Игорь Хоров - Абордажная команда Белвела
Парень пошел дальше, но старый пират следовал по пятам. Он шел за ним битый час, пока к парню снова не пристали пьяные бандиты, и не начали избивать. Оливье снова спас его, отметив про себя, насколько полезным бывает знать имена нужных людей. Парень, поднимаясь, сплюнул кровь из разбитой губы и на этот раз поблагодарил.
— Как твое имя? — спросил старый пират.
— Фаскол Ли, — ответил парень, потирая помятые бока.
Оливье оглянулся по сторонам, и шепнул на ему ухо:
— За сколько продашь свой секрет?
— Ни за какие деньги! — отшатнулся парень.
— Двадцать крон, — предложил Оливье.
— Ни за что!
— Тридцать.
— По рукам, — вдруг согласился Фаскол.
— Идем в таверну, перекусим, и ты расскажешь.
— У меня нет денег…
Оливье отсчитал ему тридцать крон, и они пошли в таверну, что стояла через дорогу. Фаскол заказал жареного поросенка, Оливье — ром.
— Откуда ты узнал про мой секрет? — с набитым ртом спросил Фаскол Ли. Могло показаться, что он несколько дней ничего не ел.
— Чутье морского волка, — ответил Оливье, — ну, рассказывай.
— Да что тут говорить, — отмахнулся Фаскол, — дело обычное. Попал я на этот клятый остров и выбраться не могу, и в пираты меня не берут, и не знаю что делать, а ведь есть кое-чего за душой-то.
— К примеру? — осведомился Оливье.
— Музыкант я, — крякнул Фаскол, отбрасывая очередную обглоданную кость в тарелку.
Оливье подумал о том, что напрасно отдал тридцать крон, но делать было нечего, да и ром еще недопит.
— На чем же играешь?
— На дудочке.
Оливье дважды пожалел, что отдал деньги.
— Какого беса тебя принесло в Порт-Стен?
— Да вот, — Фаскол поджал губы и задумался, — купил я однажды фрегат себе.
— На какие деньги? — удивился Оливье.
— Ну так… по дешевке продали. Там такое дело… не пойму почему, но корабль тот был королевского флота.
— Дальше говори, — поторопил его Оливье.
— Что тут говорить, меня, в общем, в розыск объявили. Ну, я сел на пиратский корабль, удалось уплыть…
— Стал пиратом?
— Нет… я там палубу драил, в общем, неприятная история. Вот там-то я наслушался много всяких секретов.
— Секретов? — оживился Оливье.
— Именно что секретов, — заговорчески прошептал Фаскол, — меня капитан хотел на рее вздернуть, потому как я одну любопытную тайну выведал.
— Что же за тайна? — в нетерпении спросил Оливье.
— Слышал о капитане Райсе?
Оливье задумался, хлебнул рома:
— Не припоминаю.
— Был такой пират, — сказал Фаскол, выплевывая очередную кость, — я с ним плавал, у него сокровищ было мерено-немеряно: золото, украшения, и эти, как их…
— Бриллианты?
— Нет.
— Изумруды?
— Да нет же, — парень задумался, и даже перестал жевать, — артефакты!
— Какие такие артефакты? — не понял Оливье.
— Тут уж не знаю, но выглядели зловеще.
— Странный тип ты, Фасколь…
— Фаскол Ли, — поправил его парень, четко выговаривая каждый звук.
— Да какая разница после бутыли рома! — гаркнул Оливье, и саданул кулаком по столу.
Парень вздрогнул и вытаращил на него глаза.
— Рассказывай, где сокровища лежат! — крикнул старик.
На них покосились посетители таверны, среди которых были весьма неприятные субъекты. Оливье замолчал и нахмурился. Фаскол продолжил есть, свинина источала аппетитный аромат, и на вид была хороша. Он рвал ее зубами, жевал плохо, а посему ел быстро, тушка поросенка заметно уменьшилась.
— Говори, где сокровища, — сказал Оливье спустя минуту, когда на них перестали обращать внимание.
— А на борт возьмете? Нет мне жизни на этом острове!
— Говори давай, я тебе тридцать крон заплатил, — прошипел Оливье, плохо сдерживая эмоции.
— Что мне тридцать крон? — Фаскол выплюнул хрящ, тот попрыгал по тарелке и затих, — там сокровищ на сто тысяч, а, может быть, на двести или триста. Берите меня на корабль, и считайте, что деньги у вас в кармане.
Оливье почесал бороду, раздумывая на тот счет, что он пьянствует в Порт-Стене какой день, может быть, целую неделю, а капитан наверняка ждет результаты. Старый пират подумал, что надо предоставить Фрэнсису хоть какой-то плод своего труда.
— Сделаем так, — решил Оливье, — все расскажешь капитану, и он скажет, что с тобой делать.
Фаскол кивнул:
— Но если вздумаете повесить меня на рее, я совсем разочаруюсь в людях.
Алхимики заперлись на втором этаже лавки и уже который час чертили схемы. Ян макнул в чернильницу гусиное перо.
— Давайте сначала, — спокойно предложил он.
— К черту! — крикнул Панагам, — ясно, как день — переделаем все, что после добавления соли!
Ян перелистнул на четыре страницы назад.
— Хорошо, начнем с этого. Какую соль берем?
— А я считаю, нужно переписать весь процесс, используя медь, — настаивал Дин.
Панагам перевел дыхание, пытаясь успокоиться.
— Вот бумага, — он протянул Дину листок, — нарисуй схему. Обрати внимание на процесс ферментации.
Дин, нахмурив брови, взял листок, пододвинул к себе чернильницу.
— Надо было не развлекаться в море, а учить формулы, — упрекнул Панагам, — не говорил бы такие глупости.
Дин не отвечал, перо носилось по бумаге, пункт за пунктом развивая последовательность операций. Спустя минуту он сдался:
— Действительно, не выходит, — буркнул он, — придется фиксировать через соль.
Панагам демонстративно усмехнулся.
— Итак, друзья! — подал голос Ян, — возвращаемся к четвертой странице. Какую соль используем?
— Каменную.
Ян задумался, на уголке листка черканул несколько формул.
— Да, пожалуй, — согласился он, — значит, дистиллируем?
— Фиксируем, — поправил Дин.
Ван Ремм почесал за ухом, зевнул:
— Сколько времени мы не спали? — спросил он.
— Кто знает, — рассеянно проговорил Панагам, перебирая в уме десятки формул и вероятностей.
В комнату, постучавшись, вошла Бонни.
— Доброе утро, — поздоровался Дин.
— Уже восемь вечера, — сказала она.
Дин протер глаза, уставился на часы, мерно стучащие на столике.
— И верно, — пробормотал он.
— Я подготовила лабораторию, — сказала Бонни.
Алхимики брели по городу. Отступил дневной зной, и в воздухе разлилась вечерняя свежесть. Для них было настоящим наслаждением проветриться после долгих часов пребывания в комнате с задвинутыми шторами и закрытым окном — Ян Ван Ремм заботился о секретности.
