Олег Авраменко - Игры Вышнего мира
– Эйнар, бедненький! – сочувственно произнесла Герти, положив голову ему на плечо. – Несладко тебе пришлось… А твой отец, его казнили?
– Нет, он скрылся. Его до сих пор ищут, а я… я тоже прячусь. Не хочу, чтобы на меня показывали пальцами, шептались за моей спиной. Это невыносимо!.. После школы я полгода странствовал, все искал место, где бы мог осесть. Но окраинные Грани меня не привлекали, я привык к цивилизации, к общению с другими колдунами. Ну а где цивилизация, где много колдунов, там присутствует и Инквизиция. Трижды за это время меня узнавали, я очень похож на отца, и возникал такой нездоровый ажиотаж, который вынуждал меня уехать. Здесь, на Торнине, инквизиторы появляются редко, и я чувствую себя более-менее свободно. Но все равно боюсь. И с тех пор, как повстречал тебя, стал бояться еще больше. Я не хочу уезжать отсюда, не хочу расставаться с тобой.
– Я тоже не хочу с тобой расставаться, – ответила Герти, крепче прильнув к нему. – Я не представляю своей жизни без тебя… А знаешь, мы встретились совсем не случайно. Теперь я уверена, что нас свела вместе судьба. Мы сразу почувствовали друг в друге товарищей по несчастью, хоть и не знали, что нас связывает общая беда. Я ведь тоже не была откровенна с тобой, скрыла от тебя правду о моей маме. Ее убили не разбойники… – Она замолчала в нерешительности.
– А кто же? – спросил Ларссон.
Запинаясь и порой всхлипывая, Герти стала рассказывать ему свою историю, которую Лассон знал и так. К счастью, ему не пришлось задействовать свой артистизм, чтобы изображать на лице соответствующие эмоции, поскольку девушка говорила, не поднимая головы с его плеча. Он просто слушал, а когда она надолго умолкала, подбадривал ее короткими сочувственными репликами.
– Я не верю, что мама была злой ведьмой, – сказала под конец Герти. – Не хочу, отказываюсь верить. Но… – Она тихо шмыгнула носом. – Я очень боюсь, что это может быть правдой. Хотя и стараюсь убедить себя в том, что произошла ужасная ошибка, что мама стала жертвой рокового стечения обстоятельств. Ведь она всегда была такой доброй, лечила людей… А еще, будь она служительницей темных сил, Вышний мир не стал бы направлять мне послание.
– Послание? – встрепенулся Ларссон. – Какое послание?
– Я видела во сне троих человек, взрослого мужчину и двух мальчиков. Они посоветовали мне уехать с Зелунда вместе с Марком. А когда я описала этих людей Марку, он сказал, что знает их. Мужчину зовут… звали Ривал де Каэрден, а мальчики были братьями королевы Инги. Все трое давно погибли. Марк уверен, что это было послание Вышнего мира. И мастер Ильмарссон так считает.
– Расскажи об этом подробнее? – попросил Ларссон.
Герти подняла голову с его плеча, быстро взглянула на небо, где уже зажглись звезды и все ярче разгоралась ущербная луна, затем посмотрела на часы.
– Ой, мне уже пора! – произнесла она и соскочила с коленей Ларссона. – С каждым днем я все позже возвращаюсь. Скоро не буду успевать на ужин. Пойдем обратно, Эйнар.
Ларссон медленно поднялся, чувствуя, как у него затекли ноги. Герти была легонькая, но отнюдь не невесомая. Впрочем, за удовольствие целый час продержать ее у себя на коленях это была невысокая плата.
– Ладно, пойдем.
По пути к школе Герти во всех подробностях поведала ему о своем сне и даже показала мысленную «картинку» тех троих, что явились к ней с посланием. И хотя с тех пор прошло почти четыре месяца, изображение было на удивление четким – то ли Герти обладала очень хорошей зрительной памятью, то ли едва не каждый день вспоминала о том сне.
В мужчине Ларссон безошибочно признал Ривала де Каэрдена, чей портрет после событий на Атрисе был помещен в Зал Славы Инквизиции. А младший из мальчиков и впрямь сильно походил на королеву Ингу. Насколько Ларссон помнил, его звали Гийом…
– Но есть один вопрос, – сказала Герти нерешительно, – который я боюсь задать Марку. И главному мастеру тоже.
– Было ли это послание от Вышних? – сразу догадался Ларссон.
– Да, – кивнула она. – Когда я думаю об этом, то… В общем, если моя мама была… ну, той, кем ее считают, тогда Вышнему миру не было смысла заботиться обо мне. А значит, я могла получить послание с противоположной стороны – фальшивое, призванное убедить Марка забрать меня с Зелунда, где мне грозила смерть. И также это значит, что я нужна… – из ее груди вырвался горький всхлип, – тем, кому, возможно, служила мама…
В первый момент Ларссоном овладел соблазн воспользоваться сомнениями Герти и завести разговор о том, чтобы уехать с Торнина, спрятаться от происков темных сил. Но нет – она все равно откажется. Даже страх перед Нижним миром не заставит ее бросить школу, где ей так хорошо, где она чувствует себя счастливой…
– Выбрось из головы эти глупости, – твердо произнес Ларссон. – Если бы ты не побоялась спросить, то давно бы уже знала, что Нижний мир не может насылать логичные и содержательные сны, он способен породить только бессвязные видения и кошмары. Во всяком случае, пока ты находишься на Гранях.
– Значит, послание было от Вышних? Ты уверен?
– Нет, не уверен. Не исключено, что этот сон наслал на тебя тот же Марк.
– Он уверял, что не делал этого. Да и зачем ему?
– Например, чтобы ты согласилась уехать с ним. Может быть, он положил на тебя глаз.
Как Ларссон и ожидал, это предположение заметно развеселило Герти:
– Эйнар, ты ревнуешь? В самом деле?
– Ну немного, – признался он, и это была чистая правда.
– Тогда можешь успокоиться. Для Марка я всего лишь малолетняя девчонка, которую он взялся опекать. Ведь он весь из себя такой взрослый, и нравятся ему взрослые девушки. Особенно Андреа.
– Та, с которой он ведет занятия? – на всякий случай уточнил Ларссон; в своих рассказах Герти часто упоминала о двух молодых учительницах, Андреа и Гвен, но он постоянно их путал.
– Да, она. И Марк ей тоже нравится, это сразу заметно. Думаю, из них получится хорошая пара… Правда, Аби так не считает, бедняжка, – добавила Герти сочувственным тоном. – Она сама влюблена в Марка.
Дальше они шли молча. Ларссон обнимал Герти за талию и думал о сне, который она видела, пытаясь увязать его с другими обстоятельствами этой истории. А ситуация получалась крайне запутанной и неоднозначной. Ларссон не солгал девушке: Нижний мир не был причастен к ее сну. Связные и содержательные сны, исходящие из Преисподней, человек мог видеть только в «колодце», а во всех других случаях это была исключительная прерогатива Вышнего мира. Ларссон уже знал, что за шесть лет его отсутствия Вышние резко активизировались, и если раньше насылаемые ими сны были такой редкостью, что в их реальность мало кто верил, то в последние годы эти сны-видения стали явлением довольно частым и для них даже подобрали специальный термин – послания. Разумеется, как и в прежние времена, большинство таких посланий на деле оказывались плодом слишком буйного (или больного) воображения, и тогда их называли ложными или фальшивыми. Однако в случае с Герти такой вариант исключался – ведь в своем сне она видела людей, которых никогда не знала, а значит, не могла это придумать ни сознательно, ни бессознательно. Посему оставалось две возможности: либо видение наслал на нее Марк фон Гаршвиц – единственный колдун, находившийся рядом с ней, либо это действительно было послание Вышнего мира. В первый вариант верилось с трудом – если бы Марк хотел заставить Герти поехать с ним, он придумал бы видение поубедительнее. А так, и по своей форме, и по содержанию, сон был скорее адресован самому Марку – чтобы он взял девушку с собой на Торнин.
