Анна Клименко - Век золотых роз
Синх не дослушал. Наклонившись, сгреб пригоршню снега, сжал пальцы – получился увесистый, чуть влажный комок. Липким червячком шевельнулась зависть: и отчего подобная мысль первому пришла в голову этому мускулистому здоровяку, а не синху, чьи предки считались наимудрейшей расой Эртинойса?
– Если щеры не захотят нас сожрать, то, надеюсь, как и всякая животина, они обогнут препятствие, – лихорадочно зашептал Дар-Теен, – подумай, ящерица, иного шанса у нас нет.
– Пожалуй. Я слыхал, у щеров нюх слабый. – Элхадж отшвырнул снежок, глянул в ту сторону, откуда приближалась опасность. – Но если мы хотим построить нечто внушительное, то надо поторопиться.
– Это точно, – согласился ийлур.
Он отстегнул меч, отбросил в сторону мешок.
– Ну, давай, не стой столбом!
…Снежные шары получались большими и грязноватыми, потому что порой приходилось катить их по земле. Дар-Теен, утирая пот, подхватывал из-под низу тяжелые снеговые глыбы, укладывал их поверх получившегося фундамента. Одно было плохо: поблизости снег стремительно заканчивался, и приходилось отбегать все дальше и дальше, и это убивало время. А щеры, словно назло, и не думали сворачивать в сторону, двигаясь прямо на путников.
Что до Элхаджа, то он уже с трудом разгибал ноющую поясницу и раздраженно шипел, слушая команды ийлура.
«Взял бы сам покатал снежки, – думал синх, сплевывая в утоптанный снег вязкую слюну; оба сердца заходились в суматохе, так и грозя выпрыгнуть через рот, – а то горазд командовать!»
И тут же обрывал себя: ведь Дар-Теен взял на себя самую тяжелую часть работы. Разве смог бы обычный синх поднять снеговой шар на высоту груди, не говоря уже о том, чтобы забросить его выше своей головы!
– Шевелись, шевелись! Немного уже осталось!
Застонав сквозь сжатые зубы, Элхадж выпрямился, глянул из-под ладони и тут же, хрипя, покатил «снежок» Дар-Теену.
Ибо на сей раз щеры оказались слишком близко. Настолько, что можно было рассмотреть отдельных тварей. Элхаджу даже померещилось, что он увидел блеск солнца на влажных клыках и узоры на чешуйчатых шкурах.
– Давай сюда. – Ийлур, сплюнув, подхватил снежный ком под влажное и скользкое брюхо. Крякнув, буквально забросил его наверх, а затем, утерев пот с покрасневшего лица, насмешливо посмотрел на синха. – Ну что, Элхадж. Дом готов, осталось в него забраться…
«А как забираться? Естественно, через верх». – Синх тоскливо оглядел строение.
Крепость вышла неуклюжей, словно вылепленной из плохого теста. Чудом казалось, что комья грязного снега держатся друг за дружку и не катятся в разные стороны. Но все же… это было укрытие.
– Ну, давай, давай, нечего глазеть, – пробурчал за спиной Дар-Теен.
Он подобрал свои нехитрые пожитки, включая меч, и легко перебросил их через стену. Метнул на синха недоумевающий взгляд.
– Полезли, что ли…
– Полезли.
И тут, к своему ужасу, Элхадж понял, что не в состоянии забраться по этой снежной стене. Ногти скользили, и пальцы ног упорно не желали цепляться за скользкий снег.
– Эх ты, ящерица, – ийлур покачал головой, – что бы ты без меня делал?
Над этим вопросом Элхадж не успел подумать – сильные руки подхватили его поперек туловища.
– И-эхх!
Бросок – и Элхадж скатился вниз. Но уже по другую сторону снежной стены.
Над белой кромкой показалась взлохмаченная голова Дар-Теена, через несколько мгновений – нога, обутая в тяжелый башмак. И он тяжело спрыгнул внутрь убежища.
– Все. Сидим и ждем.
Элхадж отвернулся и уставился в угол крепости. Ему откровенно не нравилось то, что Дар-Теен им командует; хотелось язвительно прошипеть – мол, да кто ты такой, чтобы указывать? Но синх крепко сжал челюсти и промолчал. В конце концов на этот раз Дар-Теен и в самом деле подал дельную мысль… Да и сколько раз уже на пути к Храму этот белобрысый здоровяк спасал ему, Элхаджу, жизнь?
«Воистину божественный знак, – подумал синх, – я был слеп».
– Иди сюда, – вновь раздался голос ийлура, – посмотрим на щеров…
Оказывается, он проковырял между снежными комьями крошечное оконце и теперь с интересом наблюдал за происходящим вне сооруженных стен.
Элхадж подошел.
– Кажется, мы вовремя сюда забрались.
Ийлур бурчал еще что-то, но голос его потонул в тяжелом, плотном гуле. Все слилось воедино: рычание дерущихся самцов, топот тяжелых лап, скрежет чешуи о чешую…
– Дай я теперь посмотрю, – потребовал ийлур, но Элхадж как вцепился ногтями в края оконца, так и застыл с приоткрытым ртом.
Ведь он на самом деле никогда не видел щеров. Только на картинках. Даже когда шли через степь, не довелось гнезду встретиться со стаей – иначе не осталось бы в живых никого…
Огромные, в узорчатых зеленых шкурах, щеры шли на снежную крепость. Не быстро, но неотвратимо. Уже можно было различить и белые клыки, торчащие парой хороших кинжалов из нижней челюсти, и разверстые пасти, и даже маленькие красные глазки. Щеры двигались вперед стеной – иначе и не скажешь. И Элхаджу вдруг показалось, что вот сейчас вся эта лавина сметет их жалкий снежный домик, не останавливаясь растопчет в кровавое месиво и свободно покатится дальше…
Дар-Теен силой оттащил его от оконца, выглянул и что-то сказал, но было уже не понять что. Элхаджу показалось, что ийлур побледнел; еще через мгновение Дар-Теен подался назад, к замершему синху, и подхватил с земли меч.
– Фэнтар, помоги! – как сквозь плотное одеяло, донеслось до Элхаджа.
И все накрыл шум бегущей стаи.
«Спасибо тебе, Шейнира». – Синх мысленно возблагодарил свою богиню.
Случилось то самое чудо, на которое они так надеялись: стая разделилась и обходила снежную крепость с двух сторон, подобно тому, как река, встретив на своем пути гору, разбивается на потоки, чтобы потом опять слиться воедино.
– …Ну вот и все.
Дар-Теен, бледный, как простыня, привалился спиной к спасшей их стене.
Элхадж молча смотрел на него – говорить что-либо попросту не осталось сил. Ныла поясница, болели руки, но в душе радужными сполохами северного сияния играло ликование.
– Стая… – промямлил он, коверкая общий.
– Прошла мимо, – выдохнул ийлур, – мы с тобой счастливчики, синх. Надеюсь, что до самого Храма дойдем.
Синх втянул в себя воздух – глубоко, насколько хватило легких. Все еще с трудом верилось, что они живы и что не остались лежать втоптанными в степную землю, с раскрошенными костями и разодранной в клочья плотью. Он мотнул головой, отгоняя навязчивые видения собственной, только что пронесшейся мимо гибели, а затем подошел к окошечку и выглянул наружу.
Язык прилип к нёбу. Хотелось сказать что-то Дар-Теену, но слова застряли в горле.
