Нат Касс - Тени Прошлого
Возможно, это и есть то знание, обладать которым им не следует никогда и ни при каких обстоятельствах.
— Пойдем, ученичок ненаглядный, — наконец иронично сказал я. — Поищем подходящий для ночлега трактир.
Завтра нам предстояло начать искать информацию об одном древнем артефакте, затерянном в то время в запутанных подземельях Высшего Королевского Университета.
За окном уже было темно. Давно — несколько часов как. Три луны, сверкая на ночном небе причудливым сочетанием желтого, оранжевого и красного цветов, стремительно, словно наперегонки, все вместе поднимались по небосклону.
Ей не спалось.
Одеяло было откинуто, занавески — широко раздернуты. Потому источником света, единственным на всю спальню, служили все те же яркие луны, как будто нарочно заглядывающие именно в эту комнату.
Она резко, импульсивно встала и прошлась по комнате. Выглянула в окно. Не обнаружив ничего необычного, вернулась в кровать, но, не пробыв там и минуты, снова решительно поднялась на ноги.
Что-то ее тревожило, что-то не давало ей покоя.
Как будто она забыла нечто очень, очень важное.
Но вот только что.
Девушка накинула на плечи теплую домашнюю атту и села за стол. Кажется, она раскрыла записную книжку — но не стала в ней что-то писать. А просто, пробежав глазами какие-то строчки, написанные будто бы ее собственной рукой, уткнулась в ладони и сидела так, почти что неподвижно, еще некоторое время.
Было тихо. Только на улице, так далеко и так близко, яростно завывал ветер. Слишком быстро низкие тучи заслонили собой все три луны. Вот уже послышался и стук капель, падающих на крышу, на деревья, на землю. Начиналась гроза.
Звук дождя успокаивал ее и помогал ей думать.
И все равно.
Она не могла вспомнить, когда написала эти строчки.
— Может быть, мама права? — обреченно сказала девушка вслух самой себе. По ее голосу было заметно: она не хотела, чтобы эти ее слова оказались правдой, совсем не хотела.
Очень близко сверкнула яркая молния. Еще через несколько секунд прогремел всегда сопутствующий ей гром. Конечно, она могла и испугаться, настолько сильна была стихия.
Но нет — по какой-то причине она любила грозу. Даже такую сильную. Тем более — такую сильную. Шторм как будто придавал ей силы. В том числе и душевные — которые были ей так необходимы.
Звук часов, возвещающих о том, что наступил полночный час, был заглушен очередным громом.
Что-то изменилось.
Девушка подняла лицо от рук и осмотрелась. Вроде бы, все точно так же, как обычно: просторная спальня, деревянная светлая мебель, белые занавески. Но все же ее взгляд остановился на одном из углов спальни. Совершенно пустом. Наверное.
— Кто здесь? — спросила она. Не испуганно даже — только немного настороженно.
Тишина, все чаще и чаще прерываемая оглушительными звуками грозы, была ей ответом.
И все же она знала. Не знала, так чувствовала. Потому что с детства привыкла доверять своей развитой интуиции. И поэтому смело подошла к углу, так сильно привлекшему ее внимание, и на этот раз спросила уже прямо:
— Кто вы?
Смутный силуэт, заметный только при свете вспышки молнии, исчез.
За окном бушевал невиданный шторм.
Растолкал меня Рэй, непонятным для меня образом оказавшийся в моей комнате с утра пораньше.
— Ооо, друг, — сочувственно протянул он. — У тебя такой вид, как будто ты не всю ночь спал.
Одно из солнц, маленькое, уже было довольно высоко. Не полдень, конечно, но поваляться в постели я должен был успеть знатно. Я посмотрел на большие, деревянные, старинные для моего восприятия часы, мирно отсчитывающие секунды в углу съемной спальной комнаты одной из небольших, уютных городских таверн, найденной нами вчера уже в полночь. И удивленно ответил:
— Интересно. Я продрых почти девять часов. Но на самом деле чувствую себя так, как будто парочку из них бродил неизвестно где.
— Не отмазывайся. Мы-то про тебя все знаем. Куда ты незаметно под покровом ночи убежал. Профессор, — последнее слово он проговорил с исключительным ехидством и наслаждением.
Я вспомнил об этом и чуть не застонал в полный голос. И правда, подобный опыт мне еще только предстоит, причем, по всей видимости, уже сегодня или, в крайнем случае, завтра, как бы сильно мне ни хотелось оттянуть сей пренеприятный момент. Или вообще его как-нибудь незаметно отменить, безо всяческого ущерба: как для нашего исследования, так и для других людей. Студенты, вон, точно обрадуются, им же, в конечном счете, меньше в душных аудиториях сидеть.
Но все-таки сдержался, посмотрел на отвратительно бодрого Рэя и решил уточнить:
— А ты-то что тут делаешь?
— Тебя пытаюсь из кровати вытащить, спящий красавец.
— Зачем?
Насильно воскрешать меня из спящих мертвым сном было бы совершенно нецелесообразно: как может подтвердить любой представитель человеческого рода, которого по той или иной причине когда-либо злостно будили в несусветную рань (будь эта несусветная рань хоть даже в полдень), подобное пробуждение не сулит ничего хорошего как самому разбуженному, так и всем окружающим, в особенности же тому несчастному, что посмел посягнуть на священный сон. Тем более, если покушение на него было совершено без какой-то очень значительной причины, способной перечеркнуть все вышесказанное и установить твердый дружеский мир, основанной на взаимных всепрощении и любви.
Выражение фиолетовых глаз «того несчастного» стало уж очень ироничным. Рэй положил голову на ладонь руки, посмотрел на меня и с притворной скромностью поинтересовался:
— Ты всегда с утра такой забавный?
— Я все еще сплю на самом деле, — серьезным тоном пояснил я, в уме прикидывая, под каким углом лучше запустить в собеседника подушкой. — А с тобой во сне разговариваю. Да, я и так умею, я же, в самом деле, непревзойденно гениальный профессор, и вовсе не важно, что не в этой области. Но, тем не менее, смысл своих глубокомысленных высказываний не особо-то контролирую, сплю же все-таки. Так что ты тут делаешь-то?
— Хорошо, попытка номер два. Сижу на подоконнике?
Впрочем, именно этим он и занимался. Неширокая, однако все же непередаваемо уютная кровать, на которой я вчера с таким удовольствием развалился и почти сразу же заснул, стояла непосредственно рядом с окном (и как я этот маленький факт только вчера не отметил?). Поэтому восседающий на подоконнике человек имел восхитительную возможность подло разбудить несчастного сновидца, всего лишь дотянувшись до него руками. Или ногами — это уже зависит от прирожденной наглости и приобретенного воспитания.
