Фиона Макинтош - Мост душ
— Он не убьет меня из-за Кайлеха, — сказал он. — Я хочу оказаться там во время визита горного короля. Если они планируют прийти к какому-то соглашению, Селимус не станет требовать смерти девушки из знатной семьи на глазах у нового союзника. Он не настолько глуп.
— Думаете, его это остановит? — возразила Валентина со скептическим выражением лица. — Вы возлагаете слишком большие надежды на его порядочность.
Уил с облегчением констатировал, что королева забыла о его опрометчивой фразе, и бросил на Криса предостерегающий взгляд, призывая того быть внимательным и не сболтнуть случайно лишнего.
— Я знаю Селимуса, — ответил Уил. — Мы выросли вместе. Если он чем когда-то и отличался, так это своим обаянием. Нет, я не думаю, что он опасен мне, пока ему необходимо поддерживать мир с соседним королевством.
— А что будет потом, когда уедет Кайлех? Вы думаете, он и дальше будет думать о приличиях? — спросила Валентина.
— Я тоже уеду. Раз там Аремис, он поможет мне сбежать.
— Нет, — решительно возразила Валентина. — Я не могу вам позволить это сделать. Очень глупая и бесполезная затея. Я не могу этого разрешить.
Уил перевел дыхание. Следующие слова дались ему непросто.
— Я не ваша собственность, ваше величество. Вы не можете мной распоряжаться.
Слова произвели на королеву такое впечатление, словно он влепил ей пощечину. Молодая женщина попыталась взять себя в руки и скрыть внутреннюю борьбу между болью, вызванной обидой, и чувством собственного достоинства.
— Примите мои извинения, Илена. Судя по всему, я сделала неправильные выводы из нашего разговора, — ответила Валентина. Тон ее был таким же холодным, как подливка вокруг цыпленка, которого они забыли съесть.
— Нет, ваше величество, вы все правильно поняли. Я готова вам служить. Но это ничего не меняет. У меня свое представление о том, как я должна это делать.
— Вы идете на смерть, Илена! — воскликнула Валентина.
— Не думаю, что вы правы, но такой путь я выбрала сама. И пусть будет, что будет.
— Только не ради меня! Я не хочу, чтобы на моих руках была ваша кровь.
— Не сомневаюсь, вы пытались командовать и Уилом, но, наверное, и там ваши аргументы не подействовали. Я так же упряма, когда речь идет о защите тех людей, которых я люблю. — Слова о любви выскочили совершенно случайно, и он почувствовал, что опять покраснел.
Валентина не обратила на его смущение никакого внимания.
— Илена, вы ведь еще совсем молодая женщина, — воскликнула она.
— Именно поэтому я прошу позволить мне оставить вас с герцогом наедине, ваше величество. Пожалуйста, простите, — сказал Уил, внезапно почувствовав новый прилив боли, сопровождавшей его целый день. Кроме того, это был хороший повод уйти от опасного разговора с королевой.
Крис выглядел озадаченным, но королева, все еще продолжая сердиться, только кивнула. Она правильно поняла затруднительное положение Илены.
Уил отправился в свои покои, где его ждали чистые салфетки и свежий чай из листьев малины. Он ненавидел свое состояние и больше не хотел быть женщиной. Особенно его выводило из себя пренебрежение, которое демонстрировали по отношению к женщинам такие же, как они сами, представительницы их пола. Какое право имеет Валентина считать Илену слабой? «Это по меньшей мере несправедливо», — говорил он себе, преодолевая последний пролет ступенек. Нет, скорее, не слабой, а неумелой. Он подумал о Фарил. Если бы у Валентины была возможность с ней встретиться, королева увидела бы женщину, ведущую себя на равных с мужчиной.
Последующие несколько минут он провел с выражением отвращения на лице, меняя салфетки и попивая чай из листьев малины. В конце всех процедур Уил почувствовал себя полностью измотанным и в порыве раздражения переоделся в свои любимые узкие штаны и рубашку, хотя признал, что юбка в его нынешнем состоянии, была бы более удобна.
«Шарр, заклинаю тебя, избавь меня от этого, — мысленно взмолился он, выпив горький чай. — Сделай меня снова мужчиной».
Стук в дверь прервал разговор с богом. Его не удивило, а скорее смутило, что это была Валентина.
— Можно мне войти? — спросила она.
— Конечно, ваше величество, — ответил Уил, взяв в себя в руки. — Простите, я…
— Нет-нет, все в порядке, это я должна извиниться. Простите, что ворвалась к вам, — начала Валентина. — Я вижу, вы пьете чай из малиновых листьев. Как вы себя чувствуете?
— Понимаете, первый день, — махнул рукой Уил, как многоопытный знаток этого дела.
— Вы надеялись, что беременны? — мягко спросила королева, вызвав несказанное удивление у Уила.
— Нет, ваше величество, я знала, что не беременна, — солгал он.
— Простите, мне не следовало спрашивать об этом. Я просто подумала, вы недавно вышли замуж, и у вас с Элидом, возможно… ну, вы понимаете…
— Да, — ответил Уил, обеспокоенный тем направлением, которое принял разговор. Ему еще не приходилось чувствовать себя настолько не в своей тарелке за то время, что он находился в теле Илены. — Но ребенка я не жду.
У Валентины было настолько печальное лицо, что казалось, она сейчас заплачет.
— Вы знаете, Илена, бывают моменты, когда мне хочется, чтобы наша связь с Роменом закончилась рождением ребенка.
Уилу пришлось отвести глаза. Ее слова причиняли невыносимую боль. Он занялся уборкой одежды, которую недавно снял. Валентина улыбнулась и поменяла тему.
— Я вижу, вы переоделись. Не понравилось платье?
— Что вы, ваше величество. Оно прелестно. Просто я привыкла к этой одежде во время путешествия и чувствую себя в ней более комфортно.
Валентина понимающе кивнула.
— Я тоже люблю носить костюмы для верховой езды. У мужчин очень удобная одежда. Мне хотелось бы быть мужчиной, а вам, Илена?
— Мне тоже, ваше величество. Мне этого хочется прямо сейчас. — Уилу еще не приходилось говорить правду с такой страстью.
Она поняла его пылкое заявление в другом свете.
— Да-да, я понимаю. Вас сегодня мучают боли. Надо признать, меня Шарр миловал, и я не испытываю сильных спазмов.
— Вы собираетесь заводить детей? — спросил Уил, приходя в отчаяние от невозможности отойти от разговоров о женских недомоганиях и чувствуя, что поддерживать беседу на эту тему у него не очень получается.
— Конечно. Я решила, что это будет единственный светлый момент в предстоящем ненавистном браке. Селимус никогда не получит мою любовь, но на тело будет иметь право. Он даст мне кое-что гораздо более ценное, чем сам имеет.
Уил поморщился, потому что новый приступ боли объединился с картиной, возникшей у него в голове — Селимус в постели с Валентиной.
