Анатолий Герасименко - Тотем Человека
Если совсем честно, было еще одно обстоятельство. Решающее обстоятельство. Страх за собственную шкуру. И за Боба. Если Тим и Черный узнают, что Саша им лгала — ей конец. И Бобу, за компанию. А потом эти двое сойдутся в дуэли, и тот, кто выживет, станет совершено неуправляем. Саша помнила масштабную операцию пятилетней давности, оцепленную область, патрули, сотрудников в штатском. Десятки мертвецов. Люди — случайные прохожие — умирали просто потому, что попадались на пути взбешенного сфинкса, почуявшего собственную власть. Его так и не удалось взять живым, труп нашли в каком-то ночном клубе. Саша была тогда стажером, курсантом. На всю жизнь запомнила роскошно отделанный подвал, гремящий из огромных колонок драм-н-бас, вспышки стробоскопа, лазеры… и трупы, трупы, трупы на полу. Смерть от передозировки экстази; от остановки сердца; от обезвоживания; от инсульта; кто-то просто оступился, упал и ударился затылком о каменный пол; кто-то напоролся на осколки стакана с коктейлем; все смерти были глупыми, случайными, нелепыми — все сорок пять смертей. Повезло еще, что время было раннее, и клуб только-только открылся, приняв первую дозу посетителей.
Нельзя допустить, чтобы сфинкс узнал о том, какую угрозу представляет одним своим существованием. Поэтому-то их так долго готовили к реальным операциям, с тщательно выверенной смесью уважения и опеки, подсовывали — в виде тренировки, в виде тестов — фотографии. Поэтому-то с каждым сфинксом общался только куратор — и еще два-три человека, по крайней необходимости. Это была опасная работа, пожалуй, опасней всего на свете. Нам повышают оклады, нам дают по три отпуска в году, и только мы имеем право в любое время дня и ночи вызвать Милу, чтобы она накачала нас под завязку, по уши… Добрая, славная Мила. Что бы мы без тебя делали. Просто редкая удача, что у нас работает самая сильная кошка в городе (а еще, по слухам, самая сильная в стране). Каждый, кто готовился войти в палату Черного (или в кабинет Тима), перед этим шел к Миле, и она дарила ему, сколько могла. Говорят, кошки не просто повышают удачу своим партнерам — они берут ее у мира взаймы. Против природы не попрешь: тут прибавилось, там убавилось, закон сохранения, в школе еще проходили… А сфинксы — они просто расплачиваются за все везение, которое мы взяли. Любому человеку в жизни может повезти, и может не повезти. В целом, баланс должен быть нулевой, удача в итоге равняется невезению. Кошки смещают этот баланс в сторону удачи — по чуть-чуть, исподволь. Зато платить по счетам приходится сразу и помногу. Любой сфинкс стократ сильнее обычной кошки, только у кошек дар работает со знаком плюс, а у сфинксов — со знаком минус. Да, Мила — просто спасение. Да и то, надо сказать, Черный играючи понижает удачу ниже нуля всем, кого накачала Мила. Стоит ему только разозлиться посильней. Так что…
Так что, для Саши выход был один. Молчание.
Саша взмахнула пропуском перед носом у охранника. Тот кивнул безучастно, не глядя ни на пропуск, ни на Сашу. Можно надеяться, что не запомнил. Вот ведь как: вроде и отпросилась, и чиста перед начальством, а все равно светиться лишний раз ни к чему. Вдруг придет кому-нибудь в голову проследить. Она села в подоспевшую маршрутку, пробралась на заднее сиденье, постаралась устроиться поудобнее в жестком кресле. Машина немного постояла — здесь, у санатория, была конечная остановка — и, никого, кроме Саши, не дождавшись, тихонько двинулась в путь. 'Сейчас одиннадцать, — думала Саша. — Если пробок не будет, доберусь за полчаса, а лекция в двенадцать — хорошее место займу, в уголке. А когда лекция кончится, то есть часа через полтора, у меня останется еще целых четыре часа… Нет, не у меня — у нас. Главное, вернуться вовремя'. Она вспомнила, как однажды прибежала, запыхавшись, домой пол-восьмого, и какой допрос ей тогда учинил Боб. Интересно, поверил он ей или нет. 'Нельзя так жить', - подумала она, но тут же забыла свои мысли.
Маршрутка, конечно же, попала в пробку. Вчерашняя жара сменилась сегодня тоненьким, моросящим дождем. Водитель оставил открытым люк, и Саша глядела, как с потолка срывались редкие капли. Надо бы, по-хорошему, самой подняться и захлопнуть. Саша представила, как встает, тянется к высокому потолку, ей не хватает роста, приходится встать на цыпочки, и еще держаться одной рукой за поручень, так что стоишь распяленной в самом проходе, и кофточка задирается, открывая живот, а водитель пялится в зеркальце, и когда, наконец, достаешь кончиками пальцев до рукоятки люка, машину бросает вбок, чтобы ты завалилась на сиденье, взбрыкнув ногами… Черт с ним, решила Саша. Сам закроет. Тяжело быть женщиной. Но, если хотя бы один человек тебя понимает по-настоящему, то уже легче. Впрочем, надо быть честной с самой собой: единственный человек. Зато какой…
Саша запрокинула голову, зажмурилась. В детстве учитель говорил: когда нечего делать, всегда представляй реку… Река несет лодочку… река нежно баюкает лодочку на волнах… их реки встретились… это такое чудо, теперь они плывут по реке вместе… Река огромная, полноводная, места хватит всем-всем… Вниз, вниз, вниз по течению…
Она приехала за десять минут до начала лекции. Как ни странно, место в углу было свободным. Саша стала пробираться между прихожанами. Кто-то сидел в позе лотоса, кто-то вытянул перед собой ноги, кто-то просто лежал, уставясь в потолок и подложив руки под голову. Лекции каждый раз происходили на новом месте (еще говорили 'на новой точке'), чтобы сохранить общину в секрете и избавить ее от праздных слушателей. Из уст в уста передавали, где случится следующая лекция — или просто называли номер 'точки'. В этот раз заветным местом оказался гигантский подвал под офисным центром, 'точка' номер пять. Здесь были уже почти все прихожане — круглолицые, большеглазые кошки, плечистые волки, крысы с аристократическими маленькими ладонями. Были здесь и странные, ни на одного зверя не похожие существа, одни — долговязые и тощие, другие — приземистые и рукастые, третьи — огромные, сплошь заросшие волосом, четвертые — субтильные и медлительные… Черт его знает, кем они были в прошлых жизнях. Кем-то, вероятно, были: китайский гороскоп не на пустом месте возник. Вон тот, носатый, горделивый — вылитый петух. А тот, что сидит, насупившись, в дальнем углу — это бык. Или кто-нибудь вроде быка. Саша знала, что родиться человеком может любое животное. Многие собирались небольшими группами — чаще всего, один мужчина и несколько девушек. Почти все носили длинные волосы, собранные на затылке в хвост. Или в косичку.
Саша опустилась на толстый, мягкий ковер, подтянула поближе подушку и улеглась в любимую позу: лежа на боку, ноги поджаты, руки сложены перед грудью. Так лежат кошки, когда находятся между сном и явью. Так она всегда любила устраиваться на диване, не отдавая себе отчета, что похожа на кошку, пока не пришла сюда и не узнала, что самая удобная поза для хинко — это поза его Тотема.
