Стивен Дональдсон - Появляется всадник
— Кто—то должен предупредить их. В противном случае у них не будет ни единого шанса на успех.
— А как же быть с предсказанием Гильдии? Как быть с нуждами Морданта?
Внезапно он поднялся и устремился вдаль с такой решимостью, словно не собирался возвращаться, но через мгновение резко повернул назад и возвратился к ней, шагая по свежей траве и разбросанной еде.
— Ты хочешь, чтобы я предупредил их, — прохрипел он. — По—твоему, я не думал об этом? Говорить легко. Ты знаешь, как далеко отсюда Орисон? Осада только началась. Кадуол уже выступил. Все, что он хочет уничтожить, будет лежать в руинах, прежде чем я одолею половину пути. Я прибуду, словно примерный мальчик, сопя от усердия, желая спасти весь мир, а он лишь посмеется надо мной.
— Он всего лишь посмеется.
— Териза. — Джерадин с видимым усилием сдерживался, не позволяя себе накричать на нее. — Я невероятно устал от того, что надо мной смеются.
Душа Джерадина была истерзана, она ясно видела это; он настолько опечалил ее, что ее гнев прошел, во всяком случае на время. Она не знала, что сказать.
Да и что она может сказать? Она поняла; она все поняла. Он проиграл и старается смириться с этим. Но понимала она это или нет, ничего не меняло. Это не поможет — ни ему, ни Морданту. И еще она должна была что—то дать ему. Если она этого не сделает, то снова расплачется.
Тихо, стараясь скрывать озабоченность, она спросила:
— А что ты хочешь от меня? Он ответил быстро.
— Ты Архивоплотитель, — коротко заметил он. — Как Вагель. Ты только что доказала это. Ты можешь проходить сквозь зеркало, не изменяя миры. И не теряя рассудка. Но ты не просто обладаешь подобными способностями. Ты можешь измерять и сами изображения. Вместе мы составляем самую могучую пару в Морданте. Все, что нам необходимо, — практика. И зеркала. Я хочу, чтобы ты осталась здесь и помогла мне защищать то единственное, за что стоит сражаться. Прежним тоном она спросила:
— А у тебя есть хоть какое—нибудь зеркало?
— Нет, пока нет. У здесь есть оборудование и красители, которые отец конфисковал у местного Воплотителя в давние времена, когда Мордант жил в мире, но мы никогда не пользовались ими.
Я беспокоился, пока ты была в Орисоне, где Эремис мог напасть на тебя — или заставить тебя напасть на меня. Но после того, что ты мне рассказала, думаю, нам нет нужды торопиться. В настоящий момент мы не представляем для него угрозы. Он выжил нас из Орисона, и ему удается прикидываться невинной овечкой. Полагаю, он не вспомнит о нас, пока не расправится с Орисоном. Он не будет заниматься мелкими проблемами, пока не разберется с крупными.
Териза тихо вздохнула.
— Мы двое — «самая могучая пара в Морданте» и в то же время — «мелкая проблема».
— Все, что нам нужно — это практика, — повторил он, словно пытаясь убедить ее. — Когда он будет готов напасть на нас, то не застанет нас врасплох. Если он попытается напасть на Домне, мы ему руки поотрываем.
После недолгой паузы он закончил, словно человек, примирившийся с отсутствием веры в свою значимость:
— Ничего другого нам не остается.
Может быть, он был прав — Териза не знала. Она не могла найти правильное решение. Он решил, что она будет поступать, как хочет он: этого было достаточно. Это даст ей время подумать. Время отдохнуть. Она невероятно нуждалась в отдыхе. И, не придя ни к какому решению, Териза посмотрела на него и сказала:
— Кстати, что касается Домне. Мне кажется, ты должен скорее отвезти меня в Хауселдон. И представить своей семье.
***По какой—то причине ее покорность — и мысль о том, что он возвращается домой — не улучшили мрачного настроения Джерадина. Если он улыбался, то делал это так, что улыбаться в ответ совсем не хотелось. Горечь поражения, видимо, проедала его насквозь, и дурное настроение сменилось непроницаемым выражением лица и замкнутостью.
С невероятным педантизмом, столь непохожим на его всегдашнюю неловкость, столь памятную ей, он собрал вещи, напоил коней и оседлал их.
— Поезжай на жеребце, — сказал он, указывая на одну из лошадей. — Квисс натренировала его возить беременных женщин. Квисс часто ходит тяжелая. Думаю, Тольден решил завести не меньше семи сыновей. — Когда он говорил об этом, его тон смягчился, но впечатление создавалось скорее самими словами, чем их звучанием. —
Но пока что у него пятеро детей, и из них две дочери.
Потеплело; тем не менее, Териза взобравшись на жеребца, укуталась в одеяло. Это был всего лишь второй ее опыт езды верхом, да и седло казалось страшно высоким. Держать одеяло было довольно неудобно — но еще сложнее было бы придерживать разорванную рубашку. Последнее, чего ей хотелось, это прискакать в Хауселдон, выставив напоказ голую грудь.
Когда она устроилась, Джерадин отпустил поводья. Затем вскочил на своего скакуна, клячу с каким—то безумным взглядом, и поскакал вперед.
Сперва они спускались со Сжатого Кулака по холму, а потом дорога стала неровной, словно покоробленная кожа. Даже в тени горы света хватало, и Териза разглядела подснежники, пробивающиеся в траве; она никогда не думала, что они такие яркие — куда ярче, чем ей помнилось. Наконец они с Джерадином выбрались на солнце, к буйству красок: всполохам голубого и сиреневого, розовато—лилового, желтого с оттенками оранжевого, к темно—красным головкам клевера. На склонах холма виднелись деревья, но основные их заросли тянулись вдоль реки. С севера, востока и юга высились горы, до сих пор покрытые снегом, и ей казалось, что они с Джерадином едут по ущелью.
Насколько хватал взгляд к северо—востоку, большая часть провинции Домне была покрыта травой с подснежниками.
Джерадин не ошибся; жеребцом управлять оказалось легко; и она отчасти успокоилась. Они с Теризой продолжали спускаться, проезжая небольшие холмы, и она почувствовала себя настолько уверенно, чтобы на пробу послала коня в галоп. Ощущения — утреннее солнышко, лошадь, его присутствие рядом — было намного приятнее, чем тогда, когда она скакала с Джерадином и Аргусом, и она не сумела сдержать улыбку.
— Да, — услышала она его бормотание, словно он отвечал на ее вопрос. — Провинция Домне прекрасна. Она всегда прекрасна, неважно, что случится с ней — или с Мордантом. Неважно, кто живет здесь и кто умирает, неважно, какие изменения происходят. Кое—что… — он осмотрелся, словно стараясь охватить взглядом всю окружавшую его местность, — кое—что остается.
Он задумался, а затем сказал;
— Может быть, именно поэтому Домне никогда не хотел воевать. И, несмотря на это, король продолжает любить его.
