Надломленные оковы (СИ) - Петюк Дмитрий "Desmond"

— Прости, твоя мощь… Я предвидеть не мог, что такое случиться. Я больше никогда…

Слова, которые я хотел сказать, утонули в её визге. Таком оглушительном, что моя голова самопроизвольно втянулась в плечи. Я сделал шаг назад, не зная, как реагировать на её истерику. В чём я точно никогда не был силён, так это в успокоении женщин.

Моя попытка сбежать была тут же пресечена Кенирой. Та совершила прыжок, которому позавидовал бы недавно умерщвлённый солор, бросилась мне на шею и сдавила меня со всей дури. И, смею заметить, в этих хрупких руках скрывалась огромная сила.

— Ули, ты видел? Видел? Магия! Я создала магию! — лепетала Кенира, стискивая меня всё сильнее. — Спасибо! Спасибо! Спасибо! Видел? Это я! Магия!

Не в силах выдержать этих объятий, я вскрикнул.

— Ой, Ули, прости! Я не хотела!

— Дело не в тебе, — простонал я, когда объятия ослабли. — Моя спина, туда попали осколки. Тебе придётся их вытащить, чтобы я не истёк кровью!

Я чувствовал себя умирающим солдатом из военной драмы. Но ничего не поделаешь — множественные проникающие ранения без подобающей обработки запросто могли стать фатальными. Следовало прочистить раны, извлечь инородные тела и произвести дезинфекцию. У нас не было антисептиков и перевязочного материала, так что единственное, что оставалось — прижигание.

Кенира тут разомкнула объятия и встревоженно заглянула мне за спину. Пока она производила осмотр, я чувствовал, как из слабею, как из тела вместе с кровью вытекает сама жизнь. Мне стало горько и обидно. Погибнуть от шрапнели в мире, где не используют огнестрельное оружие. Истечь кровью, бросив молодую девчонку в лесу, полном опасностей. Не выполнив обещание госпоже, оставив одну в плену у ауф Каапо. И пасть при этом не в неравной схватке с врагом или страшным чудовищем, а умереть вот так, по собственной глупости.

— Ули, но тут ничего нет! — озадаченно сказала Кенира.

— Как это нет? — удивился я, разом отбрасывая мрачные фаталистические мысли.

— Вообще ничего! — подтвердила она.

Почувствовав, что встреча с костлявой откладывается, я начал стягивать куртку, а затем и майку.

— Ули, это, конечно, не моё дело, — деликатно начала Кенира, но не выдержала и зажала пальцами нос, — тебе, похоже, следует помыться. Это не повредит нам обоим.

Волну удушающего запаха пота и немытого тела я почувствовал и сам. От позора мне захотелось провалиться сквозь землю, пусть стыдно было бы быть и не должно — в начале нашего путешествия я был Нризом, а потом навалилось слишком многое, чтобы думать о гигиене. Твёрдо решив как можно скорее исправить положение, я перешёл к более важной теме:

— Так что там с ранами?

— Ну, есть несколько красных больших красных пятен. Например, вот тут!

Кенира ткнула меня пальцем прямо в то, что я считал зияющей раной. Я вскрикнул, но не столько от боли, сколько от неожиданности. Я поднял свою фиолетовую куртку и принялся её внимательно осматривать. Ткань осталась абсолютно целой, выдержав и как-то смягчив воздействие, сопоставимое с попаданием пистолетной пули. Я замер в благоговении и страхе. Если даже простой дорожный костюм, сделанный мимоходом на фабрикаторе Цитадели оказался настолько ценной и многофункциональной вещью, то что говорить о серьёзных артефактах? Не взялся ли я за невозможную задачу? Не права ли госпожа, что следует жить своей жизнью и даже не пытаться её освободить?

— Ули, я создала магию! Настоящую! — радостно тараторила Кенира, оставаясь глухой к моим переживаниям. — Давай снова! Ну пожалуйста! Ещё разок!

Волна её энтузиазма напрочь смыла мои пораженческие и предательские мысли. Я усмехнулся: какой же она всё-таки ребёнок! Подавив желание сказать что-то старческое и назидательное, я кивнул. Кряхтя и охая, я оделся обратно и под пристальным взглядом горящих глаз Кениры принялся за следующую заготовку.

В этот раз я имел представление, с чем придётся толкнуться, поэтому сделал более грубую структуру, с несколькими элементами, напоминающими индуктивные контуры в земной электротехнике, парой предохранителей и клапанов, призванных сбрасывать излишнюю элир. Когда я заканчивал наносить кровь, моя голова кружилась, и возникло чувство, что вот-вот потеряю сознание. Видимо, сказывался насыщенный день и чрезмерное использование форсированного режима.

Я встал и протянул Кенире следующую заготовку. Мир закачался, и земля ушла у меня из-под ног. Кенира подхватила меня под руку и помогла удержаться в вертикальном положении.

— Со мной всё в порядке, — ответил я на обеспокоенный взгляд. — Попробуй снова, только постарайся выпускать магии как можно меньше.

Кенира сделала вторую попытку. Увы, практически отсутствующий контроль не позволил регулировать поток элир. Воздух снова колыхнулся и вновь наполнился мерцающими искрами.

На этот раз заготовка выдержала. Часть контуров полыхнула, как и в прошлый раз, но принятые мною меры предосторожности оказались весьма кстати. Кровь солора мгновенно испарилась, зафиксировавшись в примитивной и грубой схеме магического ритуала.

С камнем, лежащем в углублении артефакта ничего не произошло. Впрочем, именно такого эффекта я и добивался.

— Похоже, артефакт не работает, — сокрушённо сказала Кенира.

— Ещё как работает, — заверил её я. — Я и планировал эффект без внешних проявлений.

Я вынул из артефакта камень и осторожно положил на траву. Теперь этот камень и сам стал артефактом. Достав из мешочка следующий камень, я вложил его в гнездо и снова протянул Кенире.

Дощечка показала себя выше всяких похвал. Она больше не дымилась и не взрывалась, так что мы с Кенирой быстро обработали все снаряды. Осторожно сложив их обратно в мешочек, я решил приготовиться ко сну. Тем более, что требовалось завершить обустройство постели — дело, от которого Кенира отвлеклась, засмотревшись на мои манипуляции.

Меня остановило выражение лица Кениры, полное разочарования, недовольства и обманутых ожиданий. Она напоминала ребёнка, который ждал получить на Рождество давно обещанную Сегу, но, открыв коробку, вместо приставки увидел очередной свитер.

Я тяжело вздохнул. По-хорошему мне требовалось отдохнуть и восстановиться — события сегодняшнего дня мой организм пережил очень тяжело. Но с другой — кое-что я мог сделать и безо всяких вычислительных режимов, не насилуя свой уставший разум, благо, каких-то особо сложных формул не требовалось, а неточность исполнения лишь уменьшала энергоэффективность, которой в нынешних обстоятельствах можно было и пренебречь.

Оставалось ещё одно препятствие — это проклятое всеми богами перо, которым мне еле удалось заполнить даже прорезанные в дереве канавки. В очередной раз пообещав себе, что набью столько птиц, сколько понадобится, пока не раздобуду себе что-то подходящее, я сказал Кенире:

— Ладно-ладно, не дуйся. Сейчас я попробую показать кое-что более осязаемое. Но мне понадобится что-то похожее на нитку.

Обрадованная Кенира схватила нож, оттянула тонкую прядь своих рыжих волос и, пока я открывал рот, чтобы её остановить, отрезала её одним быстрым взмахом.

— Такая подойдёт? — спросила она.

Я вздохнул ещё раз.

— Я имел в виду что-то типа бечевы, которая лежит в седельных сумках. Или вытянуть нитку из подранных Рахаром вещей, — сказал я, но увидав, как она вновь приуныла, быстро исправился. — Но так, конечно, намного лучше!

Я вытащил из карманов клок отрезанной шерсти, подобрал с земли одну из веточек, оставшихся от моих предыдущих упражнений в артефакторике, взял прядь волос вновь посветлевшей Кениры и разложил всё прямо на траве. Отобрав у Кениры нож, я быстро подравнял веточку, расщепил один конец и кончиком ножа выбрал сердцевину. Выбрав из клока шерсти пучок более-менее подходящих шерстинок, я засунул внутрь получившейся ручки и крепко-крепко перемотал волосами Кениры. Получившуюся кисточку вряд ли кто-то удостоил Федеральной награды за хороший дизайн, но, учитывая условия, в которых она была создана, а также материалы и инструменты, полностью соответствующие определению «из говна и грязи революции», вышло очень даже неплохо.