Медиум (СИ) - Дронт Николай

— Да, Джек! Вы уели меня. Прихожу раскрыть глаза простаку, а оказывается ему давно всё известно. Но зачем тогда с ней ведёте дела?

— А почему бы и нет? Я не моралист. Извините, однако напомню, что и с вами веду дела. Это бы многие, не только полицейские, осудили. Пока мне не делают гадостей, считаю возможным общение. Хотя, буду честен, кое-какие меры предосторожности предпринимаю.

— Думаете, и против меня тоже сможете что-то сделать?

— Если говорить совсем начистоту, то вы и сами знаете свои слабости. Мне ваши дела безразличны, впрочем, как и полицейские заботы. Пока меня не задевают, я сижу в стороне от ваших разборок и занимаюсь своим делом.

— Давайте баш на баш — вы мне говорите, что хотела выяснить у вас полиция, а я рассказываю, что вокруг вас крутится. Начну первым, в качестве аванса. Страховщики разглядывают вашу жизнь под микроскопом. Всю! С рождения до сегодняшнего дня.

— Спасибо. Я уже в курсе. Мне сразу рассказали о людях, выясняющих мои кулинарные пристрастия. В Университете тоже были какие-то шевеления. Знаете, Джордани? Не они первые. Раз лет в десять меня кто-то хочет взять на службу, а для того пытается купить, подвести женщину, подставить под уголовное дело или найти, чем можно было бы шантажировать.

— И как? Успешно?

— Раз я сижу здесь и разговариваю с вами, то им это не очень удавалось. У меня много денег, прекрасные адвокаты и незапятнанная репутация. Из-за того человека моей профессии даже смертью нельзя запугать. Я точно знаю, что все мы умрём. Кто чуть раньше, кто немного позже, а потому зачем переживать? Знаете, студенты-медики шутят? “Жизнь — это венерическое заболевание с неизбежным летальным исходом.”

— Так-то оно так, но лично мне пожить ещё хочется.

— Ну и живите! Разве вам кто-то запрещает?

— Мне хочется жить хорошо. Вы, небось, деньги унаследовали?

— Не буду отрицать, но потом и сам заработал.

— Вот! А у меня не было богатенького папеньки или дядюшки. Я сам смог набрать начальный капитал. Думаете, это просто?

— Что вы! Уверен, что нет. И, поверьте, я вас не осуждаю.

— Точно? Вот прямо так совсем-совсем не осуждаете? Даже в душе?

— Все крупные капиталы заработаны преступлениями и часто кровью. Наши местные богатеи добыли состояния, грабя, убивая и порабощая индейцев. Это сейчас они рядятся в тоги праведников. Метрополия стала империей, над которой не заходит солнце. Слышали, наверное, про бремя белого человека. Мы туземцам — цивилизацию, а они нам — золото, слоновьи бивни, алмазы, чай, кофе… В общем, должны отдать всё, что имеют. Мы же цивилизаторы! А если не отдают, слышится гром пушек, и в бой идут полки. Джордани! Ваши делишки мелочь, ошибка округления, погрешность, которой можно пренебречь по сравнению с действительно великими делами банковских домов и королевских фамилий.

— Даже спорить с вами не буду. Сам на студенческих сходках так распинался. Правда, сейчас кровь остыла. Забыл свой нигилизм, стал бандитом.

— Отвечу на заданный вопрос — Арапчик. Умер от несчастного случая, скорее всего, падения с высоты, более десяти лет назад.

— Неожиданно! Это то, что узнали на сеансе?

— Меня не просили хранить тайну.

— Как обещал — откровенность за откровенность. Арапчик приятель и сообщник Ловчилы. Сейчас страховщики его считают виновником кражи алмазов. Ищут по нему любую информацию. Даже меня привлекли. Обещают прощение всех грехов, миллион и паспорт. Врут, конечно. По мелочам они не обманывают, а вот с миллионом точно прокатят. Предложили бы тысяч тридцать, чистые документы и билет куда подальше, тогда может и подумал. А в полную амнистию, да с миллионом в придачу, ни за что не поверю.

— Да уж! Крайне сомнительно. Мне была предложена половина вознаграждения за возвращение алмазов, я и то засомневался. А миллион! С ним обязательно обманут!

— Вот и я так думаю. Полицейские нас за идиотов считают, а ведь того не понимают, что дураки попадают в тюрьму после первого или второго дела. Вот против меня, например, даже улик никаких не найдётся. Попробуй кто-нибудь, хоть тот же комиссар, так устроить свои дела! Главное, я даю людям возможность делать, чего они сами хотят. Никого не граблю, не обворовываю. Устраиваю тотализатор для желающих. Себе оставляю мизерный процент! Люди сами приходят, их никто не заставляет делать ставки. Даже в Библии про это написано, а значит разрешено божьими заветами.

— Может полиции не нравится, как вы поступаете с должниками?

— Да?! Выигрывать все хотят, а платить мало кто желает. Но я посылаю парней только к злостным неплательщикам. И то, тех разрешаю лишь чуть-чуть побить, максимум переломать ноги. Всего ничего!

Патер

Последний из записанных на приём оказался священником, патером Бенедиктом. Благообразный мужчина, лет сильно за 40, одетый в чёрную сутану с жёстко накрахмаленной белой колораткой, войдя, благословил секретаря и шофёра разом. Затем, ничего не спрашивая, прошёл в кабинет.

— Сколько знакомы, — оглядываясь, проговорил святой отец, — а к тебе первый раз нашёл время заглянуть. Всё дела, дела. Ты, конечно, знаешь про несчастного Ксавье Моппетта?

— Да уж! Слышал!

— Еле — еле, почти в самый последний момент, удалось спасти его душу. Ещё бы день или два и стало бы уже поздно.

— Разве не в следующее полнолуние он начал бы перекидываться?

— Становиться монстром? Да! Но наши исследования точно установили, что бессмертная душа жертвы развеивается самое позднее через три дня после заражения. Тогда бы её ничего не могло бы спасти. Но мы успели!

— Слышал. Жалко парня. Вроде умный был. На меня, во всяком случае, приятное впечатление произвёл.

— Увы! На меня тоже. Не понимаю, как так получилось? Вроде и нужные патроны получил, вроде и амулет для скрытия надел! Нет! Полез арестовывать! Надо было издалека расстрелять монстра и скрыться. Ведь я ему прямо велел — сразу прийти ко мне, чтобы рассказать, где и когда произошла ликвидация. Тогда бы нашёлся прихожанин на роль убийцы. И волки были бы мертвы, и овцы целы, и пастырь его бы поблагодарил.

— А что убийца был готов признаться?

— Конечно! У него лёгочная болезнь, врачи больше полугода жизни не обещают. Вот он за отпущение грехов и пенсию семье согласился провести последние дни в тюрьме. Хороший адвокат затянул бы процесс до естественной кончины обвиняемого. Но кое-кто полез врукопашную.

— Может, не понял намёков?

— Да всё он понял! Не захотел нарушить букву закона, сохранив его дух. Джек, мне с огромным трудом удалось мотивировать одного из наших… Ты меня понимаешь?

— Ирландец из католиков? Они прекрасные боевики и ненавидят англичан вместе с прочими протестантами.

— Да, Джек. Ты прав. Нам пришлось ему сказать, что бедный Ксавье один из тех полицейских, которые разыскивают борцов за независимость, бежавших с острова. А ещё, что он напал на след видного члена радикального крыла Шинн Фейн. Прости меня, Господи! На что только не пойдёшь, дабы спасти душу достойного человека! Даже приходится врать верным людям.

— Но ведь это ложь во имя спасения?

— Истинно так, Джек. Надеюсь, и сам Моппетт был бы рад такому решению, если бы понимал все детали.

— Но ты приехал по другому вопросу?

— Да, конечно. Есть дело, причём из срочных.

— Вновь одержимый?

— Увы! Демон занял тело подростка. Своими методами я его изгнать не смог.

— Молитвы, окропление святой водой, порка и прижигание свечами?

— Ты забыл упомянуть пост — мы скармливаем ему по три облатки в день и вливаем стакан святой воды. Однако умерщвление плоти не дало результата, бес не хочет покидать захваченное тело.

— Хоть предположительно, можно сказать какая сущность вселилась в тело?

— Почти точно НЕ дух — тот давно бы покинул некомфортное обиталище.

— В таком случае, совсем мало шансов вернуть хозяина в захваченное тело.

— Джек, потому и прошу сделать последнюю попытку. Если захватчик будет изгнан, а хозяин не вернётся в течение 9 дней, тело придётся умертвить.