Светлана Крушина - Золотой холм
— Что отвечу? — тан выпрямился в кресле, вскинул голову, прищурился надменно. Мягкий тон мэтра Корнелия, в котором к концу тирады явственно зазвучала угроза, взбесил его. — Я спрошу: какие у вас доказательства? Кто видел этого мага? Кто сказал, что я лично предоставил ему убежище? А?
— Не горячитесь, господин тан, — заговорил мэтр Эжен своим мягким и певучим голосом, который так страшно не сочетался с леденящим выражением неподвижных карих глаз. — Доказательства у нас есть. Имеются свидетели. Наши братья из Аркары и Солоты разыскали мага Лионеля и хотели сопроводить его в безопасное место в стенах храма. Но он воспротивился их намерениям, оглушил братьев заклинанием и сбежал. Его действия снова, как в Аркаре, вызвали пожар, и чуть было не повлекли за собой человеческие жертвы.
Чуть было!.. Неужели маги ничего не знают о погибшем парне? Ведь может быть такое, что Нэль выбил их из сражения прежде, чем взялся за беднягу… Или же они играют в какую-то свою игру?
— И все-таки не понимаю, при чем здесь я, — высокомерно бросил тан. — В моих владениях скрывался беглый маг, который к тому же устроил пожар — а значит, пострадало мое же имущество. С чего вы взяли, что я ему покровительствовал? Это первое. Дальше. Даже если — предположим на минуту — я и впрямь приютил у себя вашего беглеца, с какой стати я должен отчитываться перед братством? Разве я вам чем-то обязан? А? мэтр Корнелий? Мэтр Эжен? Я не храмовник, я человек светский, служу не богам, но королю. Ваш гильдмастер сам многократно подчеркивал, что внутренние дела гильдии меня не касаются.
Мэтр Эжен сверкнул на него глазами, но смолчал. Мэтр Корнелий отошел от окна и приблизился к тану. Тот, в свою очередь, встал и распрямился, так что глаза их оказались на одном уровне.
— Господин тан, конечно, вы ничем не обязаны гильдии. Напротив, братство Гесинды многим обязано вам. Но вам следовало бы понимать, что поиски беглеца ведутся не ради блажи, а продиктованы необходимостью. Этот человек крайне опасен. Вы теперь знаете, что случилось в Аркаре — нечто подобное повторилось и на вашей земле. Добавлю еще кое-что. Хотя от лаборатории беглеца мало чего осталось — огонь сгубил почти все, — нам удалось найти достаточно свидетельств, чтобы установить: он занимался запрещенными опытами.
— Запрещенными кем?
— Гесиндой. Старшими.
— Ну, ну… — тан усмехнулся и сложил руки на груди. Он уже понял, что дальше маги давить на него не станут. Да, они знают, что Нэль прятался в его владениях, но они никогда не смогут доказать, что лабораторию ему предоставил лично тан. То есть не смогут без помощи ментального мага… — Вы бы еще рассказали про опыты с некромантией…
— Про некромантию нам ничего не известно. Но неужели вы считаете, будто некромантия — это худшее из зол? Уверяю, есть вещи и пострашнее, хотя они и не выглядят столь откровенным злом, не так отталкивают мерзостью. Подумайте над этим, господин тан, — мэтр Корнелий помолчал и многозначительно добавил: — Мы все-таки рассчитываем на наши добрые отношения. Король стоит над нами всеми, но и у Гесинды есть власть. Она щедро благодарит тех, кто ей служит.
Тан удивился тому, что маг заговорил о награде, но виду не подал. Не иначе, Нэль окончательно разозлил их. Не успел ли натворить еще что-нибудь, о чем тан пока не знает? Но не спрашивать же у этих самодовольных храмовников… Как жаль, что Нэль обрубил все нити, и нельзя узнать, где он и что с ним. А с другой стороны, это даже хорошо. Если храмовники отчаются и пришлют для дознания ментального мага, чтение мыслей ничего им не даст. Кто не знает, тот не выдаст.
— Хорошо, я приму все это к сведению, господа маги. Я на вас не в обиде, хотя у ваших обвинений, как я и предполагал, нет никаких оснований, все опирается на досужие домыслы. Понятно, что вы заботитесь о доброй репутации своего братства и о безопасности королевства. Это угодно королю, а значит, и мне, ведь я — его верный слуга. Посему, разойдемся добрыми друзьями.
Маги одарили его взглядами, которые сделали бы честь и армии василисков. Однако пришлось им откланяться и отбыть ни с чем. Имя короля все еще неплохо действовало на храмовников. Память у них была крепкая, а костер, разведенный для Нэля — тоже, как ни крути, мага, — неплохо ее освежил.
Увы, тан верил, что когда-нибудь мир изменился, и придет время, когда маги будут диктовать королю условия, а не наоборот. И очень хорошо, что он этого не увидит — не доживет. Потому что все маги, — все, поголовно, — сумасшедшие, а оказаться во власти у горстки безумцев — к тому же наделенных нечеловеческими способностями, — это страшно.
* * *В камине пылал огонь, хотя нужды в нем не было никакой. Дни стояли жаркие, ночи — теплые, но тан все равно приказал затопить в кабинете. Ему нравилось смотреть на живой огонь; за жадными непоседливыми языками пламени он мог наблюдать часами.
И вот вечером он заперся в кабинете и смотрел в зев камина, забыв о книге на пюпитре. В мирном пламени ему виделось иное: пожар, бушующий на укромной поляне среди черемухи и диких яблонь; пожар, горящий в черных глазах молодого мага.
Вот уже месяц от него — и о нем — не было вестей. Нэль как будто сквозь землю провалился. Никто из многочисленных осведомителей и верных людей тана не слышал ничего о нем. Где же он прячется? С его привычкой подводить на южный манер углем глаза он должен быть очень заметен.
Самое странное, что не было вестей и от его друга, красавчика и болтуна Арьеля. Уж этому-то зачем скрываться и прятаться? Последний раз тан видел музыканта в мае, когда тот, взмыленный, примчался в замок с известием о бегстве Нэля. Тан тогда прямо спросил, собирается ли он разыскивать мага. Музыкант отвечал уклончиво, и вовсе не потому, что хотел сохранить свои планы в тайне. Видно было, что он сам еще не знает, как поступит. Тан условился с музыкантом: если тот что-то услышит о маге, немедленно пошлет весточку в тальерский замок.
Тан силился понять, почему судьба Нэля так беспокоит Арьеля, почему музыкант так к нему привязан. Впрочем, Арьель, кажется, и сам этого не понимал. По мнению тана, Нэль был человеком, к которому трудно испытывать дружескую симпатию: симпатия подразумевает взаимность, а маг был слишком замкнут на самого себя и ни в ком, по большому счету, не нуждался. Правда, и Кай, и особенно Эрред, тоже тянулись к Нэлю, и этого тан уж никак не мог себе объяснить…
Нэль был еще более сумасшедшим, чем его собратья — от такого человека, по-хорошему, следовало бы держаться подальше, чтобы не опалило огнем безумия. Со всеми своими амбициями и неутоленным честолюбием, со своей мечтой "подняться в небо" (как он однажды обмолвился при тане) Нэль был, без сомнения, страшным человеком. Но тану чудился в нем невероятный потенциал; маг казался куколкой, из которой со временем должна выйти бабочка невиданной еще красоты. И тан очень не хотел бы пропустить рождение этой бабочки — чем бы оно ни грозило, разрушением или множеством смертей. И он подгонял, подгонял своих осведомителей, деньгами и посулами, чтобы они искали, день и ночь искали след Нэля.
