Ким Сатарин - Вторая радуга
Мариэтта зашевелила губами, затем неожиданно глянула на Ермолая и разом успокоилась.
— Оли с нами нет, ей наш детский лепет неинтересен, как я понимаю. Но вот Харламов здесь, и до сих пор не промолвил ни слова, — она доброжелательно улыбнулась юноше.
Лысый неожиданно сказал, что лично он весьма бы удивился, если бы ученик взялся высказываться по поводу совершенно незнакомых ему вещей.
— Вы здесь — то есть те из вас, кто учится первый год — путешествовали с Ольгой Аникутиной. Её миры, которые она вам демонстрировала, крайне своеобразны. Но Ольга не единственный проводник школы в такого рода путешествиях. Есть и иные миры, и некоторые из них реальны настолько, что обнаружить отличия от нашего мира невозможно. Такое же состояние, как справедливо заметила Мариэтта Узоян, возможно и в сновидениях. Степень реальности или иллюзорности духовных миров остаётся вопросом дискуссионным…
Но директора мало кто слушал. Вопросительные взоры сосредоточились на Ермолае, и, заметив это, Селиванов сразу переключился:
— У Харламова нет практики путешествий духа. Его способности предполагают иной путь обучения. Оттого он сейчас и молчит.
Вечером в комнату ребят без приглашения пришли Инга и Ольга. Девушки сели на кровать Харламова, высыпали из принесенного кулька на тарелку виноград. Игорь засуетился, пытаясь принять гостей получше, но дочь шамана пресекла его поползновения, ненароком обронив, что разговор предстоит деловой.
— Девушки у вас, как я понимаю, гостят нечасто. Инга, а ты что, и по-соседски не заходишь?
Баканова смутилась и пролепетала, что её не приглашали.
— Заходи без приглашения, — пожал плечами Игорь.
Ермолай явственно понял, что сосед видеть её особо не желает; но девушка, кажется, его настроения не уловила, приняла слова всерьёз. Ольга посмотрела на неё оценивающе — и вдруг заговорила о том, как они станут отмечать Новый Год. Ёлку, ясное дело, организует школа: выкопают с корнями, поставят в середине двора, украсят. В новогоднюю ночь вокруг неё будут гореть костры и факела. А вот само празднество отдано на откуп школьникам. Найдутся среди них и такие, что спокойно лягут в эту ночь спать. Но новички, да и вообще те, кто не чужд обычных человеческих развлечений, обычно жаждут веселья: танцев, веселых игр, подарков, маскарада.
Ингу тема заинтересовала. Юношу же неприятно поразило то, с какой небрежность дочь шамана упомянула, что в новогоднюю ночь местная традиция повелевает ночевать не в своих постелях, а с милым дружком или подружкой.
— Так что, ребята-девчонки, сговаривайтесь заранее, чтобы свободные комнаты суматошно не искать.
— Всё равно всё решается в последний момент, — с видом знатока сообщил Жолудев, — если всё заранее расписывать, то какой же это праздник? Так мы нашей группой соберемся?
Аникутина пожала плечами. Группа, хотят они того или нет, окажется центром притяжения для всех неприкаянных одиночек. Столовую обычно оккупировали ребята Дружинкина, а вот помещения в Большом Доме на третьем этаже были свободны. Не очень большая компания могла разместиться там вполне комфортно. Следовало только позаботиться о неком сценарии празднества и украшениях. Инга всерьёз принялась предлагать что-то, Ольга поддакивала, Игорь тоже увлёкся, а юноша старался понять, что ему-то на новогоднем празднике полагалось делать?
Аникутина, ясное дело, воспользовалась случаем, чтобы сильнее привязать Ингу к группе. Привела её в гости к парням, добилась, чтобы ей разрешили заходить по-простому, намекнула, что в праздник появятся шансы на флирт или любовное приключение. Получалось, Ольга как бы дала ей задание собрать весёлую компанию: в общем, Баканова при деле, чувствует свою нужность, и думать не думает о том, что ещё днём она категорически выступала против путешествий духа. Ход мыслей Ольги был юноше понятен. Непонятным оставалось, что будет делать она сама. Дочь шамана, поразительное дело, собиралась просто повеселиться. А он в её планах вообще не присутствовал, что уязвляло.
— Оля, а ты почему Ерёму в путешествие не взяла? — полюбопытствовала Инга, обнаружив, что юноша присел рядом и запустил руку в тарелку с виноградом.
— Он сам должен научиться. Его миры будут другими. Если всё будет хорошо, сами со временем увидите.
— Да я бы и на твои посмотрел с удовольствием, — заявил Харламов.
— Если готов, то хоть сейчас, — пожала плечами Аникутина.
— Пойдём? — спросил юноша, и дочь шамана аккуратно поднялась, стараясь не просыпать косточки.
Они перебежали двор по натоптанной тропинке, при этом Ольга отчётливо дала понять ему, что идея совместного путешествия ей кажется лишней.
— Честно говоря, я бы тебе отказала, но уж очень удобный случай оставить тех двоих наедине.
— Сводничества от тебя не ожидал. Этим больше Мариэтта занимается.
— Ты должен помнить, что без Инги существование нашей группы наполовину теряет смысл. А ей остро необходим либо любовник, либо надёжный друг. И кандидатуры всего две: ты или Игорь. В новогоднюю ночь ситуация должна разрешиться, другого такого случая придётся ждать слишком долго.
Но последующие его вопросы девушка прервала, попросив подготовить сознание к необычным переживаниям.
— Меня ты будешь ощущать постоянно. У нас общий мусун, так что возвращение из путешествия поодиночке нам не грозит. Управлять буду я, так что оставайся зрителем и не вмешивайся, что бы ни происходило.
Они уже спустились в подземелье башни. Раньше юноша никогда не видел этих коридоров, выложенных диким камнем. Только пол был из кирпичей, едва-едва скреплённых бетонной массой. Ольга затворила за собой железную дверь.
— Кресло видишь? Садись. Факел зажигать незачем.
Как ни странно, сейчас Харламов видел в полной темноте. То, что девушка назвала креслом, представляло собой слегка обтёсанный пенек со спинкой. Сама она присела на лежащее у стены бревно, сложив руки на коленях.
— "Сосредоточься на мне, посмотри мне в глаза, посмотри глубже, ещё глубже…" — мысленный приказ, которому он с удовольствием повиновался, позволил ему увидеть; да увидеть ли? — вообще непонятно, какими чувствами он сейчас пользовался — неспешно падающую вниз тёмную клубящуюся массу.
Он продолжал ощущать своё тело, неподвижно сидящее на примитивном кресле, и в то же время он летел, летел, влекомый непонятной силой. Впереди переливалось лилово-серым пульсирующее пятно, вокруг которого иногда появлялись серебристые сияющие крылья. Откуда-то он знал, что это была Ольга. То есть не Ольга — в этом тёмном, бесформенном мире физически их обоих не было. Это была её душа, разум, астральное тело, бесплотный дух — как говорится, нужное подчеркнуть. Себя Ермолай в этом мире вообще не воспринимал, что его нисколько не расстраивало. А клубящиеся массы не посветлели, нет, но — оформились. И стало понятно, что поднимаются путешествующие души вдоль неподвижной стены, по которой навстречу им, вниз, переливались, пузырясь, пепельно-серые волны клейкой жидкости.
