Джим Батчер - Грязная игра
— Что они будут делать?
— Прорвутся сквозь стены, окружат нас со всех сторон, убьют и сожрут, — ответил я.
И, в полнейшей тишине, вурдалаки начали рвать гипсокартон по обе стороны моей оборонительной позиции в дверном проёме, чтобы сделать именно так, как я сказал.
Глава 18
Проламываться сквозь гипсокартон — удивительно шумный процесс. Ломается он с громкими хлопками и треском. Вурдалаки известны своей способностью когтями проделать дыру в каменной стене мавзолея, чтобы полакомиться славной полуразложившейся человечинкой. Гипсокартон и дерево не вызвали у них больших трудностей — сгорбившись и работая когтями, они продирались сквозь него, не сбавляя темпа.
У нас было в запасе секунд шестьдесят, не больше, прежде чем они прорвутся сквозь стену и окружат нас.
— Они идут, — тяжело дыша, причитал Харви, — Они схватят нас. Что нам делать?
Моё сердце забилось куда быстрее, чем секунду назад. Вурдалаки — это не шутка. И сражаться с ними в таком ограниченном пространстве для чародея было хуже всего. Мой защищённый заклятьями пыльник не сильно поможет, если один из них попытается откусить мне голову. Не важно, сколько раз ты встречался лицом к лицу с опасностью. Когда твоя жизнь под угрозой, и ты знаешь об этом, тебе становится страшно, без вариантов.
Страх — настоящий, чистый, наполненный адреналином страх — овладел мною.
— Гм… — сказал я, не поддаваясь панике. — Мы…
Я собирался сказать «отойдём назад». Правда собирался. Но Тесса глядела на меня с самодовольным и злорадным выражением лица, и это вдруг привело меня в бешенство. К ней у меня особый счёт. При прошлой встрече она отправила одного хорошего человека в больницу на несколько месяцев, покалечив его на всю оставшуюся жизнь. Чудо, что он вообще выжил. В буквальном смысле чудо.
Она покалечила моего друга.
Вместе с гневом во мне нарастала Зима, и внезапно тот факт, что я ещё не стребовал с неё этот должок, вытеснил для меня всё остальное.
— Держись за мной, как можно ближе, — прорычал я взамен.
— Что? — выпалил Харви.
К моему удовлетворению, злорадное выражение исчезло с лица Тессы в ту же секунду — видимо, что-то на моём лице встревожило её. Я опустил щит, правой рукой вскинул посох, призвал Зиму и прорычал:
— Infriga!
В торговый зал с рёвом ворвался мощный порыв арктического ветра, в мгновение ока покрыв всё вокруг — пол, потолок, стены — ровным слоем изморози. От резкого перепада температуры комнату заволокло густым туманом, видимость сократилась до пяти-шести футов… Что как раз давало преимущество небольшой группе, затрудняя координацию между превосходящими силами противника.
Я ломанулся сквозь туман, сокращая дистанцию с Тессой, чтобы найти её до того, как она опомнится и начнёт действовать. В совершенном мире я бы нашёл её вмороженной в глыбу жутко холодного Зимнего льда… но она была чародейкой, и вовсе не дилетанткой в этом деле. Приблизившись на достаточное расстояние, я увидел, что она пятится назад, скрестив передние насекомьи лапы в защитной стойке. Нас разделяла С-образная стена льда — чтобы окружить её полностью, не хватило совсем чуть-чуть.
Я взмахнул посохом и прорычал:
— Forzare!
Ледяная стена разлетелась на множество острых как ножи осколков, столь же смертоносных, как облако шрапнели. Тесса попыталась броситься в сторону, но, ошеломлённая силой атаки, не учла, что пол под её ногами покрыт льдом… пол, на котором я стоял так же твёрдо, как на баскетбольной площадке. Насекомьи ноги заскользили, и её хитиновое тело врезалось в лёд, во все стороны брызнула зелёная кровь, а её богомолья голова заглотила внутрь человеческое лицо. Над насекомьими глазами демонической формы Тессы открылись ещё одни, пылающие ярким зелёным огнём и беспредельной яростью. Во вновь сгустившемся тумане я не мог разглядеть больше ничего, кроме этих глаз падшего ангела, покровителя Тессы.
— Эй, Имариэль! — прорычал я. — Для тебя у меня тоже кое-что есть! Fuego!
При этих словах я пропустил через посох бурлящую массу из воли и стихийного пламени, подпитывая заклинание, вылетевшее из него серебристо-белым огнём самого Созидания. Комета из огня Души, размером с баскетбольный мяч, прорезала воздух, словно аккорд триумфальной церковной песни, и врезалась в эти горящие глаза. Раздался яростный грохот, поднявшиеся клубы пара ещё больше усилили дымку. Глаза исчезли с визгливым воплем ужасающей ярости, сопровождаемым громовым треском обваливающихся кирпичей в дальнем конце здания.
Этим я как минимум выиграл себе немного времени. Я резко развернулся и затащил Харви себе за спину, одновременно с этим из тумана возник самый быстрый или удачливый из вурдалаков и бросился к моей голове.
На заклинание не было времени. Но его и не требовалось. В моём теле всё ещё на полную мощь бурлила Зима. Я крутанул своим тяжёлым дубовым посохом и встретил прыгнувшего на меня вурдалака ударом, в который вложил всю силу своих рук, плеч, бёдер и ног. Я врезал ему по плечу, раздался влажный тошнотворный треск ломающейся кости и выворачивающихся суставов. Этот удар припечатал его к полу, словно прыгнувшего на меня гиперактивного котёнка, и вызвал воющий крик удивления и боли.
В моей голове всплыли образы двух молодых чародеев, брата и сестры, несколько лет назад на моих глазах замученных до смерти вурдалаками… и я вспомнил, что у меня и к ним был должок, коллективный. Я пнул скорчившегося вурдалака так сильно, что он отлетел прочь, скользя по ледяному полу, и, хотя и так уже достаточно злоупотребил использованием этих сил, снова спустил с поводка Зиму и прорычал:
— Infriga!
Вурдалак был беззащитен перед такой магией. Мгновением позже на его месте уже была белая глыба льда, смутно напоминающая его по форме. Глыба продолжала скользить, шлифуясь о ледяной пол…
…пока не врезалась в когтистые ноги трёх других вурдалаков.
Долю секунды те в оцепенении пялились на глыбу льда, а затем, как один, перевели свои полные ненависти глаза на меня и яростно зарычали.
О-ой.
Когда они пригнулись, чтобы прыгнуть на меня, время замедлилось.
Закатать одного вурдалака в лёд — это одно дело. Проделать это с тремя — совсем другое. Если я ударю в кого-то одного, другие два в это время приблизятся ко мне, не успеют ещё слова слететь с моих уст. А четыре вурдалака минус два вурдалака — это на целых два вурдалака больше, чем нужно. Когда тебя так серьёзно превосходят числом, рассчитывать на потери два к одному — это всё равно что сказать, что ты проиграл и будешь съеден.
