оставался один вопрос — почему Харек покинул свой дом?
Бёдвар отвел нас на кухню, где передал с рук на руки одной из рабынь, приказав той устроить гостей как полагается и был таков. Берси запротестовал, заявив, что он не собирается оставаться в этом доме, если не решится вопрос с его ладьей, на что рабыня только пожала плечами, да и что она могла ему ответить. Надо было дождаться возвращения Харека и спросить у него.
— Я отведу вас в вашу комнату, — сказала одна из рабынь и вышла из кухни. Берси же решил дождаться Харека и вышел во двор, видимо чувствуя себя не по себе среди рабов. А я пошла следом за полной молодой девушкой по темному коридору. Когда нам на пути встретилась красивая еще молодая женщина, рабыня поспешила поклонится, а я застыла глядя на холодную красоту северной красавицы. Судя по ее одеянию и богатому поясу, на котором красовалась связка ключей, я сделала вывод, что передо мной сама хозяйка дома. Очевидно, вторая жена Вальгарда, если я конечно что-то понимала в жизни.
— Это еще кто? — спросила она, глядя на меня светлыми глазами, — Новая рабыня?
Девушка поспешно объяснила, что я гостья, на что хозяйка дома только хмыкнула и поспешила прочь, даже не удостоив меня своим вниманием и сказала лишь короткое — Разберемся и была такова.
— Это наша госпожа, Асвейг, жена вождя и мать его сына! — пояснила мне рабыня.
— Какого сына? — переспросила я, понимая, что речь идет скорее всего не о Хареке, который был немного младше женщины.
— Господина Трюггви! — ответила на мой вопрос девушка и жестом показала мне следовать за ней.
Дальше шли молча. Я думала о Хареке и его отце, об этой надменной женщине, что была его мачехой и о сводном брате по имени Трюггви, с которым мне видимо еще предстояло познакомится. Пребывание в Стонхельме стало казаться мне уже не таким радостным, как в моих мечтах. Кажется, Харек и сам уже не рад своему возвращению, отчего-то подумалось мне, когда я вспомнила взгляд, которым он одарил Вальгарда. Бёдвар и то больше походил на роль его отца, но не мне было судить о том, в чем я не разбиралась. Действительно, стоило подождать возвращения Харека и все узнать от него. Я поняла только одно — скажи мне Харек, что мы не останемся в этом поселении, я ни минуты бы не расстроилась по такому поводу.
Комната, которую открыла для меня рабыня, оказалась очень маленькой, но чистой и пустой. Кровать да стол с камином у стены — вот и все ее небогатое убранство, но мне большего и не надо. К тому же, я не знала, сколько мы с Хареком еще пробудем здесь, подумала я и внезапно улыбнулась своим мыслям. Я уже не в первый раз говорю на нас с северянином — мы.
— Госпожа что-то желает? — спросила девушка.
— Как твое имя? — спросила я рабыню и села на кровать. Она показалась мне жесткой, но в сравнении с палубой и одеялами у костра, наверное, можно было бы назвать ее чуть ли не периной.
— Тильда, госпожа! — последовал ответ.
— Спасибо, Тильда, но мне ничего не надо, — сказала я и едва за рабыней закрылась дверь, откинулась на подушки. Оставалось только дождаться Харека. Я надеялась, что он найдет меня после того, как поговорит с отцом, а пока можно было немного и отдохнуть.
Буревой смотрел на сборы сына и понимал, что не допустит того, чтобы Желан ушел. После смерти Светолики единственное, что у него теперь оставалось, был его сын, его наследник, продолжение его рода. И хотя Милава носила дитя княжича, Буревой не мог знать, родится ли у нее мальчик, а его собственный ребенок, пусть уже и достаточно взрослый, чтобы так называться, но от этого не менее любимый, собирался сделать величайшую ошибку в своей жизни.
