Валерий Вотрин - Последняя чаша гнева
— Ерунда, — прошипел Вольфганг сквозь сжатые зубы. — Сначала умрешь ты, а потом обрушится мир.
Он неожиданно отклонил свое оружие в сторону, и темный луч чуть не задел Чойса, врезавшись в одну из колонн. Этим он обнажил свой фланг, и пламя Подсвечника опалило его плечо.
— Хавурган! — прорычал Вольфганг.
Когда лучи обоих Подсвечников схлестнулись в яростном сплетении энергий, Лоу прыгнул за колонну. Там уже стоял человек. Его длинные, черные волосы были мокры и падали на лоб слипшимися прядями. Он был одет в зеленую мантию.
— Привет, воин, — беспечно бросил он. — Не помешал?
— Даже наоборот. — По опыту Лоу уже знал, что это какой-то из Ангелов Стихий, которые, видимо, были призваны помогать им.
— Тогда хорошо. — Человек сдул с носа каплю. — С той стороны колонны таится великан Ульв. У него много слабостей, но в данном месте и в данное время их нет. Кроме твоей неожиданности. Это твой единственный козырь сейчас.
— Как просто.
— Главное — вовремя предупредить, — сказал человек и начал растворяться струйками воды.
— Ангел Воды? — догадался Лоу.
— Габриэль, — подтвердил человек и превратился в лужу на полу, которая тут же испарилась.
Не теряя времени даром, Лоу осторожно обошел колонну и наткнулся на Ульва. Тот внимательно и настороженно наблюдал за схваткой Вольфганга и Чойса посреди главного нефа, стоя спиной к Лоу. Лоу вытащил свой меч.
— Эй, ты, австралопитек! — заорал он во всю мочь и с ходу вонзил серебряный клинок в огромную мясистую, поросшую шерстью ляжку. Ульв взвыл. Рана на его ноге начала дымиться от соприкосновения с убийственным серебром, а тут еще Лоу рубанул по другой его ноге. Ульв грохнулся на колени, вытаскивая свой меч. При виде его у Лоу захолонуло сердце — меч был ростом с него. Ульв взмахнул им, но Лоу удалось вовремя отскочить: меч попал по колонне и разлетелся на куски.
— Да я сожру тебя, — зарычал великан.
— А? — по привычке не расслышал Лоу. Осознавая историчность момента, он проскочил под рукой Ульва, которая хотела поймать его, и, сделав несильный выпад, вонзил меч в ничем не защищенную грудь великана. Раздался низкий рык, и Ульв рухнул наземь мертвый.
Шамиссо услышал этот рык, когда крался вдоль другой колонны, чтобы оказаться за спиной у Вольфганга. Кодекс чести был не в чести у Шамиссо. В бою убивают не только в грудь. Сейчас он хотел зайти в тыл к Вольфгангу и подло, вероломно, гадко и недостойно — убить его. Шамиссо ухмылялся. Впервые такая ухмылка появилась на его лице. Он знал, что все у него получится. Выглянув из-за колонны, он одним взглядом охватил и продолжающуюся схватку двух лучей в проходе, и мертвое тело Ульва, и Лоу, вытирающего клинок своего меча.
Темная пружина далеко отбросила его к основанию колонны, выбив из рук меч. Он не был готов к такой атаке, а потому был захвачен врасплох. Он взглянул на своего противника. Перед ним покачивался вытянувшийся вверх темный, покрытый затейливыми узорами столб, который венчали очковый клобук и узкая голова со злобными глазами.
«Темный змей Саурбэир», — подумал Шамиссо. Потом набежала путаная свора других мыслей, пока он беспомощно шарил в поисках своего меча.
— Не пытайся, — прошипел змей. — Тебе это уже не поможет. Древние законы окажутся перевешенными в нашу сторону, ибо нас станет больше.
Шамиссо немного повернул голову и увидел, что его меч валяется далеко в стороне. Он откашлялся, но все равно голос его прозвучал хрипло, когда он сказал:
— Законы на нашей стороне. Ульв мертв. Посмотри туда, и ты увидишь.
Саурбэир резко повернулся и увидел гору мертвой плоти, которая недавно была великаном Ульвом. Рука Шамиссо наткнулась на что-то твердое и вытянула предмет из-за пояса. Это был бластер. Шамиссо был единственным из всех, у кого еще оставалось это бесполезное в ВОА оружие. Однако сейчас ему что-то подсказало, что здесь, где, как кто-то говорил, действуют совсем другие законы, бластер может оказаться и не таким уж бесполезным ломом.
Саурбэир снова повернулся к нему. Глаза его горели огнем.
— Я восстановлю баланс, — прошипел он и увидел направленный на него бластер. — Что это? — спросил он.
Шамиссо нажал на спуск, тонкий луч рассек тело темного змея Саурбэира, и его голова с клобуком отделилась от судорожно дернувшегося туловища и упала наземь.
— Это бластер, — сказал Шамиссо.
Фонсека вышел из-за колонны и оказался лицом к лицу с Гюрдом. Умерший давным-давно маг походил на высохшую мумию, коей на самом деле и являлся. От него исходил густой смрад. Нога Фонсеки на что-то наткнулась, и Гюрд замер на месте, как и вся окружающая Фонсеку действительность.
Это был взявшийся неизвестно откуда бугорок земли. Пока Фонсека размышлял, что бы это значило, из земли возник человек. Он отдувался, как будто пробежал много миль, и был закутан в бурую хламиду. Его заплывшие, как у крота, глазки быстро осмотрели Фонсеку.
— Ты колдун?
— Нет, — правдиво ответил Фонсека.
— А Гюрд — колдун, — осклабился человек, — хоть это вовсе не смешно.
— Что из этого следует?
— Резонный вопрос. Ты знаешь, что на колдовстве Гюрда держится вся черная магия Тарлтара? По-твоему, было правильно выйти против него с твоими бессильными заклинаниями погоды?
— Ты послан для того, чтобы помочь мне или насмехаться?
— Верно. Просто у меня такая натура. Земля, знаешь ли, способствует ироничному складу ума.
— Ты Уриэль, Ангел Земли.
— Я польщен, что ты знаешь это, Проводник Вилибальдо. Наступает твой Час Равновесия, когда вернее всего должно разрешиться, жить тебе или умереть. Тебе повезло: у тебя в жизни только один такой час, тогда как некоторые проходят через несколько.
— Я хочу жить.
— Не сомневаюсь. Поэтому даю такой совет: в состязаниях магией никогда не учитываются физические качества противника. Единственная слабость Гюрда — в его физической немощи. В остальном же это могущественный маг, один из самых могущественных здесь. Обстоятельства великая вещь, Проводник Вилибальдо. Так что дерзай. Я не желаю тебе удачи только потому, что иногда она имеет привычку становиться спиной.
— Прощай, Уриэль, и спасибо, — сказал Фонсека, когда земляной холмик исчез без следа.
— А у тебя, оказывается, мощная поддержка!
Время вновь двинулось, и Гюрд ожил. Теперь он стоял в каких-то десяти шагах от него, и в его глазницах, где давно уже не было глаз, горели синие огоньки. Фонсека лихорадочно искал ответ. Сейчас любое слово, неверно сказанное, могло дать в руки противнику мощное оружие, которое вмиг пробило бы магическую защиту.
— Ты удивлен, Гюрд? — Слова наконец нашлись.
— Это хорошо, что ты знаешь мое имя. Значит, ты не дурак, что делает мне лично приятным наш будущий поединок.
